NWT. Три путешествия по канадской Арктике - Виктор Ильич Боярский

лет шестидесяти с обветренным лицом. Немногословность его, судя по всему, объяснялась не слишком хорошим знанием английского языка. Питер пригласил нас к себе в гости, сказав, что хочет взять у вас интервью для местного канала Си Би Эс, познакомить со своей семьей и так далее. Мы, конечно, согласились.

Вечером Питер заехал за нами, погрузил нас в некий деревянный короб, прицепленный к снегоходу, и пять путешественников, влекомые мощной машиной, поехали на край поселка, к его дому. В доме было полно народу: женщины крутятся, малыши бегают голышом, один спит на диване. Мне детей даже не удалось сосчитать – наверное, человек семь-восемь. Все вокруг в живописном беспорядке. На стенах висят фотографии – Питер позирует около убитого моржа и тому подобное. На полу лежит большая нога карибу, только что подстреленного Питером.

Ужин оказался на удивление европейским: вареная картошка, кукуруза и жареный кусочками карибу – никакой экзотики, все строго. Пили молоко. В общем, сидели чинно. Женщина, говорившая по-английски, – она работает в школе и кем приходится хозяину, непонятно – переводила. Пока Питер поочередно у всех нас брал интервью, я вволю фотографировал.

28 апреля

Перед тем, как пойти по этапу,

Представляя, какой это мрак,

Мы вцепились с каноэ за нарты,

Уповая на наших собак.

Вчера утром погода стояла прекрасная: яркое солнце, совершенно ясное небо и мороз 18–20 градусов. Сегодня утром нам выходить, и, естественно, температура минус 8 градусов, ветер встречный, а кроме того, снег пошел, и видимость сильно ухудшилась.

Перед выходом к нам присоединился Томас, вернувшийся из дома после похорон.

Стартовали мы около полудня. Собаки были страшно возбуждены. Мы составили три упряжки по 11 собак. Снегоход показывал нам короткую дорогу на выход из поселка, пока еще покрытую снегом. Поначалу идея заключалась в том, чтобы ребята отвезли нас с нашими каноэ на собаках миль за десять, а потом оставили. Однако нам всем очень понравилось ехать по тундре, сидя в каноэ, – совершенно непривычные ощущения. Такой вид передвижения можно было назвать mansitting — человек сидящий – по аналогии с известным manhauling — человек тянущий. Передвигаться так очень здорово и, главное, не утомительно совершенно: немножко пробежишь, потом сядешь в каноэ и прокатишься, а потом опять пробежишь и так далее.

В целом все шло нормально. Правда, на очередном ухабе у одного из каноэ обломался нос, но мы быстро его починили – все было не так серьезно. Потом еще порвалась веревка у наших нарт, и собаки совершено свободно побежали вперед. Слава Богу, никого впереди не было, и Джон их остановил, а то бы они от нас удрали. Все эти приключения показывали, что отдых у нас несколько затянулся.

Вот так славно мы ехали часов до шести. Сейчас собачки наши находятся метрах в четырехстах позади нас. Все эти 400 метров мы доблестно протащили каноэ на своих лямках и встали лагерем в соответствии с указаниями по защите от медведей – в одну линию, чтобы медведь, если и забредет в лагерь, быстро бы из него вышел, а не плутал среди наших палаток (во всяком случае мы на это надеялись).

Расстановка палаток, когда путешествуешь без собак, иная: палатки стоят очень близко одна от другой, и поэтому в отсутствие ветра можно легко поддерживать диалог между палатками, не вылезая из спального мешка и практически не повышая голоса. Я разместился в палатке с Джоном. Уилл взял в напарники Ульрика как самого здорового из нас – так предводитель, знавший, что предстоит тяжелый труд по волочению каноэ по заснеженным берегам Гудзонова залива, обеспечивал себе спокойную старость после окончания полярной карьеры. Мартину остался Томас.

Мы с Джоном поужинали печенью с пастой и забрались в мешки. Да, кстати, Питер, получивший титул The Great, преподнес нам в дар карибу великолепного.

Ульрик из соседней палатки пробубнил нечто вроде того, что пора продолжать переговоры о наших перспективах, да и о жизни вообще, как мы любили делать, когда были с ним в одной палатке. Однако на этот его призыв никто не откликнулся. У нас с Джоном случилась вялая дискуссия о месте печки в палатке. Сошлись на том, что поближе к изголовью – наверное, самая правильная ее позиция – так и места свободного побольше остается в середине палатки, и управляться с печкой удобнее.

Сеанс связи у нас не состоялся. Координаты на сегодня: 60°52′ с. ш., 94°19′ з. д., то есть проскочили на халяву миль, наверное, пятнадцать. Завтра, я думаю, еще немножко с собаками пройдем, а потом уже двинемся сами, потому что надо когда-то и нам начинать лямку тянуть. Нечего прятаться за родными собачьими спинами!

Итак, начинается новый этап нашего путешествия.

29 апреля

В конце концов за все надо платить,

И даже за хорошие идеи.

Собак пришлось сегодня отпустить.

Мы долго вслед смотрели, сожалея

О том, что далеко так от воды —

Ее не будет, видимо, до лета.

Ну а пока из снежной борозды

Торчат носы каноэ странно и нелепо.

Сегодня знаменательный день, потому что сегодня мы впервые ощутили на себе и прочувствовали сполна, какую титаническую работу изо дня в день проделывали наши замечательные собаки. Однако все по порядку.

Ночью поднялся сильный ветер, но спать мне теперь гораздо спокойнее, потому что сплю я в моей любимой антарктической палатке. Она не дрожит вся и не трепещет всю ночь, как та палатка, в которой я находился до этого и которая предназначена, на мой взгляд, для защиты от москитов в период летнего отдыха. Спать стало теплее, и я даже обошелся без шапки. Спал я совершено спокойно, но в четыре часа проснулся и потом уже спал урывками. Мне снились какие-то смешные сны с участием медведей, полицейских и что-то еще в этом роде.

Наши палатки были поставлены совсем близко одна от другой, и это было очень непривычно. Вечером мы слышали все переговоры, которые вели наши соседи – Уилл с Ульриком и Мартин с Томасом. Каждое их движение сопровождалось нашими комментариями, и, в свою очередь, мы слышали все их комментарии по поводу нас. В результате с утра я сначала услышал, как без десяти минут шесть прозвенел будильник Мартина, а потом, как Уилл загрохотал кастрюлями. В 6 часов я тоже решил подниматься. Джон, как он сам честно признался, прятался