ИСКУССТВО ОСТРОВА ПАСХИ - Тур Хейердал

Временно установленные статуи, засыпанные делювием

Как мы уже видели, работы в карьерах были внезапно прерваны, когда около 1680 года разразилась опустошительная гражданская война. Горы обломочного материала и использованных рубил, выросшие на склонах вокруг карьеров, с первыми же сильными дождями поползли вниз, постепенно засыпая незаконченные статуи, временно установленные у подножия вулкана. Некоторые фигуры были целиком погребены оползнями, другие до носа, до подбородка, по грудь. Отсюда распространенное в наше время неверное представление, будто пасхальские монументы — это «головы» без торсов, без конечностей. Но те же оползни, закрепив незавершенные скульптуры в грунте, помешали пасхальцам во время гражданских войн Позднего периода опрокинуть их, тогда как все до единого истуканы, воздвигнутые на ста двадцати четырех пасхальских аху, были повержены ничком на землю. Вот почему на острове при всем желании нельзя было сфотографировать стоящую статую с готовыми глазницами, пока пасхальцы в 1956 году не подняли для нашей экспедиции один из сброшенных монументов (фото 9 f). Потом Меллой и Фигероа продолжили этот эксперимент (фото 10 b).

О том, что статуи у подножия вулкана были засыпаны делювием уже во время усобиц Позднего периода, говорит глубокая борозда на шее одной из них — след неудачной попытки обезглавить ее каменным топором. Само расположение борозды свидетельствует, что уровень грунта здесь был тогда примерно таким же, как теперь. Неудивительно, что отряд Кука, придя к подножию Рано Рараку в 1774 году, примерно через сто лет после конца Среднего периода, уже увидел статуи погруженными в грунт. И, как говорилось выше, если сравнить фотографию, снятую нами в 1956 году, и сделанный в 1872 году Жюльеном Вио (Пьером Лоти) в том же месте рисунок, видно, что уровень грунта не менялся за последние сто лет (рис. 12, фото 12 а).

Эти данные важны для датировки петроглифов, высеченных до оползней наподобие татуировки на торсах некоторых скульптур. Особенно интересен серповидный трехмачтовый парусник с многочисленной командой, выгравированный на статуе № 263, которую расчистил Шёльсволд (1961, Отчет 14; наст, том, фото 14 с, рис. 26). Длинная леска тянется к черепахе в нижней части живота; эта деталь несомненно была засыпана до того, как в XVIII веке остров впервые посетили европейцы. И вообще маловероятно, чтобы пасхальский художник на монументе, олицетворяющем одного из его предков, стал изображать европейское судно, занятое ловом черепах. Кстати, пасхальцы достаточно четко представляли себе европейские суда, это видно по рисунку на стене одной пещеры вблизи Ваиху, изображающему деревянное судно с горизонтальной палубой, бушпритом и европейскими парусами, тогда как для камышовых судов характерна серповидная форма корпуса (рис. 28). Датировка петроглифов на статуях Среднего периода подтверждается данными, полученными на раскопках остальными археологами нашей экспедиции.

