Семейка (СИ) - Ульяна Каршева

Игорь быстро поднялся на третий этаж. Стоя перед дверью в гостиную, он понял, что вновь растерян. Ну, войдёт он в гостиную — и что скажет Алике, если она там сидит? А если не сидит в гостиной? Если она ушла в свою комнату? Начало-то разговора известно — надо вежливо постучаться. Но… что дальше?

Внезапно он понял, что происходящее слишком сильно напоминает его же тактику, когда он старался оберечься от девушки, страшась её магии. Это он уносился сломя голову от Алики, лишь бы она не повлияла на него. А теперь… Он гонится за нею, чтобы спросить, почему на этот раз она убегает от него? Глупости какие-то — вновь растерялся он. Но неодолимая сила, в которой не было ни малейшего следа магии (а он точно это знал, будучи сильным видящим!), тянула его к Алике. И не только потому, что хотелось узнать, почему они двое вдруг поменялись ролями.

Стоя перед дверью в гостиную, Игорь вдруг отчётливо понял, что хочет увидеть лёгкую улыбку Алики. Ведь в последние часы зимнего дня он постоянно видел лишь тревогу на её лице.

Машинально отступил от двери. Неумолимый вопрос встал перед ним самим: так было ли влияние на него магии Леля? Самому ли ему симпатична эта темноволосая девушка — или он… Игорь с сомнением оглядел себя. Пожалел, что не догадался посмотреть в зеркало, будучи в гостиной второго этажа… Бессовестная Аделаида! Если бы не она, любопытная болтушка, — возможно, он бы сообразил это сделать. Но сейчас…

И досадливо напомнил себе: на нём сильнейшие обереги, которые, в случае проникновения или вторжения чужой магии, немедленно известят его о вторжении. Почему же он решил, что Алика…

Он всё-таки поднял руку и негромко стукнул в дверь.

Девушка не будет застигнута врасплох.

И вошёл.

Алика сидела за общим столом в гостиной и что-то читала.

Он остановился и стеснённо молчал некоторое время. Зато девушка взглянула на него — и чуть не сорвалась с места, явно собираясь удрать в личную комнату.

— Алика! Подождите!

Дверь в её комнату уже была открыта — девушке оставалось сделать шаг в комнату и хлопнуть дверью. Игорь даже услышал грохот этой закрывшейся двери, рисуя себе предполагаемое близкое будущее.

— Что вам надо? — резко спросила Алика, всё ещё держась за дверную ручку и, кажется, готовясь в любую секунду вбежать к себе.

— Я хочу… поговорить… — почему-то чувствуя ужас, поспешно выговорил он. И добавил виновато: — Мы же договорились на «ты»...

— Договаривались два человека, которые были симпатичны друг другу, — жёстко ответила Алика. — А не те двое, один из которых постоянно хватается за обереги, боясь, что второй подстроит ему подлость. Это всё? Или у вас есть что-то ещё?

— Алика, простите…

— За что?

— За то, что подозревал вас… Поймите, эти подозрения не на пустом месте… Поймите, каково мне было, когда я узнал о магии Леля.

— Легко, — процедила сквозь зубы Алика. — Легко понимаю. А вы? Вы меня поймёте? Каково мне было, когда человек, который вот только что был близок мне, которого я уже считала своим другом, вдруг начал демонстрировать не просто неприязнь, а желание защититься от меня? Каково мне было, когда вы то и дело хватались за обереги, делая из меня монстра? Или избалованного ребёнка, которому всё легко достаётся — только потому, что он маг?

В гостиной напряжённо зазвенела тишина.

Алика то ли ждала ответа, то чего-то другого.

Игорь опустил голову.

— Моё поведение непростительно, Алика. Я бы мог всё бросить и снова превратиться всего лишь в домоправителя или в мага-репетитора, но вы… Я мог бы сослаться на случай в моей жизни, который сделал из меня пуганую ворону… Но не буду. Я виноват по всем статьям. Если вы меня простите. Алика, если я для вас снова стану другом, я стану самым счастливым человеком.

Настенные часы мерно и тяжело отсчитывали секунды. Игорь не опускал взгляда, как и девушка, которая присматривалась к нему, словно выискивая ответ на собственный вопрос. А он уповал пока только на одно: всё равно он оставался учителем для неё! Всё равно оставалась возможность помириться! Теперь, когда она своим желанием уходить от него доказала, что не собирается завлекать его принудительно, заставляя действовать под чарами Лелевой магии, он был готов даже встать на колени, лишь бы она простила его.

— Хорошо, — тихо уронила она слово. — Попробую снова. И… с чего начнём?

— Просто посидим? — так же тихонько спросил Игорь, не двигаясь с места: он всё ещё не верил, что между ними опять протянулась тончайшая ниточка доверия.

— А может… — Алика осторожно шагнула через порог из своей комнаты в гостиную. Он удержал выдох — шагнула к нему. — Может, вы… ты всё же покажешь мне свои картины? В своём доме? Ангелика Феодоровна говорила, что ты пишешь пейзажи. Летние. Мне так хочется… лета.

— Конечно! — У него даже плечи расслабились от этого её желания, простого и сближающего. Ведь там, в пристрое, который она назвала его домом, они будут только вдвоём. И это так… тепло! Слово, произнесённое в мыслях, заставило его обеспокоиться: — Только ты оденься потеплее, ладно?

Она помедлила и кивнула.

— Я подожду, — пообещал Игорь.

Они всё ещё боялись стоять близко друг к другу. Будто боялись, что, дотронься один до другого — и ударит электричеством. Но Игорь уже чувствовал возвращение не той опаски, что и в самом деле заставляла его искать свои обереги и проверять, работают ли они, а того впечатления, что вот стоят он и она — и это правильно. Так что, когда Алика вышла из комнаты, одетая в свою курточку, поправляя вязаную шапку на волосах, он тут же протянул к ней руку — и чуть не отдёрнул, испугавшись: а если она не захочет браться за его ладонь? Если отпрянет? Что тогда? Но девушка, несмотря на сомнения, видные в чертах её лица, крепко сжала его пальцы. И посмотрела ему в лицо:

— А мы успеем? Успеем посмотреть до темноты?

— Там есть свечи, — пообещал он ей.

Через полчаса их наверняка потеряли. Они сидели прямо на полу в его пристрое и рассматривали картины, на которых бесшумно шелестел летний лес, а на некоторых ещё и слабо журчали прозрачные ручьи. Сам себе не веря (обычно он не любил рассказывать о том, как он пишет картины), Игорь говорил, как появлялась идея каждого полотна, почему он захотел написать ту или иную картину. И самое поразительное… Он