Избранница герцога - Элоиза Джеймс

— Возьмите себе хорошего учителя фехтования, — посоветовал Вильерс. — Не для защиты чести, а просто ради спорта.

— Пожалуй, вы правы, — сказал Эстли, медленно поднялся и направился к дому.

Но все же он обернулся:

— На вашем месте я не стал бы упускать ее так легко, герцог. Вы должны биться за нее!

Леопольд продолжал спокойно начищать свою шпагу.

— Но только не клинком, — поморщился Эстли.

Он быстро удалялся, оставив Вильерса наедине с его терзаниями.

Глава 31

Лондон, резиденция герцога Монтегю

6 августа 1784 года

В течение этих шести недель герцогиня Монтегю неустанно падала с высот материнского счастья в пучину отчаяния. Вначале она просто не поверила заявлению Элинор о том, что она отказала герцегу Гидеону и не станет пересматривать свой отказ даже после окончания его траура. Потом, убедившись в твердости ее решения, герцогиня стала надеяться на брак дочери с Вильерсом. Есть у него незаконнорожденные дети или нет, для нее теперь не имело значения. Узнав, что и этот вариант провалился, она буквально заскрежетала зубами.

Меланхолия накрыла герцогский дом Монтегю плотно, как саваном. Герцогиня бродила по комнатам с лицом, искаженным то страхом, то отчаянием.

— Не воображай, что ты сможешь пристроиться на всю жизнь в дом своего брата, — сказала она во время завтрака. — Я не позволю, чтобы его семейная жизнь была испорчена сестрой, старой девой. Мой собственный брак распался из-за твоей тетки-приживалки.

— Я думаю о своем замужестве, — заверила ее Элинор. — Но я выйду не за герцога.

— Где же их набраться теперь? — ворчала герцогиня. — У тебя было два герцога, и обоих ты отвергла! — Эта жалоба была хорошо знакома Элинор. — Хорошо, что мы избавились от твоей ужасной собаки. Обюссонский ковер в столовой до сих пор хранит ее ароматы.

Но однажды в их дом пришло письмо:

«Дорогая леди Элинор Линдел, надеюсь, Вы простите мне то, что я позволил себе писать к Вам, хотя мы с Вами едва знакомы. Я не мог сразу выразить все мое восхищение Вами, поскольку был направлен его величеством за границу для выполнения его миссии. Теперь я возвратился в Англию и осмелился приступить к тому, что могло быть сделано три года назад.

Не будете ли Вы любезны, составить мне компанию на прогулке в кенсингстонский сад?

Достопочтенный Джозайя Ормстон».

— Ты вполне можешь прогуляться с ним, — заметила Энн, заглядывая в письмо из-за плеча Элинор. — Он с таким нежным чувством вспоминал тебя все эти годы. Тебе это должно быть лестно. Выше голову, дорогая. Ты хотя бы помнишь, кто это такой?

— Едва ли. И мне это вовсе не лестно, — равнодушно ответила Элинор.

«Дорогой мистер Ормстон, ни одна леди не может быть обижена тем, что некий джентльмен помнит ее имя целых три года. Однако я прошу извинить меня. Поскольку я совсем Вас не помню, было бы весьма странно принять Ваше предложение о прогулке.

Пожалуй, мы сможем возобновить наше знакомство в начале сезона.

Леди Элинор».

— Почему ты не написала, что хочешь быть вечным бременем своей многострадальной семьи? — спросила герцогиня, заглянув в письмо. — Ты всех отвергла. Тебе осталось только подцепить какого-нибудь буржуа. Если твой отец когда-нибудь вернется из России, я попрошу его навести справки в этой замечательной среде. Чтобы ты не польстилась на какого-нибудь попрошайку.

Энн, которая охотно разделяла с ними обеды и ужины, решилась вступиться за сестру:

— Мамочка, неужели вы решили спустить Элинор с аукциона тому, кто назовет лучшую цену?

— Почему бы и нет? — сурово спросила герцогиня. — Кто посмеет спорить, что не она тот змеиный зуб, который кусает меня за пазухой? Ее приданое достаточно высоко, чтобы прельстить кого-нибудь из Веджвудов, например. Каждая вторая фаянсовая тарелка в Англии выходит из их завода. Они, наверное, купаются в золоте.

— Мамочка! — воскликнула Энн со смехом.

Элинор молчала. Ее отец никогда бы не пошел на такой мезальянс. А ее мать вовсе не думала об этом всерьез.

— Твой последний шанс — это сын Эрмстеров. Он джентльмен, и ты не унизишь себя браком с ним.

— Я даже не видела его, — возмутилась Элинор.

— Его нет в древе лордов у Джона Дебретта, — заметила Энн.

— Дебретт, Дебретт, — начала герцогиня. — А кто такой он сам, этот скороспелый издатель? У них там такая путаница! Они даже забыли упомянуть, что твоя старшая тетка по моей линии замужем за русским князем.

Элинор вздохнула:

— Если мистер Ормстон снова напишет мне, я приму его предложение о прогулке.

— Будь так добра. Надеюсь, это не потребует от тебя особых усилий, — проворчала герцогиня. — Начнется сезон, и все будут говорить, что это Вильерс сам отверг тебя. Они будут рассматривать тебя под микроскопом, чтобы обнаружить дефект:

Элинор почувствовала комок в горле. Энн, глянув на нее, поспешила на помощь.

— Мамочка, — начала она, указывая на страницу «Морнинг пост», — вы уже читали об этом необычном ограблении?

— Ах, их так много! — вздохнула герцогиня. — Кто их теперь считает?

— Да, но это произошло на нашей улице!

— Где именно?

— Здесь написано, что некий джентльмен, проживающий на Арлингтон-стрит, сидя в своей гостиной, был напуган появлением незнакомца в черной маске.

Элинор уже не слушала, она едва сдерживала слезы. Неужели ей придется отправиться на прогулку с каким-то мистером Ормстоном или с сыном Эрмстеров, который даже не упомянут в генеалогии лордов Дебретта?

Но что может принести новый сезон? Только сплетни. Какой смысл дожидаться его? Она подозревала, что любви больше ждать не стоит. Ее сердце уже не способно биться так страстно, как прежде. Но она должна иметь свой дом и семью, а раз так, придется идти на компромисс.

Зияющая пустота воцарилась в ее сердце после разлуки с Леопольдом. Она хотела видеть его. Прикасаться к нему, сидеть напротив него за завтраком, спать в одной комнате. Но где он?

«Дорогая леди Элинор Линдел, я полностью разделяю Ваше неприятие тет-а-тет с неизвестным. Но я должен заверить Вас в том, что происхожу из благородного сословия. Я был рожден младшим сыном в семье барона Пламптра, но я принял имя моего дядюшки, оставившего мне большое наследство. Надеюсь, Вас не заденет то, что я так прямо заявляю о материальной стороне.

У меня мало надежды освежить Вашу память, но рискну напомнить, что Вы были тогда в голубом платье и мы обсуждали игру мисс Берни в «Острословах». Мисс Берни не понравилась вам в роли миссис Вольюбл.