Второй Эдем - Бен Элтон

Спотыкаясь на ступеньках лестницы, в распахнутом халате, Юрген предстал перед потрясенными гостями, которые еще не успели подняться на вертолетную площадку. Его лицо было покрыто пленкой, которую тщетно растягивал, пытаясь прорвать, черный рот. Из его могучей груди раздавалось громкое шипение и свист. Следом появилась безумная девушка, от которой явно исходила опасность. У нее было синее лицо, а на шее были видны ярко-красные следы пальцев. Гости пробормотали извинения и удалились наверх. Это было так неприятно. Слишком неприятно для таких, как они. Они были красивы, любили баловаться модными наркотиками и заниматься любовью с не менее красивыми партнерами. Красота заключала в себе огромный кайф, а увиденное ими сейчас красивым не было. Эта сцена была просто ужасной. Они не хотели иметь дело с болью, удушьем, оружием и аэрозолем. Если Юрген перевел вечеринку в это русло, им определенно пора уходить.

Юрген пнул ногой дверь в ванную, когда последний из гостей выпрыгнул из джакузи и проскользнул мимо него. Он врезался в раковину и, резко открыв висящий над ней ящик, начал вслепую перебирать баночки с кремами и лосьонами, поливая лицо различными ароматами и средствами после бритья, пока наконец не нашел то, что нужно… Растворитель. Струя растворителя прорвала тугую, словно кожа на барабане, пленку, залепившую ему рот, и он с облегчением начал глотать воздух. Рухнув на колени, он закашлялся, и его стошнило маленькими кусочками попавшей в легкие пленки. Он не обратил на это внимания. Он снова мог дышать, а все остальное было не важно. Не имело значения даже то, что Розали стояла, облокотившись о дверь ванной, и держала в руках направленный на него пистолет. На какое-то мгновение Юрген был счастлив уже тем, что он жив.

Розали долго смотрела на него. Некогда могучий мужчина, вдохновитель целого поколения, превратился в ее глазах в презренного, двуличного ублюдка, много лет скрывавшего свое истинное лицо. Розали вглядывалась в него, тщетно пытаясь узнать в этой развалине героя прежних дней. После этого она произнесла свой вопрос, точнее, одно слово:

— Почему?

— Почему? — Юрген обращался не к Розали, а к раковине, за которую по-прежнему держался, чтобы не упасть. — Потому, Розали, что я могу быть кем угодно, усекла? Но я не идиот. Мир погибает, и никто не может остановить его гибель.

— Это неправда, — сказала Розали.

— Это правда, черт побери! — хрипло ответил Юрген. — Это началось в тот самый момент, когда люди стали брать из земли больше, чем им нужно. Эта планета — физический объект, и логика диктует, что ее невозможно потреблять бесконечно. Пойми, Розали, земля, которую мы знаем, погибла, потому что ею управляют люди, а они не способны действовать ответственно! Они способны заботиться только о краткосрочной перспективе.

— Это просто мерзкое обобщение, чтобы оправдать свою…

— Неужели, Розали? Да ты что? Позволь задать тебе вопрос. Станет ли политик, баллотирующийся в правительство на следующий год, разрабатывать законы, результат которых появится только после выборов? Я тебе говорю, что не станет. Никто не желает подставлять свою задницу сегодня ради защиты завтрашнего дня, потому что от этого невозможно получить никакой выгоды.

Юрген Тор закончил свою речь. Он сел на пол, отпихнув выпавшие из шкафчика туалетные принадлежности. Сделал еще один глубокий вдох и уперся спиной в корпус мраморной раковины. Он все еще кашлял из-за попавшей в горло пленки, а с его ресниц, волос и носа свисали широкие полосы полурастворившегося латекса. Юрген был похож на живого мертвеца… Что, в общем-то, соответствовало действительности.

— Значит, ты всегда знал, чем занимается Пластик Толстоу? — спросила Розали.

— Не всегда, но почти. Я стал совладельцем „Клаустросферы“ примерно через год после основания „Природы“.

— Почти тридцать лет назад! Ты был в „Клаустросфере“ тридцать лет? — ахнула Розали.

— Да, моя точка зрения очень быстро изменилась, — ответил Юрген. — Как и все разумные „зеленые“, я видел, откуда ветер дует. Слепое увлечение „ростом“ промышленного мира означало неминуемую гибель. Человечество уничтожало само себя, а заодно и планету. Это все равно бы случилось, независимо ни от меня, ни от Толстоу, ни от „Клаустросферы“. Я всегда это знал, и тогда и сегодня. „Клаустросфера“ предлагает людям хоть какое-то будущее.

— У тебя есть клаустросфера? — спросила Розали.