Транспортировка и установка статуй

Выше было отмечено, что радиокарбонная датировка мощного слоя древесного угля от костра в оборонительном рве Поике совпадает с генеалогической датировкой Энглерта, по которой опустошительная гражданская война, погубившая культуру Среднего периода, разразилась около 1680 года. Археология показывает, что всякая работа со статуями в карьерах и вдоль дорог была прервана внезапно, и в Позднем периоде она уже не возобновлялась. Когда прекратилось ваяние монументов, на полках и нишах Рано Рараку осталось много незавершенных статуй. Правда, некоторые были заброшены еще раньше, потому что ваятели натолкнулись на дефект или лапилии в каком-нибудь важном месте. Возле каждой статуи одновременно могло разместиться ограниченное число мастеров, поэтому общее число людей, работавших в карьерах, не обязательно было так уж велико, но и не меньше нескольких сот, притом искус-пых каменотесов. Весьма трудоемкой операцией была транспортировка каменных исполинов, многие из которых достигали в высоту шести-семи метров, а некоторые куда больше того. Наиболее тяжелые монументы весили шестьдесят, даже восемьдесят тонн. Надо было соблюдать величайшую осторожность, чтобы продолговатые монолиты не разломались во время транспортировки по неровной, каменистой местности, и дело чрезвычайно осложнялось тем, что огромные скульптуры были полностью отделаны, даже отшлифованы до того, как покидали площадки у подножия Рано Рараку. Соприкосновение с породой, превосходящей твердостью туф или равной ему, тотчас испортило бы тщательно обработанную поверхность. Очевидно, во время долгого путешествия статуй от вулкана в разные концы острова, их защищали камышовые циновки и какие-то деревянные рамы. Больше трехсот истуканов проделали от карьеров путь, подчас превышающий десять километров.

Практический показ, устроенный в Анакене Педро Атаном, говорит о том, что ста восьмидесяти мужчин и женщин было достаточно, чтобы с помощью двух веревок тащить по равнине двенадцатитонную статую на деревянных салазках.

Раутледж (1919, с. 194–195) открыла на острове Пасхи почти стертые ныне следы древних дорог. Вероятно, они прежде всего предназначались для транспортировки тяжелых монументов. Во всяком случае, проложенные по всем правилам, с выемками и насыпями, местами даже тщательно вымощенные гладкими плитами дороги, конечно же, сильно облегчали доставку монолитов. Однако некоторые статуи и пукао, видимо, часть пути проделывали по морю.

Об этом как будто говорят образцы, очутившиеся из-за какого-то несчастного случая в воде у самого берега — там, где мощеная дорога поднимается от моря к расположенной неподалеку платформе аху (фото 6 d, цв. фото XIII).

Правда, хотя Педро Атан показал, что двум сотням рабочих вполне по силам тащить статую средних размеров по ровному месту, он и другие пасхальцы утверждали, что на самом деле монументы транспортировали не таким способом. Большие, грубые камни, из каких сложены стены аху, по словам Педро Атана, перетаскивали на деревянных салазках миро манга эруа. Они представляли собой обыкновенное бревно с развилкой, на которое поперек привязывали брус, чтобы груз лучше лежал. Что же до статуй, то пасхальцы были твердо убеждены, что они сами передвигались стоймя, что они сами «шли». Еще Раутледж обратила внимание, что многие истуканы, брошенные у дорог, сломаны поперек, словно они упали со всего роста. Такое же наблюдение сделал Меллой, а еще он заметил у нескольких изваяний, в частности у тех, что лежат ничком на описанной Раутледж «южной дороге статуй», широкий наплыв по задней кромке основания, тогда как впереди скульптура скошена внутрь, ниже выпуклого живота (Heyerdahl and Ferdon, 1961, pis. 70 d, e). А это значит, что достаточно было чем-нибудь подпереть подбородок, чтобы статуя балансировала в слегка наклонном положении, опираясь на низ живота. Как подчеркивает Меллой, наплыв по задней кромке основания трудно истолковать иначе, как функциональную деталь. он вполне позволял передвигать статую враскачку с помощью двуногого подъемного устройства, хорошо известного в древней Полинезии и Америке, где его применяли для установки высоких и тяжелых деревянных столбов (Heyerdahl, 1952, fig. p. 115). Веревка, соединяющая подбородок истукана с верхушкой козел, позволяла тянуть его рывками, наклоняя козлы то назад, то вперед, по ходу движения, и каждый раз перенося их дальше — как ходит человек на костылях. Если будущие открытия подтвердят гипотетическое решение Меллоя, получат логическое объяснение сломанные статуи вдоль дорог, подтвердятся данные, закрепленные народной памятью в известном предании, и станет очевидно, что не так уж много рабочих и не такие же большие салазки или катки требовались для транспортировки очередного истукана. Но пока что это предположение остается всего лишь интересной рабочей гипотезой.