Дикая птица - Елена Анатольевна Кондрацкая

– Так целуй.

Дарен вымученно улыбнулся, будто Рогнеда предложила ему сделать нечто совершенно невозможное.

– Это очень плохо кончится, – голос его звучал ниже и хриплее. – Если отец…

– Ты просил не вспоминать о нём, – оборвала его Рогнеда, приблизившись. – Так не вспоминай.

– Ты же знаешь…

Рогнеда закрыла глаза и нахмурилась. Знала, знала, она всё прекрасно знала, понимала и не хотела больше об этом думать. Не хотела вспоминать, понимать и бояться. Всё, что она хотела сейчас, Дарена.

«Дарен, Дарен, Дарен», – стучало в голове, готово было сорваться с губ. Только он был важен, только он нужен. И плевать, что будет завтра, через год или тысячу лет. Если за окном нет ничего, кроме дождя, если всё это – только лишь сладкий, туманный сон, то она готова забыться. Сейчас, здесь, хотя бы раз сделать то, чего действительно хочет.

– Дарен, – сказала она, и он её поцеловал.

Быстро и нежно он прильнул к её губам и тут же отпрянул, посмотрел в глаза, будто ожидая удара и бранных слов. Но Рогнеда ничего не сказала, только удивлённо вздохнула, и Дарен, приняв этот вздох за одобрение, поцеловал её снова, и это уже был совершенно другой поцелуй. Искренний, долгий, настойчивый.

Рогнеду накрыло волной нежности и желания. Не прерывая поцелуя, она обхватила Дарена за шею и взобралась к нему на колени, и его руки тут же сомкнулись на её талии.

Рогнеда жадно впитывала тепло Дарена, крала всё новые и новые поцелуи и отчаянно желала большего. Раз, всего один раз, и назавтра они обо всём забудут, сделают вид, что ничего не было, и продолжат путь. Всего одна ночь.

Её дрожащие пальцы скинули с плеч Дарена кафтан, расстегнули ворот рубахи, потянули вверх грубую ткань. Его руки заскользили по спине Рогнеды, освобождая от оков одежды и последних сомнений.

Лишившись рубах, они замерли на несколько мгновений, глядя друг на друга так удивлённо, пристально и беззастенчиво, будто впервые видели. По-настоящему видели. Грудь Дарена тяжело вздымалась и опускалась, взгляд зелёных глаз скользнул ниже, пальцы ласково коснулись грубого розового шрама на животе.

Он ничего не сказал, но во взгляде его ясно читалось: «Прости, что не смог защитить».

– Всё в порядке, – шепнула Рогнеда, наклоняясь к нему за поцелуем и запуская пальцы в русые кудри. – Это всё уже неважно.

Это и правда было неважно, ничего не было важно, кроме них двоих. Весь её мир сузился до пределов этой комнаты. До горячих и сильных рук, что уложили её на подушки и стянули юбку. До мягких, но настойчивых губ, осыпавших поцелуями её тело. До зелёных глаз, которые смотрели с такой безграничной и всепоглощающей любовью, что впервые в жизни Рогнеде показалось, что и она сама, такая, какая есть – нагая, слабая и изувеченная – действительно что-то значит. И эта мысль, это осознание своей значимости и чужой любви испугали её.

– Я хотела убить тебя, – выдохнула она в попытке поднять назад рухнувший щит, заново отстроить стёртые в порошок границы и… признаться в своей слабости. Да, Дарен всегда был её слабостью, с первой их встречи и до последнего дня; слабостью, которую она не могла принять и потому отчаянно желала уничтожить.

– Всё в порядке, – повторил Дарен её слова, улыбнулся, будто она говорила о сущих пустяках, и поцеловал. – Это всё уже неважно.

И Рогнеда ему поверила, закрыла глаза, отбросила ненужный щит и подалась навстречу. Дарен накрыл её собой, дыхания их смешались, и две тени слились в одну.

14. Пасть дракона

К утру дождь не прекратился, наоборот, обрушился на терем с новой силой.

– Наверно, дорогу совсем размыло, – слова Дарена защекотали затылок.

Вчера они так и уснули на полу у печи в объятиях друг друга. Рогнеда приоткрыла один глаз и лениво посмотрела в серое, запотевшее окно.

– Значит, мы тут застряли? – пробормотала она, и в голос невольно прокрались радостные нотки.

– Похоже на то, – Дарен поцеловал её волосы, и Рогнеда, по-кошачьи тряхнув головой, повернулась на другой бок и уткнулась носом Дарену в шею. Тепло. Тепло и хорошо. Она прильнула губами к тонкой коже, и Дарен шумно выдохнул прямо ей в макушку. Кожа покрылась мурашками, и Рогнеда засмеялась.

Удивительно, ей совершенно не хотелось сбежать и спрятаться, как это обычно бывало после ночей с Радомиром. Хотелось весь день пролежать на неудобном полу, укрываться плащом и наслаждаться теплом тела Дарена, его руками и поцелуями. И самой целовать, целовать, целовать пока не заболят губы.

Вот бы дождь не заканчивался. Возможно, они бы даже могли остаться здесь навсегда?

– Я не хочу возвращаться, – сказала Рогнеда.

– Я тоже, – эхом отозвался Дарен.

– Но мы всё равно вернёмся.

– Вернёмся.

– И сделаем вид, что ничего не было?

Дарен не отвечал, выпустил Рогнеду из своих объятий и сел, обхватив колени. Рогнеда осталась лежать, глядя на его широкую спину. В конце концов Дарен вздохнул, взъерошил волосы и обернулся.

– Я хочу рассказать обо всём отцу.

Внутри у Рогнеды всё сжалось.

– Он не поймёт. И не простит.

– Я знаю, – Дарен закрыл глаза и снова отвернулся. – И я очень боюсь, что он навредит тебе, если узнает, что мы… Что я… Мы могли бы уехать. Если, – он снова обернулся, – если ты этого хочешь.

Сбежать? Рогнеда посмотрела в потолок, между балок колыхалась на сквозняке оборванная паутина. Мысль звучала заманчиво. Бросить всё и сбежать с Дареном подальше от Царских Палат, от интриг, но – Рогнеда перевела взгляд на Дарена – хочет ли он этого?

Он ведь всё потеряет. Попадёт в опалу. И, скорее всего, сможет вернуться в Вольское Царство только после смерти Радомира. Если, конечно, Радомир не настрогает себе ещё детишек, и те откажутся помиловать первого царевича и уступить ему тёплое местечко на троне. Ну а в худшем случае их просто поймают ещё до того, как они пересекут границу, и отправят на плаху. Рогнеду так точно. Дарена, может быть, Радомир и помилует как единственного наследника.

Можно, конечно, ещё убить Радомира, и тогда уже им с Дареном никто не помеша… Рогнеда зажмурилась и отогнала мысль о кровопролитии, вряд ли Дарен вообще захочет быть с ней после такого. Если, конечно, узнает… Рогнеда замотала головой. Нет, никаких убийств. Она обещала. Безвыходность положения заставляла её злиться. Голова заныла.

– Давай подумаем об этом позже, – сказала Рогнеда, потирая виски в попытке отогнать боль. – Когда разделаемся с Есенией.

– Разделаемся? – уточнил Дарен.

Рогнеда скривилась.

– Исключительно по закону.

– Возможно, со временем, – сказал Дарен в пространство, – отец сможет