Сталь и пепел. На острие меча - Вадим Львов

На площади Тунцзяна, заваленной еще теплыми трупами, Жамнова и еще пара парней в камуфляже, оператор и помощник, пытались поймать удачный кадр багрового русского знамени с золотой звездой Сварога посередине. Знамя на здании городской мэрии спешно закрепили пластуны.

— Сколько вам времени надо? — спросил девушку запыхавшийся Венедиктов.

— Минут десять, пятнадцать!

Тут она увидела Пшеничного и вцепилась в его рукав:

— Господин майор! Артем, милый… Ну дай еще одно интервью! Даже не интервью, скажи пару слов. У тебя сейчас такой грозный вид. Китайцы, если увидят, точно обделаются! Ну пожалуйста! На фоне захваченной мэрии!

— Я же не клоун! — отрезал Пшеничный, пытаясь освободить рукав.

— Да я тоже не девочка по вызову, майор! — неожиданно зло сказала Вика. — У меня такая работа, а не личная прихоть. Вы еще не поняли, что сейчас сделали? Объясню. Ваши пластуны, Артем, первые русские солдаты, надравшие задницу китайцам на их территории. Раз есть первые, значит, будут и другие. Это символ. Символ того, что мы победим, майор. Обязательно победим, — выпалила она, тяжело дыша.

Артем улыбнулся.

— Вам идет злиться, Вика. Вы неотразимы. Давайте скажу пару слов.

Грузились на катера в страшной спешке, под прикрытием заградительного огня «Ураганов». Когда их «Удача» отлипла от ила и, пятясь, стала перемещаться задним ходом к «большой воде», рядом с ним взмыл фонтан из воды, грязи и ила. Взрывная волна сбросила за борт человек пятнадцать пластунов, включая взводного — Раца.

Не раздумывая, Артем и еще несколько бойцов, сбросив броники, сиганули вслед, пытаясь их вытащить. Им повезло. Просто повезло. Вытянутое тело бронекатера № 349 закрыло их от летящих мин, и матросы стали бросать в воду спасательные круги. Еще несколько облаченных в оранжевые спасательные жилеты матросов тоже прыгнули в воду, помогая барахтающимся в воде пластунам. Вытащили тринадцать человек. Трое пропали. В том числе и храбрый амурский молдаванин Степка, который спас Артема под Белогорском. Обратно прорывались с боем, но обошлось без серьезных потерь. «Слепни» близко «косых» не подпускали, гвоздя по их катерам из своих «Д-10».

Да еще четверка «Су-24» один раз накрыла что-то на китайской стороне, резко ослабив обстрел конвоя. Вот так прорвались и зашли в заводь. Артем следил за выгрузкой бойцов на берег и эвакуацией раненых, радовался выглянувшему из-за надоевших туч солнышку. И не услышал, как к нему подошла Вика.

— А, это вы, — устало улыбнулся он девушке и только сейчас обратил внимание на то, что вид у нее был совершенно потерянный. Глаза на мокром месте, губы дрожат… В руках — спутниковый телефон.

— Артем… Там… Короче, в Исландии американцы бомбу взорвали, ядерную. Мне из пресс-службы главкома сообщили. Сейчас, наверное, официально объявят… Что делать? — как-то жалко, совсем по-бабьи спросила она.

Пшеничный неожиданно подошел и крепко поцеловал ее в губы на глазах у суетящихся пластунов и чумазых, оглохших от ночной стрельбы матросов.

— Жить, Виктория Жамнова. Жить, драться и побеждать. Судный день — это сказки для старших.

Ожила рация.

— Штаб дивизии вызывает. Адмирал Заточный ждет… До свидания, Вика. Вы очень красивая девушка и храбрый человек.

