Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - Понсон дю Террайль

– Когда?

– С полгода тому назад.

– Кому?

– Женщине, которой уже нет в живых.

– Звали ее?

– Генриетта де Бельфонтен, а также Торпилла.

– Я знала ее, – сказала Баккара.

– В то время, – прибавила Тюркуаза, – эта несчастная, я и многие другие были в страшной нищете. Жить ведь надо чем-нибудь, мы и устроили маленькую торговлю любовными письмами. Это предприятие вывело меня из нищеты, и когда я встретилась с виконтом, дела мои поправились.

Чистосердечное признание Тюркуазы произвело на Баккара живое впечатление.

– А это что? – спросила она, указав на нарисованное внизу сердце.

– Я была другом Генриетты, она пустила меня в ход. Это сердце значило, что я люблю ее.

Это объяснение рушило все предположения Баккара.

– Одно из двух, – подумала она, – или она еще лукавее, нежели я предполагала, или она говорит правду.

– Хорошо, – сказала Баккара, – прости меня, милая моя, и не будем больше говорить об этом письме.

Она спрятала письмо в карман.

– Теперь о Фернане, – продолжала она, – если бы он был беден, то возвращение подарков твоему виконту могло бы показать, что ты любишь его, но он богат, у него двенадцать миллионов, и ты уверена, что он даст тебе вдесятеро больше, чем стоят эти подарки.

– Это правда, – сказала Тюркуаза, – но все-таки я люблю его.

При этом она открыла другой ящик, вынула оттуда запечатанное письмо, адресованное на имя Фернана, и подала его Баккара.

– Читайте, и вы, быть может, убедитесь в этом. Баккара вскрыла письмо и прочла:

«Милый друг! Если ты принял предложенные мною сегодня условия и согласен любить меня в бедности, приходи ко мне завтра на улицу Бланш, № 17.

Женни».

– Милая моя, – сказала Баккара, вставая, – я не знаю, какого ты происхождения и чем была в детстве, но о себе могу сказать, что в восемнадцать лет я была простой здоровой девкой и не побоялась бы любого мужчины.

При этом она обвила нежную шею соперницы так, что последняя даже не могла испустить крика.

– Видишь, – проговорила наконец Баккара, – что, если б я захотела, я могла бы удавить тебя как ребенка.

Тюркуаза побледнела, но не упала духом.

– Слушай, – продолжала Баккара, – я даю тебе минуту на размышление: ты любишь Фернана?

– Да, – сказала Тюркуаза твердо.

– Я тоже его люблю. Итак, одно из двух: или ты откажешься от него сейчас, или ты умрешь.

– Я уже выбрала, – спокойно отвечала Тюркуаза.

– Ты отказываешься?

– Нет, убейте меня. Но знайте, что он меня любит и отомстит за меня.

После короткого молчания Баккара сделала последнее испытание.

– Вот что, друг мой, – сказала она, – я не убью тебя за то, что ты любишь Фернана, но убью, если ты откажешься повиноваться мне в продолжение часа.

– Говорите.

– Позвони и вели заложить карету. Тюркуаза повиновалась.

Баккара взяла векселя, купчую крепость на дом, оба письма, к виконту и к Фернану, положила их в пакет и затем бросила в огонь.

– Что вы делаете? – испуганно спросила Тюркуаза.

– Жгу ненужные бумаги, – хладнокровно отвечала Баккара. – Поедем со мной!

Спустя после этого пять минут обе женщины сидели уже в карете.

– На улицу Бюсси! Скорей! – закричала Баккара кучеру.

В четверть часа карета остановилась у ворот.

Баккара провела Тюркуазу в свой кабинет, открыла конторку и вынула оттуда пачку банковых и процентных билетов на сто шестьдесят тысяч франков.

В это время вбежала к ней с радостным приветствием маленькая жидовочка.

– Позови, душечка, Маргариту, – обратилась к ней Баккара.

Девочка убежала и возвратилась в сопровождении Маргариты.

– Маргарита, – сказала г-жа Шармэ, – я уезжаю на два дня. Позаботься об этой малютке. Ты отвечаешь мне за нее.

Затем Баккара и Тюркуаза сели опять в карету.

– Теперь, – сказала она, – мы поедем к нотариусу – написать купчую крепость на твой отель.

– Но ведь он уже не мой.

– Он принадлежит виконту, но для него безразлично, получить ли обратно дом или заплаченные за него деньги.

– Кто же купит отель?

– Я.

– Вы? – воскликнула Тюркуаза.

– Да. Я отказалась от света и от моей прежней жизни единственно из любви к Фернану. Пока я думала, что он любит свою законную жену, я не раскаивалась в этом, но, увидя, что он любит женщину, подобную мне, я решилась сделаться прежней Баккара.

Карета подъехала к подъезду нотариуса.

Купчая крепость на монсейский отель была совершена, и обе женщины вошли в залу отеля.

– Теперь, – проговорила Баккара, подавая Тюркуазе перо, – пиши к виконту, что возвращаешь ему все подарки и сто шестьдесят тысяч франков за отель, проданный тобой прежнему владельцу.

Когда письмо было окончено, Баккара положила в пакет вместе с ним сто шестьдесят тысяч франков, запечатала его и приказала лакею отнести его тотчас же по принадлежности.

– Вы позволите мне написать несколько слов Фернану? – спокойно спросила Тюркуаза по уходе лакея.

– Нет.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы завтра он приехал сюда за тобой: я хочу сама увидеть, действительно ли он тебя любит.

– О! – сказала Тюркуаза с уверенностью. – Вы в этом убедитесь.

– Тем лучше.

В это время вошла горничная.

– Сударыня, – обратилась она к Тюркуазе, – комиссионер, которого вы требовали, пришел.

За ней показался человек в голубой куртке, с черной бородой и плешивой головой.

– Пойди с ним наверх, – сказала Тюркуаза, – и вели ему взять чемодан в моей комнате.

Затем она надела шляпку и, прощаясь, протянула руку к Баккара.

– Прощай, моя милая, – отвечала та, – и помни, что если ты разоришь моего или, вернее, нашего Фернана, я отыщу кинжал без ножен, который у меня где-то припрятан, и ножнами для него будет твоя грудь.

Тюркуаза ушла и догнала комиссионера в саду. Комиссионер этот был не кто иной, как сэр Вильямс.

– Честное слово, – проговорил последний, – вот силач-баба! Я видел, как она чуть тебя не задушила.

– Как, вы разве были там?

– Еще бы! Я часа два сидел в комнате подле залы, потом надел кучерское платье и возил вас к нотариусу.

– Вы гениальный человек!

– Друг мой! Она обещала убить тебя, если ты разоришь Фернана, а я обещаю изжарить тебя на сковороде, если ты мне изменишь.

Баккара, оставшись одна, упала на колени и истерзанным голосом воскликнула:

– Боже, прости меня! Но я должна его спасти… должна спасти всех.

Баккара снова сделалась госпожой Шармэ.

Рокамболь, или г. виконт де Камбольх, в точности исполнял инструкции сэра Вильямса.

В семь часов утра он отправился в улицу Рошетуар, № 41 к привратнику, чтоб он научил его наносить стопистольный удар.