Вечность - Мэгги Стивотер

— По-моему, очень симпатично, — вынесла она свой вердикт, чем мгновенно навеки завоевала мое сердце.

Сердце Кенига, похоже, тоже было завоевано. Поняв, что она говорила без сарказма, он произнес:

— Я тоже так думаю. Только тут нет электричества. Раньше было, а теперь нет. Теоретически можно провести его снова, но тогда придется раз в месяц пускать на территорию контролеров.

Грейс как прилипла к окну, так и стояла до сих пор.

— Да, это похоже на начало фильма ужасов, — сказала она. — Но в доме ведь есть большой камин. Вели пользоваться им, можно тут жить и без электричества.

Я подошел к ней и тоже прижался носом к стеклу. Внутри я разглядел просторную сумрачную комнату, большую часть которой занимал массивный камин. Все казалось серым и заброшенным: бесцветные из-за пыли коврики, засохший цветок в кадке, прибитая к стене голова какого-то зверя, не подлежащего опознанию в силу своей древности. Это было фойе заброшенной гостиницы, салон «Титаника» на океанском дне.

— Можно я осмотрю остальную территорию? — Я отошел от окна и осторожно потянул Грейс подальше от вьюнка: это был ядовитый плющ.

— Пожалуйста, сколько душе угодно, — ответил Кениг, потом, после паузы, заговорил снова: — Сэм?

В его голосе прозвучала неуверенная нотка, и я понял, что мне не понравится то, что я сейчас услышу.

— Да, сэр? — отозвался я.

Слово «сэр» сорвалось с языка неожиданно для меня самого, и Грейс даже не покосилась в мою сторону, посмотрела только на самого Кенига. Неужели он таким тоном произнес свое «Сэм»?

— Джеффри Бек официально твой приемный отец?

Сердце у меня екнуло, но не потому, что это была ложь, просто я не понимал, к чему этот вопрос. Может, он передумал нам помогать? Я попытался напустить на себя невозмутимый вид.

— А почему вы спрашиваете?

— Я пытаюсь решить, расценивать то, что он с тобой сделал, как преступление или нет.

Несмотря на то что здесь, в миннесотской глуши, мы были начисто оторваны от контекста, я понял, о чем он. Он говорил обо мне, опрокинутом навзничь в сугроб перед ничем не примечательным домом, и о горячем волчьем дыхании на моем лице. Вот теперь сердце у меня заколотилось по-настоящему. А вдруг он вовсе и не собирался нам помогать? Вдруг эта поездка и все эти разговоры были затеяны с единственной целью изобличить Бека? Откуда мне было знать, зачем это все? Кровь бросилась мне в лицо; наверное, наивно было думать, что полицейский вот так бросится нам помогать.

Я выдержал взгляд Кенига, хотя пульс у меня зашкаливал.

— Он же не мог знать, что мои родители попытаются меня убить.

— О, это лишь выставляет его в еще более неприглядном свете, — произнес Кениг быстро: видимо, предвидел мое возражение. — Если бы они не попытались убить тебя, сойдя тем самым со сцены, что он стал бы делать? Устроил бы похищение? Забрал бы он тебя к себе, если бы они не облегчили ему задачу?

— Нельзя обвинять человека в том, что он мог бы сделать, — вмешалась Грейс.

Я покосился на нее. Интересно, она сейчас думала о том же, о чем и я?

— Но это он натравил на Сэма тех двух волков с намерением причинить ему зло, — не сдавался Кениг.

— Не зло, — пробормотал я, отводя глаза.

— Я считаю то, что он сделал с тобой, злом, — очень серьезно произнес Кениг. — Вот ты, Грейс, стала бы подходить к чужим детям и кусать их?

Грейс поморщилась.

— А ты, Сэм? Не стал бы? Если мир ничего не знает об оружии, которое пустил против тебя в ход Джеффри Бек, это не делает его нападение менее вероломным,

В общем-то, я понимал, что он прав, но ведь речь шла о Беке, которого я знал, о Беке, который сделал из меня того, кем я был. Если, как считала Грейс, я являлся человеком добрым и великодушным, то это все благодаря Беку. Если он был таким уж чудовищем, значит, я тоже неминуемо должен был стать чудовищем по его образу и подобию? От меня никогда не скрывали обстоятельств, при которых я попал в стаю. Притормозившая машина, волки, гибель Сэма Рота, сына обывателей из Дулута, мать которого работала на почте, а отец — в какой-то конторе на непонятной для семилетнего мальчишки работе. Сейчас, оглядываясь назад с позиций взрослого, я понимал: нападение волков не было случайностью. И знал, что за ним стоял Бек. Это он срежиссировал все — слово «срежиссировать» говорило об умысле, и смягчить его было трудно.

— Он еще что-нибудь с тобой делал, Сэм? — спросил Кениг.

Я даже не сразу понял, что он имеет в виду. Потом вскинул голову:

— Нет!

Кениг лишь молча смотрел на меня с укором в глазах. Я ненавидел его за то, что он отнял у меня Бека, но еще больше ненавидел Бека — за то, что отнять его оказалось так просто. Мне хотелось обратно в мир, где все было либо черное, либо белое — и никаких полутонов.

— Перестаньте, — попросил я. — Пожалуйста, перестаньте. Прошу вас.

— Бек теперь волк, — мягко произнесла Грей. — Думаю, нелегко было бы привлечь его к ответственности, а если бы это вам и удалось, я считаю, что он и так уже отбывает свое наказание.

— Прошу прощения. — Кениг вскинул руки над головой, как будто я целил в него из оружия. — Отпечаток профессии. Ты права. Я просто… а, неважно. Сложно выкинуть эту историю из головы, если уж начал о ней думать. Вашу историю. Историю стаи. Хотите посмотреть на дом изнутри? Я сейчас открою, загляну туда на минутку. Нужно убедиться, что внутри не осталось ничего такого, за чем мои родные могли бы вернуться.

— Я лучше сначала пойду пройдусь, — пробормотал я. От облегчения, что Кениг именно такой, каким представлялся, я чувствовал себя опустошенным. Весь наш план казался таким шатким. — Если вы не против.

Кениг отрывисто кивнул. Вид у него все еще был виноватый. Он подергал ручку двери. Она послушно подалась, и он, не глядя на нас, вошел в дом.

Как только он скрылся внутри, я свернул за угол дома, а Грейс двинулась следом, предварительно стряхнув со штанины клеща и раздавив его ногтями. Я не имел четкого представления о том, куда собираюсь идти — просто прочь от дома, все глубже в лесную чащу, все идти и идти. Наверное, я хотел увидеть озеро. По дощатым мосткам мы удалились футов на триста от дома и углубились в заросли деревьев. Потом деревья сменились кустами и папоротниками. Я слушал пение птиц и треск ветвей у нас мод ногами. Солнце окрашивало местность в золотисто-зеленые тона. Внутри у меня все сжималось и маленький неподвижный, тихий комочек.

— Сэм, этот вариант может сработать, — сказала Грейс.

Я не смотрел на нее. Я думал о многих милях дороги, отделявших нас от дома. Дом Бека уже превратился в ностальгическое воспоминание.