Выбираю таран - Людмила Жукова

— Должен вас огорчить, молодой человек. Тонкий осколок стекла прошел в глазное яблоко… Придется поставить искусственный.

«Отлетался, сокол», — услышал Борис чьи-то жалостливые слова.

— Это мы еще посмотрим, — пробормотал он. — Моего упрямства на сотню других хватит.

Но, честно говоря, он впервые растерялся.

Борис получил в Кремле из рук Михаила Ивановича Калинина орден Красного Знамени, побродил по Москве в раздумье, что делать. Решил сам явиться в полк.

Но в полку, как ни радовались его возвращению, допустить к полетам не могли. И он опять отправился в Москву. Не считал он тогда, сколько раз пришлось ему обивать порог отдела кадров ВВС, пока не дрогнули сердца кадровиков — дали разрешение пройти медкомиссию.

Попал он к знаменитому Александру Васильевичу Вишневскому, директору Института экспериментальной медицины.

— Да, левый глаз у вас, на ваше счастье, — задумчиво сказал Вишневский, — очень хороший, так что до глубокой старости без очков обойдетесь. А что остальные врачи?

— Допускают без ограничений! — бодро ответил Борис и поглядел, как мог умоляюще, на хирурга.

В итоге — строчки решения медкомиссии, от которых заликовала душа: «Учтя горячее стремление Б. И. Ковза-на на фронт, в индивидуальном порядке признать годным к летной работе без ограничений».

Не скоро, но было ему разрешено летать на истребителе Як-1, но только новеньком. Ковзан, переведенный, подальше от войны, в войска противовоздушной обороны Саратова, получил задание сбить фашистского разведчика, несколько раз безнаказанно уходившего от зенитного огня.

16 июля 1943 года в 10 часов 30 минут по сигналу боевой тревоги, извещавшей, что фашистский Ю-88 вновь появился над Саратовом, Ковзан поднялся в воздух.

Он встретил «юнкере» на высоте шесть тысяч метров и пошел было в атаку, но фашистский самолет был снабжен новым оружием — маленькими бомбами на парашютиках: бомбы взрываются тут же, на высоте, и поражают цель в радиусе до двухсот метров. Пришлось идти за врагом, поливая его огнем из двух пулеметов с большого расстояния. Попал! Фашистские разведчики выбросились с парашютами и были взяты в плен.

…Пожалуй, никогда не было такого радостного голоса у Ковзана за всю войну, как в этот день: «Передаю! Сбил самолет противника в районе Ключи!»

На земле его ждали два других радостных известия. Первое — Надя родила сына и предложила назвать в честь отца Борисом; второе — старшему лейтенанту Ковзану присваивалось очередное звание «капитан».

А вскоре, 24 августа 1943 года, Указом Президиума Верховного Совета СССР Б. И. Ковзану за героизм и мужество в боях с немецко-фашистскими захватчиками было присвоено звание Героя Советского Союза.

…После Великой Отечественной войны Б. И. Ковзан закончил Военно-воздушную академию, занимал командные должности. А когда демобилизовался и решал, чему посвятить свои нерастраченные силы, вспомнил, с чего начинался его путь в небо, и возглавил в Рязани аэроклуб.

У него была хорошая семья, любящая и, как он всегда считал, любимая жена, его гордость — сыновья, летчики гражданской авиации.

Но уж такой неуемный был нрав у героя четырех таранов, что решился он изменить свою сложившуюся судьбу и уехал в Минск, где его второй женой стала Лариса Георгиевна Шипуля, друг детства, журналистка, написавшая по его рассказам книгу «Четыре тарана в небе».

«ХЛОБЫСТНУТЬ ПО ВРАГУ, КАК ХЛОБЫСТОВ!»

О сражениях в Заполярье в воспоминаниях как советских, так и германских военачальников упоминается мало. Это понятно — здесь не было крупномасштабных сухопутных сражений, подобных Сталинградской битве. Но здесь и не прорвались немецко-фашистские и финские войска к обозначенной в плане «Барбаросса» линии Архангельск — Астрахань! Мощное наступление армии противника «Норвегия», начатое 29 июня 1941 года по всем направлениям — мурманскому, Кандалакшскому, ухтинскому, кестеньгскому и редольскому, захлебнулось, благодаря стойкому сопротивлению советских войск, как и наступление финской армии 10 июля на петрозаводском и олонецком направлениях. На поддержку боевых действий сухопутных войск были брошены все скромные силы советской авиации, которая испытывала острую нехватку бомбардировщиков и штурмовиков, — их заменили истребители. С разведки они переключались на штурмовые удары, со штурмовки — на отражение налета фашистских бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. Пресечено было и наступление финских войск в сентябре — октябре 1941 года на мурманском и Кандалакшском направлениях. С той поры противник на самом северном участке фронта вынужден был перейти к стратегической обороне, которая продолжалась до сентября 1944 года, когда Финляндия запросила мира и заявила о разрыве отношений с фашистской Германией, а советские войска тем временем освобождали Прибалтику, не зная, что спустя десятилетия, не фашистов, уничтоживших здесь десятки тысяч людей, а их, освободителей, новая власть назовет оккупантами…

Все четыре года Великой Отечественной ни на день не прекращалась в Заполярье упорная борьба в воздухе, сотни самолетов противника поднимались в небо даже в долгую темную полярную ночь, при жгучем морозе и яростных ветрах.

Гитлеровцы перевозили морским путем вдоль побережья Норвегии железную руду, никель, лес и другое сырье из захваченных Швеции и Норвегии, из союзной им Финляндии — для производства своей боевой техники и для военного строительства. Перед нашими моряками и летчиками стояла боевая задача — топить эти грузовые суда.

Но этим же морским путем, но в обратном направлении, уже с 1941 года потянулись в СССР морские конвои из Англии с грузами для наших войск: порохом, бензином, автотранспортом, танками, самолетами, продовольствием — к незамерзающему порту Мурманск. Их стремились разбомбить фашистские люфтваффе. Но их же спасали от бомбежек и штурмовок врага советские ВВС. В ожесточенных воздушных боях, бывало, участвовало до сотни самолетов с той и другой стороны.

Не будет преувеличением сказать, что этот самый северный «тихий» участок огромной линии фронта влиял на весь ход великой войны.

Защищая бесценные грузы, летчики Заполярья нередко вынуждены были сбивать бомбардировщики и истребители сопровождения таранами, причем на самолетах союзников, о чем в советской военной и послевоенной печати умалчивалось. Причину недомолвок называет и объясняет ее некоторую обоснованность английский историк авиации Роберт Джексон в книге «Красные соколы»:

«В многочисленных статьях и книгах, вышедших после войны на Западе, утверждается, что эти союзнические поставки самолетов помогли русским в 1942 году переломить ход войны в воздухе. Но эти утверждения абсолютно лживы! Многие из самолетов, поставлявшихся Советскому Союзу, значительно уступали военной авиационной технике, которая стала выпускаться в массовом количестве советскими авиазаводами. Это относится, безусловно, к таким самолетам, как «харрикейн» и «томагавк».