— Конечно. Я же не дурак. Она занимает маленький коралловый остров в Тихом океане. Там очень красиво.

— Почему они пытались взорвать тебя в Парламенте?

Этот вопрос задал Джуди. Он наконец собрался с силами и медленно проделал весь пусть следом за Розали. Он услышал почти все, о чем говорил Юрген Тор.

— Поверь мне, дружище, — сказал Юрген. — Если бы они хотели убить меня, они бы это сделали. Это был просто маркетинговый ход. Продажи „Клаустросферы“ несколько упали, Пластик планировал встряску, и я согласился поучаствовать в проекте.

— Очень мило с твоей стороны, — желчно заметила Розали.

— Подумай, детка, я не филантроп. У меня почти столько же акций, сколько у Толстоу, это и мои деньги тоже. Хотя, если честно, я был в ярости, когда мне оторвало член. Мы планировали, что взрыв мне только волосы подпалит. Наш диверсионный отряд сообщил, что в здании, видимо, были заложены и другие бомбы, которые взорвались вместе с нашими. Демократия по-европейски: бомба найдется для всех и каждого.

Выглядели они странно. Джуди стоял на четвереньках, потому что только так мог не потерять сознания. Юрген сидел на полу ванной среди разбитых пузырьков и опирался спиной о раковину. Только Розали держалась на ногах, но ее лицо и шею покрывали синяки. Это была печальная сцена, но она очень ярко демонстрировала, как тщательно и скрупулезно продумана схема продаж конца света.

— Вам, кажется, приятно рассказывать об этом. Вы хорошо скрывали свой секрет до сих пор, — прошептал Джуди между вздохами.

— Когда-то я пообещал себе, что, если представится возможность, я однажды скажу прелестной маленькой Розали всю правду. Всю правду о ее жизни и ее мире. Для тебя это ведь хуже смерти, верно? Ты согласна? Пленка с признанием Толстоу уже давно исчезла в глубинах моей горы. Единственное доказательство, которое у тебя осталось, это твое слово, но знаешь что? Мертвые не говорят.

— Мертвые? — спросила Розали.

— Да, боюсь, именно мертвые, детка. Я ведь знаю Пластика Толстоу, и если ты соберешься рассказать все это миру, то умрешь раньше, чем произнесешь первую фразу.

Юрген больше не произнес ни слова. У него не было возможности, потому что он сам умер. Розали выстрелила ему в голову. Это получилось само собой, внезапно, она даже не сказала „прощай“. Второй отец „Клаустросферы“ скончался.

Вскоре после этого началось „бегство крыс“.

События развивались постепенно. Однажды утром, через неделю после описанных выше событий, во всех новостных программах вдруг появились рассказы о клаустросферах богатых и знаменитых людей. А также подробные репортажи о том, как эти люди готовятся к „бегству крыс“.

— Меня теперь всегда вертолет поджидает неподалеку, где бы я ни был. Перед вами человек, который не хочет остаться на помойке.

Ничего нового в этих историях не было, но в самих репортажах чувствовалось неподдельное волнение и торопливость последних приготовлений. Словно элита обладала информацией, неизвестной широкой общественности.

Передачи становились все тревожнее с каждым повтором. Неужели от народа что-то скрывают? Неужели напасти и голод, о которых так долго говорили, уже совсем близко, а власть имущие отказываются признаваться в этом, опасаясь массовой паники? К концу дня появилось много сообщений о том, что большая группа важных людей, каких именно, не указывалось, уже укрылась в своих клаустросферах. В новостях передали, что президент США и председатель Европейской Федерации не могут сейчас сделать заявление. И почти прямым текстом говорилось, что сотрудникам администрации неизвестно их местонахождение. Белый дом и Дворец Мира и Наживы немедленно сообщили, где находятся обе ключевые фигуры, но в СМИ эта информация не попала. Подозрения усиливались, поползли слухи, что лидеры скрылись. Эти слухи, разумеется, тут же подхватывались и обрастали деталями, становясь все более убедительными.

— Неужели правительство сбежало? Кто у штурвала? С вами в прямом эфире был Дэн Бланд.

Страсти накалялись. Каналы, которые не транслировали эти слухи, передавали информацию о том, что эти слухи передавались на других каналах.

Население охватил страх. Оказавшиеся вдали от дома пытались вернуться. Все авиабилеты были раскуплены, а дороги забиты. Репортажи из переполненных аэропортов и невероятных автомобильных пробок постоянно шли по всем каналам, побуждая еще большее число людей мчаться в аэропорты и прыгать в свои машины. Каждое официальное заявление о том, что все в порядке, только усиливало подозрения, что все далеко не в порядке. Дым стоял столбом, и все занялись поисками огня.