Намек. Архивный шифр - Иван Кузнецов

— Они не преуспели. И между прочим, главнейшая задача нравственного усовершенствования не обязательно решается поддержанием стабильности.

— Нравственное усовершенствование — и объединение людей без различия наций, сословий. А вооружённые конфликты людей разъединяют.

— Наши методы от времён Новикова — нравственное развитие общества, просвещение всех сословий.

— В периоды революционных потрясений дело идёт не о поддержании равновесия и не о нравственном развитии. О сохранении страны! На Россию слишком много претендентов. Россию разорвут в клочья, стоит беспорядкам взять верх!

— Да уж! «Братья» наши из Европы, а также из-за океана будут первыми в дележе. Кто станет печься о единстве масонов?

— Тут и говорить не о чем. Европейские родственнички больно резво прискакали учить нас уму-разуму, как только у нас появилась возможность легализовать ложи. За пару-тройку лет сколько пооткрывали отделений!

— Не беда. Русские братья в большинстве сейчас уже стоят за отсоединение от иностранных лож и полную автономию. Думается, это дело ближайших лет. Создадут русский Великий восток.

— Ну, к нам это не имеет прямого касательства: мы давным-давно существуем наособицу.

— Господа, уходим от темы. Мы собрались решать, что предпринять в ситуации, когда крушение так близко. Или же после крушения.

— Не дай бог! Нельзя допустить! Нужно усилить просветительскую деятельность. Открывать школы, университеты для всех сословий. Дать людям реальную возможность подняться — взамен мнимой, декларативной, ныне якобы существующей.

— Это верно! Чем образованнее человек, тем лучше он думать обучен, тем большее способен понять собственным умом. Тогда сложнее склонить его к зверству и разрушению.

— Спорный вопрос, однако же, просвещением занимаемся вовсю. Готов проект народных университетов…

— Так-то оно так, но недостаточно. Внедриться в Государственную думу, в правительство, способствовать проведению необходимых реформ!

— Нынче каждый второй реформатор. Реальная власть заключается не в том, чтобы сочинить реформу, заставить депутатов и двор принять её, а в том, чтобы осуществить. Потребной для этого силы нет за нами.

— Подумать только! Нашим предшественникам устав строжайше запрещал любые альянсы с властями предержащими!

— Забудьте! Времена не те, не до чистоплюйства.

— Господа, у нас есть тайная сила иного рода! Не станем оставлять её в стороне от обсуждения. Я имею в виду архитектурные ансамбли, созданные ложей «Ясные звёзды». В первую очередь, главный из них. Напрасно ли судьба сделала нас преемниками русских истинных вольных каменщиков? Напомню для молодёжи: это произошло в те глухие годы, когда и наша деятельность, и истинных каменщиков теплилась в глубокой конспирации. Сорок лет минуло.

— Самое время об этом!

— Помилуйте, господа! Увольте от пустых мечтаний! Мы с вами всегда были далеки от мистических материй.

— Позвольте! Мы приняли наследство истинных каменщиков, и это налагает на нас совершенно определённые обязательства.

— Между тем нам известно, что каменщики полагали центром нервной сети, или ткани — как кому больше нравится, Российской империи Москву. Город они проработали со всем тщанием. Некоторые строения и даже ансамбли строений поставлены и в других избранных точках страны. Но Петербургу уделялось внимания не намного больше, нежели глухой провинции. Ведь это, в определённом смысле — при всём уважении! — утопический взгляд на вещи. Преобразования необходимо осуществить по всей России, но, в первую очередь, в системе власти. А власть сосредоточена в Петербурге. Чем тут поможет наследие истинных каменщиков? Какими бы чудесами ни полнился мир, нужно быть реалистами!

— Верно! Особенно в сфере управления государством и экономикой.

— Однако обратите внимание, что упадок империи… Никто ведь не станет возражать, что в настоящий момент мы переживаем упадок? Так вот, упадок Российской империи начался вскоре после того, как начались преобразования в системе, созданной ложей «Ясные звёзды».

— Москва активно перестраивается уже с восьмидесятых годов прошлого столетия. Прямой связи не найти. Хотя… Инерция…

— Примите во внимание, что за это время нам удалось взять процесс под контроль! Кое-какие здания на месте старых, конечно, выстроены без нашего ведома, и, таким образом, определённые узлы ткани утрачены. Однако большинство новых строений, включая тучерезы, возведены с соблюдением всех канонов истинных вольных каменщиков. Я заявляю это ответственно как производитель работ.

— Дорогой брат, никто и не сомневается. Ваши регулярные отчёты перед собранием мастеров исчерпывающи. Все ценят ваш колоссальный труд!

— Господа! Что же получается? Получается чрезвычайно символично! Мы строим заново, строим по канонам. Но ведь прежде в любом случае происходит слом старого!

— Верно!

— Верно! Хуже того. Мы не всегда возводим новое по доброй воле. Мы вынуждены следовать требованиям времени. Добротные особняки истинных каменщиков могли бы ещё столетия простоять, но коммерция такова, что их уже не спасти.

— Именно! Земля в центре Москвы на вес золота. И мы сами — подчёркиваю: сами! — ломаем особняки, чтобы выстроить тучерезы. Они собственность ложи, кто, кроме нас, мог бы распорядиться ими?!

— Вот и получается, что происходит насильственный слом старого, а мы потакаем ему и строим новое взамен!

— Братья, вы не вполне справедливы. Возможно, кто-то пропустил заседание, посвящённое замене старых особняков на тучерезы. Уже много лет, как это решено. Мы не можем позволить нашим строениям находиться в невыгодной позиции по отношению к архитектурному окружению. Ежели вокруг строят высокие и массивные здания, мы вынуждены возводить такие же, чтобы избежать энергетического подавления.

— Это решение до сих пор вызывает у меня сомнения. Я помню то заседание.

— Тем не менее решение было принято.

— Чем бы оно ни было оправдано, но в основе, повторяю, насильственный слом старого. Вот вам и резонанс в виде революции…

— Отчего вы молчите, Досточтимый мастер? У вас, должно быть, как всегда, уже созрело решение?

— Ещё не созрело. Мои соображения, как обычно, подсказаны вашими мнениями. Я ещё не вполне готов сформулировать…

Мастер ложи задумчиво потёр пальцами скулу.

Этот человек не был убелён сединами, наоборот, находился в самом расцвете лет: между третьим и четвёртым десятком жизни. Его предшественник, который теперь жил всё больше в родовом имении в тёплом краю и не посещал собраний, объявил молодого человека своим преемником ещё в первом году века и постепенно передал свои полномочия. Однако новый предводитель, едва его избрали, был вынужден оставить ложу на старика: ушёл на Русско-японскую войну, вызвался добровольно, будучи офицером запаса. Ложа тогда на треть опустела. Но вот уже полгода, как военные вернулись — в ещё бурливую после революционных событий Москву.

Свободная дискуссия поощрялась на собраниях мастеров, решения принимались вотированием, но к мнению мастера ложи прислушивались с особенным вниманием, и его точка зрения часто побеждала, так как оказывалась наиболее прозорливой.

— Впрочем, выношу на общий суд. Братья, в настоящий момент я тоже беру сторону реалистов. Считаю, что у нас нет иного выхода… Если