Намек. Архивный шифр - Иван Кузнецов

которую выдали для торжественной церемонии выпуска из академии. Выпуск состоялся, а назначения Бродов не получил. Большинство сокурсников, отгуляв отпуска, сразу отправились к новым местам службы, но несколько человек ещё ждали решения своей судьбы. Николай — в их числе. Он приготовился к любым неожиданностям и ждал бестрепетно. Отсутствие семьи в этом смысле удобно: повышает мобилизационную готовность к самым экзотическим назначениям. Бедному собраться — только подпоясаться…

Николай думал перекинуться с Сашей парой слов до матча, но не удалось и рук пожать: не рассчитал, что у футболистов разминка.

Небольшой стадион с зелёной травой и белыми скамейками-трибунами. Молодые люди в тёмных спортивных шароварах и полосатых майках с номерами прыгают, приседают, бегут по кругу. Потихоньку подтягиваются болельщики. Матч любительский, никаких билетов. Поймав взгляд Кенича, Николай активно замахал рукой. Саша заметил, просиял своей фирменной улыбкой и отсалютовал в ответ. Что ж, серьёзный разговор ждёт после игры, а пока оставалось пожелать Сашиной команде удачи…

По телефону приглашая Бродова на матч, Саша пообещал:

— Увидите настоящую игру. Команда соперников затащила к себе очень сильного форварда. Профессионал!

— Что значит «профессионал»? Не работает, только спортом занимается? — уточнил Николай.

— Да нет. Спортивная юность. Играет профессионально. Нам, любителям, с ним не тягаться. А так — инженер. Приходит от случая к случаю, когда есть время. Кому повезёт его уломать, за тех и играет. Но это не важно. Наблюдать игру такого уровня — истинное удовольствие. Прямо поэзия! Вот увидите!

— Я ж не разбираюсь, — напомнил Бродов.

— Не важно, обязательно заметите. Будете смотреть — попробуйте угадать, кто самый сильный игрок. Уверен, что угадаете с первых минут…

Весьма любопытным оказался перечень игроков обеих команд, которые примут участие в матче. Николай прислушивался к именам и фамилиям, произносимым в рупор. Тут и латыш был, и грузин, и два поляка, и немец, и ещё какой-то, судя по всему, иностранец. Словом, целый интернационал на отдельно взятом стадионе! Примета времени.

Дождь всё-таки отступился, и даже солнце стало проглядывать сквозь слоистые облака, подсушивать траву. Это, пожалуй, хорошо: меньше вероятность, что футболисты будут поскальзываться, игра пойдёт динамичнее. Понимать бы в ней ещё хоть что-нибудь.

Николай не знал футбольных правил и не разделял всеобщего увлечения коллективной беготнёй за мячом. Ясно, что самому не бегать, но и наблюдать со стороны, как толпа перепачканных, возбуждённых мужчин пинает туго надутый кожаный мешок, ему обычно было неинтересно. Однако же, когда за одну из команд выступает знакомый тебе человек, наблюдение за игрой уже обретает определённый смысл. Так что Николай наблюдал и старался вникнуть в суть происходящего. Даже азарт разобрал: эй, ребята, а ну, поддайте! что же вы? вот же ворота, рядом!..

Траектория движения мяча и скорость… Невероятная сила, с которой он был запущен… Мяч летел, как тяжёлый снаряд из гаубицы. Николаю с его места на трибуне было очевидно, что этот снаряд прямой наводкой летит в защитника. Сашка тем более видел это. Он зачем-то выкатил грудь колесом навстречу мячу, а руки, приподняв, развёл в стороны.

Николай вскочил на ноги. В тот же миг мяч, будто свинцом налитый, ударил Сашу в грудь. Туловище, словно вмятое ударом, сгорбилось и качнулось назад, колени подкосились. На трибуне почему-то раздались ликующие вопли. Мяч съехал с Саши, как с горки, и лениво откатился чуть в сторону, к нему со всех ног поспешало несколько игроков, один успел первым пнуть коричневый шар. Трибуна возбуждённо кричала. А Саша между тем мягко, плавно валился на траву.

Раздался свисток судьи. Разогнавшиеся игроки постепенно остановили бег. Стало ясно, что Кенич не поднимется: он лежал пугающе неподвижно.

Бродов помчался по лестнице вниз, на поле, рассчитывая подоспеть к пострадавшему в числе первых: ведь остальные зрители и участники матча ещё не поняли, что произошло. А Николай в мгновенной вспышке озарения догадался: мощный, неожиданный удар в грудную клетку остановил Сашино сердце. Бродов был знаком с основами первой помощи лучше многих присутствующих — спасибо командирским курсам, где обучался перед поступлением в академию. А ещё он столько раз успешно договаривался с собственным сердцем — сумеет договориться и с чужим!

Однако он всё-таки опоздал: недвижимого Сашку со всех сторон окружили люди. Первыми подбежали игроки обеих команд, судьи, потом подтянулись зрители с трибун. Среди публики нашёлся и медработник, который, оперативно сориентировавшись, крикнул в толпу, что «рёбра целы», и стал по всем правилам делать массаж сердца. Пробиваться сквозь толпу теперь не имело смысла, и Николай наблюдал происходившее, встав на скамью, которая являлась первым рядом трибуны.

Он отыскал взглядом статного белобрысого игрока, который с излишней силой послал роковой мяч. Тот стоял, плечом к плечу с другими членами обеих команд, близко к Саше и наблюдал манипуляции медика с тем же выражением обеспокоенности, что было написано и на лицах остальных.

На мгновение у Николая случился, наверное, причудливый глазной спазм, потому что он увидел: долговязую фигуру белобрысого, будто чертёжным пером, обмакнутым в тушь, обвело по контуру широкой чёрной полосой. Николай зажмурился и в мгновенно разросшемся гуле притихшей было толпы услышал, что реанимационные мероприятия не помогли и Саша мёртв.

Злосчастный мяч, поначалу всем мешавшийся под ногами, кто-то отфутболил подальше, и теперь он валялся чуть в стороне от взволнованной толпы.

Плотная стена сочувствующих, окруживших место трагедии, дрогнула, начала неохотное движение, становясь более рыхлой. Люди постепенно осознавали, что в самом деле кончено, что молодой человек не очнётся и его уж не оживить: поздно.

Как обычно бывает в случае чрезвычайных происшествий, на стадион явились прохожие — выяснить, что стряслось. Николай услышал приглушённый говорок женщин:

— На кладбище построили — они и тянут!

— Что вы такое городите?

— Тут было кладбище при монастыре, на этом самом месте. Не знали?

— Почему же? Знаю, сама приходила. Тут много очень праведных людей покоилось, солдаты войны с Наполеоном тоже. Царствие небесное!

— Ну так чего же удивляетесь? В монастыре теперь, ишь ты, малолетних бандитов разместили — с комфортом…

— Уже нет. Сделали общежитие для рабочих.

— Да? Когдай-то успели? Ну, хрен редьки не слаще… Я что говорю, кладбище разровняли, устроили стадион. Они и тянут, покойники-то. Мстят. Помяните моё слово, тут не один безбожник гробанётся!

— Что вы! Это суеверия, прости господи! Нельзя людям желать зла.

— А ничего, а поделом!

Чуть поодаль зеваки, подошедшие поздно, выясняли у «старожилов», что стряслось. Николай выбрался из толпы, расползавшейся, редевшей, разбивавшейся на малые кучки для обсуждения происшествия.

Нелепая случайность — мяч! В жизни не слышал, чтоб кого-нибудь убил футбольный мяч или хотя бы серьёзно покалечил. Максимум —