Глава 20. Русь. Окрестности Москвы. 22 августа

Стрелец крепко зажмурился в тщетной надежде, что напряжение лицевых мышц хоть немного ослабит головную боль. Нет, не помогает. Достал серебристую пластинку с таблетками и бросил пару штук в рот. Запил минералкой, откинулся на спинку дивана и снова закрыл глаза, ожидая, что жгущая мозг боль отступит. Последние несколько суток стоили ему, наверно, огромного куска здоровья. Так не психовал уже лет восемь, со времен Ноябрьской революции. Тогда все висело на волоске. Его жизнь и судьба, судьба его семьи. Президент Молчунов мятежа против себя никогда бы не простил, как, кстати, и сам Стрелец. Тогда ситуацию спас никому не известный полковник Усольцев, неожиданно бросивший элитную танковую бригаду на помощь «восставшему народу». Хотя, как и положено при любой революции, народ сидел по домам, ожидая, кто победит. А на столичных улицах буянили толпы пьяного молодняка, съехавшегося из Подмосковья и ближайших регионов, безработные и профессиональные боевики, работающие на Организацию. Тогда все решил первый снаряд, выпущенный из танка по монументальному зданию на Лубянке.

Взяв в руки власть через два года после революции, он был просто потрясен ситуацией в стране. После прочтения секретных докладов аналитических центров и спецслужб перед ним открылась яркая картина полного нравственного упадка нации. Госслужба вообще превратилась в какой-то немыслимый рассадник коррупции, которому позавидовали бы даже визири времен Оттоманской империи. Из-за чего, собственно, господин Молчунов и погорел. Из-за коррупции своих холуев, пользующихся вседозволенностью.

Однажды, в канун нового две тысячи пятого года после заседания по делам Сибири в Доме Правительства, где Стрельченко, как сенатор от Томской области, бывал неоднократно, к нему подрулил некто Витя Чумаков. Фигура хоть и не публичная, но весьма влиятельная. Возглавлял бывший чекист Чумаков государственную корпорацию «Техпроминвест», официально занимающуюся высокими технологиями и военной промышленностью. А неофициально Витя Чумаков был рейдером номер один, специализирующимся на захвате успешных предприятий и даже целых отраслей. Теперь Витя чем только не управлял — от производства титана и легированных сталей до «отверточной» сборки телевизоров и автомобилей. Типичная акула бизнеса времен Молчунова… Так вот, этот Витя, нагло смотря в глаза Стрельцу, попросил кое-какие активы принадлежащей Стрельцу промышленной группы «Электромеханика». Самую малость, меньше десяти процентов, и пообещал ввести в совет директоров одного наблюдателя от госкорпорации. Стрельченко сказал, что подумает. А через месяц на него вышли люди и тонко намекнули, что в стране кризис и еще одна компания Стрельченко, «Восток-Телеком», очень интересует парочку генералов ФСБ из ближайшего окружения самого Молчунова.

Тогда, именно тогда Стрелец понял, что, несмотря на свои миллиарды, заработанные в мутные девяностые — нужными связями, своими мозгами и тяжелыми кулаками, он здесь, в России, никто. Его, сенатора, мецената и лояльного власти человека, просто поставят раком, как портовую шлюху, поимеют, потом еще оберут до нитки. Оставят на жизнь, конечно, и, может, в качестве отступного сделают губернатором какого-нибудь депрессивного региона, подальше от Москвы. В этой стране имеет значение только одно. Кто сидит на троне и кто трется рядом. Все остальное — так, мусор, шелуха и лирика. Вот тогда и созрел первый план действий. Появилась Организация, созданная для осуществления этого плана. Давно варясь в котле политики, Стрелец знал, что его публичный отказ «кремлевским» сразу поставит его вне закона, поэтому согласился. И по второй кампании тоже. Его собственная, тогда еще корпоративная, разведка доложила, что в Кремле были очень довольны его покладистостью и в ближайшие год-полтора трогать не будут. Но потом последует еще один удар. Молчуновцы сразу не едят, они по кусочку откусывают.