Лето Гелликонии - Брайан Олдисс

— Сейчас же прекрати пороть чушь. Молчи, или, клянусь, я заставлю тебя это сделать. Возьми себя в руки, ибо если, по счастью, окажется, что ты сохранил остатки разума, то мое место по согласию Панновала сможешь занять ты и ты сможешь жениться на Симоде Тал. Если нам удастся добиться согласия на это у Священной Империи, тогда эта беда — еще не беда. Почему ты всегда думаешь только о себе, сын?

— Потому что я хочу отвечать только за свои собственные поступки!

— Что за выходки, Роба? Ты что, забыл, кто ты? Ты забыл, что ты принц Борлиена? Что ж, это легко исправить — мы запрем тебя во дворце и будем держать, пока память не вернется к тебе.

Прижав руку к разбитой губе, Роба пробормотал:

— Может быть, я сошел с ума, но так мне по крайней мере легче жить на этом свете. Да, я хочу забыть, кто я такой.

Два лейтенанта эскорта встревоженно подъехали к ним, держа наготове обнаженные мечи. Повернувшись к ним, король приказал им спешиться и схватить принца. Как только отец отвернулся, Роба сильным рывком высвободился из его рук и огромными скачками умчался в чащу, что-то выкрикивая на бегу.

Моментально один из лейтенантов вложил в свой арбалет стрелу, но король запретил ему стрелять. Останавливать своего сына такой ценой он не хотел.

— Робайдай плохой, — пропищал полупридушенный Юлий.

Не обращая внимания на жалобы рунта, король вскочил в седло своего Ветра и поскакал во дворец. Его черные брови были нахмурены и сейчас он напоминал орла гораздо больше, чем за все те времена, пока носил это прозвище.

Уединившись в своих покоях, ЯндолАнганол погрузился в пбук, к чему прибегал лишь в крайне редких случаях. Опустив свою душу вниз к Прародительнице, он встретился с останками своей матери и беседовал с ними. Но встреча с матерью мало утешила его. Она посоветовала ему не винить себя за смерть мирдолаторов, потому что те готовили государственный переворот, а главное — принимать жизнь такой, какая она есть.

Хитроумный отец короля, все еще влачащий свое существование в сыром дворцовом подвале, оказался более практичным. Казалось, что у ВарпалАнганола готов совет на все случаи жизни.

— Постарайся подогреть скандал вокруг Пашаратида. Прикажи своим людям начать распространять слухи. Ты должен попытаться вовлечь в дело жену Пашаратида, которую нахал-муж бросил в столице, как будто бы с поручением вывезти его деловые бумаги. Любой слух, порочащий Сиборнел, сейчас на вес золота.

— А что мне делать с Робайдаем?

Старик хитро прикрыл один глаз.

— С ним ты ничего пока поделать не можешь и потому оставь его в покое. Тем временем постарайся ускорить свой развод и приблизить женитьбу, — это может оказаться полезным.

Король ЯндолАнганол молча прошелся по темнице.

— Но если так, то я окажусь в руках Це’Сарра?

Старик, прежде чем заговорить снова, долго откашливался.

— Говорят, там, снаружи, жарко. Я совсем не чувствую жары, — неужели люди стали такими изнеженными? Послушай, Ян, наши друзья в Панновале хотят, чтобы ты оказался в руках Це’Сарра. Это устраивает их, но, как я вижу, далеко не устраивает тебя. Как поживает королева-изгнанница?

Король понял, что отец сказал ему все, что хотел сказать, и продолжение разговора бессмысленно.

В далекий Панновал через Квизинт был отправлен в сопровождении хорошо вооруженного отряда посланник, с поручением передать Первосвященному Це’Сарру, Главе Священной Панновальской Империи, письмо с просьбой ускорить выдачу грамоты с разрешением на развод. Вместе с письмом посол вез драгоценные иконы и прочие подарки, в том числе и священные реликты, на скорую руку сфабрикованные церковными матрассильскими умельцами.

Расправа над мирдолаторами, как это стали теперь называть, не выходила из головы горожан и депутатов скритины. Шпики докладывали о ширящемся движении недовольных в столице, о готовящемся якобы восстании, о гонцах, отправленных в Оттассол для того, чтобы заручиться поддержкой у тамошних обиженных баронов. Королю срочно нужен был козел отпущения и им стал Главный Советник СарториИрвраш.

СарториИрвраш мог стать в глазах нации отличной жертвой. Народ не доверял интеллектуалам, а у скритины были свои причины ненавидеть приспешника короля Орла, во-первых, за его принципиальность, а во-вторых, за его раздражающее красноречие.

Обыск покоев советника наверняка мог дать состав преступления того или иного сорта. В кабинете СарториИрвраша хранились заметки по поводу его экспериментов по скрещиванию иных, мади и людей, которые он проводил в отдаленном от дворца тайном питомнике. Кроме того, там были, конечно же, и любопытные с различных точек зрения бумаги его бесценного «Алфавита Истории и Природы». В рукописях этой книги можно было надеяться отыскать более чем достаточно ереси, наговоров, а то и просто лжи против скритины и Святой Церкви. И тот и другой институты, получив такие улики, будут лизать от восторга сапоги короля! Обдумав все это, Орел послал к советнику солдат, возглавляемых самим Архиепископом Матрассильского Собора БранцаБагинатом, личностью, широко известной своей твердостью и непримиримостью.

Обыск, предпринятый в покоях советника, оказался даже более удачным, чем ожидалось. Огромное количество бумаг преступного содержания было вынесено во двор замка и сложено там в кучу. Но к тому же в кабинете СарториИрвраша был обнаружен вход в потайную комнату. В этой комнате был найден тайный пленник советника, человек любопытнейшей наружности. Когда, по приказу архиепископа, солдаты тащили пленника к королю, тот на староолонецком языке, совершенно безумным голосом кричал, что прибыл из другого мира.

Несмотря на то что уже было двадцать минут четырнадцатого после полудня, туман еще не рассеялся; напротив, мгла делалась еще гуще, принимая желтоватый оттенок. Город внизу был полностью затянут туманом и дворцовый утес словно плыл посреди бескрайнего моря, вздымаясь над ним своими дымоходами как медленно погружающийся в пучину корабль. И быть может, именно туман был причиной столь резких колебаний в настроении и состоянии короля. Он поминутно находился то между гневом, жаждой крови и жалостью, то между спокойной рассудительностью и диким возбуждением. Неприбранные волосы Орла стояли дыбом, нос то и дело кровоточил. По коридорам дворца он не ходил, а стремительно бегал.

Когда советник и трепещущий от ужаса Билли были представлены королю, тот начал с того, что наотмашь ударил СарториИрвраша по лицу. Потом легко, как тряпку, подняв пожилого человека с пола, Орел прижал его к груди и разрыдался, принявшись умолять простить его горячность, пачкая чарфрул советника новой обильной порцией крови из носа.