«Если», 2012 № 08 - Журнал «Если»

— Да, но самое важное — это наставник. Летать не так-то просто, у людей нет для этого необходимых инстинктов.

— И насколько я в состоянии предположить…

— Я могу быть вашим наставником, если вы захотите, — подтвердила Яра, снова опуская глаза и уставившись в асфальт, чтобы не встречаться с Делроем взглядом. — Как я понимаю, меня потому и выбрали для разговора, что моя история напоминает вашу. Я знаю, на что это похоже, ведь тоже прошла через все. Это тяжело. Особенно тяжело для атлетов, из-за того что мы настолько настроены на свои тела. Мы привыкли, когда бегаем или прыгаем, иметь абсолютный контроль над собой, добиваться высоких результатов… А потом вдруг оказываешься в другом теле и обнаруживаешь: ты потерял гармонию, мастерство. Это все равно что стать калекой…

— Однако вы умеете рекламировать свой товар, — заметил Делрой с насмешкой, хотя и восхищаясь ее честностью.

— …и долго, долго борешься с собой. Но в конце концов что-то щелкает, и ты оказываешься в совершенно новом мире. Летать — это так великолепно, так волшебно… — На лице Яры отразилась горячая радость. — Вы знаете, у нас ведь тоже есть соревнования! Классический маршрут — от Лондона до Парижа, но существует и множество других. А состязания в воздухе требуют от человека гораздо большего, чем на земле. Будем откровенны: чтобы бегать, большого ума не нужно. Полет — материя гораздо более тонкая; существует множество факторов, которые необходимо учитывать: ветер, восходящие потоки, атмосферные фронты. Стоит один раз поучаствовать в небесной гонке, и ты уже на крючке.

Звучало соблазнительно. Но торговое предложение и должно звучать соблазнительно. Однако Делрой знал, что существует и обратная сторона, о которой Яра не упомянула. Те самые факторы, которые делали стандартную атлетику столь популярным зрелищем, Олимпийские игры столь значительным событием, а установление мирового рекорда столь трудным и престижным достижением.

Все это работало лишь благодаря ограничениям — многочисленным запретам, которые так раздражали Делроя. Состязание имеет смысл, только когда участники равны. Потому-то правила всех видов стандартного спорта и запрещали использовать трансформацию тела, наркотические вещества и тому подобное.

Стоит только позволить улучшения, и соревнование станет невозможным. Сам процесс улучшения непрерывно совершенствуется; последние поколения летающих держались в воздухе гораздо более свободно. И невозможно найти двух одинаковых индивидуумов, учитывая, что ремоделирование — это не единовременная смена имиджа, но пожизненный процесс непрерывной переделки. Различные клады улучшенных представляли собой не только физиологические шаблоны, но и социальные сообщества, основанные на значительных различиях в широком спектре постоянно меняющихся телесных типов.

Делрой видел фотографии победительницы последнего залета Лондон — Париж. Это была крошечная фитюлька, щепочка, в которой невозможно распознать человека: всего лишь капелька мозга на острие летящей стрелы. Человеческое тело не предназначено для полета, и чем сильнее ты переделываешь себя, чтобы летать, тем дальше отходишь от «видовой модели». Яра, несмотря на ее поразительно малые размеры и гротескные пропорции, сделала пока что лишь несколько шагов по этой длинной-длинной дороге…

Разумеется, среди улучшенных можно было бы попытаться выделить некие обобщенные типы или классы, исходя из форм и размеров, как стандартные боксеры различаются по весовым категориям. Однако при таком огромном разбросе вариантов в итоге получилось бы либо несколько классов со значительными различиями внутри каждого, либо множество классов очень небольших по численности.

Ни тот, ни другой вариант не годился для соревнований. Именно поэтому спортивные мероприятия улучшенных не привлекали массовой аудитории. Все знаменитые спортсмены — не только в легкой атлетике, но также и звезды футбола, тенниса, гольфа и так далее — были стандартными.

Делрой не стал тратить время, объясняя все это Яре, — не имело смысла заново повторять то, что они оба прекрасно понимали. Он сказал просто:

— Это щедрое предложение. И вы пошли на большие хлопоты, чтобы добраться сюда. Зачем? Что вы получите от этого?

— Нам нужен ваш авторитет, — ответила Яра. — Установив завтра новый рекорд, вы станете знаменитостью. Если после этого вы решите улучшить себя, то присоединитесь к какой-то кладе, и она тоже окажется в центре внимания. Вы назвали это коммерческим предложением — мне не нравится это слово, но оно довольно точно отражает суть. Сами знаете, какой разброд царит среди улучшенных — множество телесных типов, огромная текучка. Такое состояние не может длиться долго. Это фаза эксперимента: сейчас можно разыскать любую из возможных вариаций тела и ума. Но скоро все закончится. Люди обнаружат, что некоторые вариации лучше других, и захотят жить в сообществах тех, кто умом и телом похож на них. Спустя какое-то время немногочисленные ведущие клады начнут расширяться, а множество непопулярных обнаружат, что их население утекает, дабы присоединиться к более успешным… Мы хотим быть среди победителей, а не проигравших.

Делрою показалось, что он уловил за невозмутимым выражением лица Яры и отточенными формулировками нотку настойчивости, возможно, даже озабоченности.

— Поэтому мы разработали программу, — продолжала Яра, — основанную на том, чтобы убеждать нужных людей присоединиться к нам: лидеров, образцов для подражания, людей, добившихся успеха в жизни. Таких, как вы.

— Вы хотите сказать, таких, каким я стану, если завтра побью рекорд, — возразил Делрой.

Яра улыбнулась.

— Об этом не беспокойтесь. Не забывайте, я и сама однажды побила рекорд. Я могу сказать, когда имеются все условия. Это наверняка случится.

— Ценю вашу уверенность, — отозвался Делрой, постаравшись, чтобы это не прозвучало саркастически. Насколько он понимал, предсказывая ему победу, Яра тем самым тонко давала понять, что он будет нужен ее кладе, только если побьет рекорд. Из проигравшего символа не выйдет.

Хочет ли он имплантировать себе крылья и взмыть в небеса? Звучало весьма заманчиво, однако ведь существует и множество других вещей, которые могут быть не менее желанны. Если он завтра добьется победы, предложений появится масса. Мысль об этом пьянила. Делрою льстило, что его так обхаживают, но еще более восхитительной казалась бесконечная перспектива возможностей.

И однако, побеждая в соревнованиях — или устанавливая рекорд, — он опирался на обширный свод правил, определяющих, что можно считать истинным состязанием, а также на упорные тренировки, благодаря которым достигал результатов. Лишенный этой структуры, не начнет ли он попросту колебаться между тысячью разновидностей пустого гедонизма и мелкими сиюминутными целями? И в поиске какого-то достижения не отыщет ли тренера наподобие Мичито, чтобы тот обучил его гонкам в воздухе, и не вернется ли снова к строго регламентированной жизни?