'Русская Ганза'. Жизнь Немецкого подворья в Новгороде, 1346–1521 годы. - Марина Борисовна Бессуднова

политическом и культурном отношении «волховская метрополия» существенно отличалась от прочих русских городов, что в значительной мере определялось интенсивностью и разноплановостью ее контактов с Западной Европой[81]. Благодаря торговле с Ганзейским союзом хозяйственный уклад, социальная организация, право, культура Новгорода оказались во многом сориентированы на западноевропейские образцы. Подобная адаптация смягчала дезинтегрирующее воздействие церковных установок, возбранявших православным людям близкое общение с католиками[82], сглаживала правовые и культурно-бытовые различия, делая Новгород привлекательным для уроженцев католического Запада.

Русско-ганзейский товарообмен в средневековом Новгороде осуществлялся через ганзейскую контору, Немецкое подворье, одну из четырех контор Ганзы, располагавшихся в пределах «Великого ганзейского пути», в Новгороде, Брюгге, норвежском Бергене и Лондоне. Ее существование на берегах Волхова в немалой степени предопределялось характером русской экспортной продукции и способом ее поставок на новгородский Торг. В XII–XIV веках наиболее востребованными товарами там были меха и воск, поступавшие в Новгород из новгородских пятин в качестве даней или продукции боярских вотчин. Международная торговля, от которой зависело процветание Господина Великого Новгорода, находилась в ведении административных структур «вечевой республики», которые осуществляли контроль за поставками экспортной продукции и следили, чтобы сбои, вероятные ввиду огромных размеров Новгородской земли, простиравшейся от берегов Наровы на западе и до Уральских гор, «Камня», на востоке, не подорвали это «градообразующее предприятие»; на них же возлагалась ответственность за соблюдение правовых основ новгородско-ганзейской торговли («старины») и защиту интересов местного купечества. Немецкое подворье, объединявшее проживавших в Новгороде ганзейцев, обладало собственной администрацией и правовой базой, и потому представляло собой второй полюс торгового предпринимательства, который придавал устойчивость всей системе новгородско-ганзейской торговли.

Потребность в существовании особой конторы определялась также большими расстояниями, отделявшими Новгород от ганзейских городов, сезонным характером торговли, которая предполагала длительное пребывание их граждан на берегах Волхова, и необходимостью в убежище на случай конфликта с новгородцами[83]. Последнее обстоятельство было весьма существенным. На резной скамье XIV века из церкви святого Николая в ганзейском городе Штральзунд, на которой прежде восседали «новгородские гости» из местного бюргерства, сохранилось единственное на данный момент изображение Немецкого подворья в виде хорошо укрепленного западноевропейского замка с мощными стенами, башнями и подъемной решеткой в проеме ворот. Нет, конечно, в реальности подворье так не выглядело, просто средневековый резчик, знавший об обстановке в Новгороде из рассказов сограждан, воспользовался популярным мотивом для отображения представлений о подворье как о безопасном укрытии.

Немецкое подворье в Великом Новгороде располагалось в непосредственной близости от Торга, между Михайловой и Ильиной улицами; недалеко располагалась пристань, куда по Волхову доставлялись ганзейские товары, и совсем рядом, через улицу помещалось Готское подворье, которое с XIV века также оказалось в распоряжении ганзейцев. Территория, где некогда располагалась ганзейская контора, в настоящий момент плотно застроена, что немало затрудняет ее археологическое исследование, подобное тому, что в 1960-е годы было произведено на месте Готского подворья. Нет основания считать, что в устройстве обоих новгородских подворий существовала принципиальная разница, и потому мы смело можем использовать результаты археологических изысканий на Готском дворе для реконструкции облика подворья Немецкого. Отдельные детали, дополняющие общую картину, можно почерпнуть из ганзейской переписки.

В отличии от контор Лондона, Бергена и Брюгге, не имевших оград, Немецкое подворье было окружено деревянным тыном с единственными воротами в сторону Михайловой улицы и Торга. С внешней стороны к изгороди вплотную примыкали либо мощенные досками улицы, либо пристройки новгородцев, из-за чего ограда временами заваливалась внутрь. Площадь подворья не подлежала произвольному увеличению, и малейшее покушение на прилегающую территорию, как свидетельствует один из приведенных выше документов (№ 56), могло обернуться для ганзейцев крайне неприятными последствиями. Обустройство ворот также требовало особого разрешения новгородских властей (№ 56) и проводилось под их надзором, равно как и строительство трубы для отвода грунтовых и сточных вод (№ 52). Внутренней же застройки подворья это правило, по-видимому, не касалось.

Изображение Немецкого подворья в Новгороде на скамье «новгородских гостей» в церкви св. Николая в Штральзунде

Расположение Немецкого подворья в средневековом Новгороде

А зданий внутри подворья имелось немало. Среди них были жилые помещения с общей горницей для проведения собраний (штаб), комнатой управляющего (хофескнехта), спальными отсеками, столовой, кухней; отдельно располагались склады, пекарня, баня, пивоварня, помещение для проверки качества воска, тюрьма и кабак. Содержание питейного заведения являлось прерогативой хофескнехта, который за свои услуги жалования не получал, но мог пользоваться доходами с продажи пива (№№ 35, 37, 49). Предметом особой заботы обитателей подворья являлась церковь святого Петра, о которой известно уже с XII века и которая, судя по сюжету «Повести о посаднике Добрыне»[84], не у всех новгородцев вызывала одобрение. Это была единственная каменная постройка подворья, и если для ремонта деревянной ограды и ворот привлекались русские мастера (№ 56), то каменщики для приведения в порядок церковного здания приглашались из ливонских городов (№ 31). И не из-за отсутствия в Новгороде мастеров, а для того, чтобы сохранить в тайне внутреннее устройство церкви, которая служила не только культовым целям, но была также местом хранения наиболее дорогих товаров. Для этой цели, скорее всего, отводилось верхнее, чердачное, помещение церкви с окном-дверью, через которое, как это было принято в ганзейских городах, производилась загрузка и выгрузка товаров. Церковь располагалась близ ограды, что как-то натолкнуло воров на мысль перекинуть с тына к верхнему входу доски и вынести из него товары. При церкви существовало кладбище для упокоения тех членов купеческого сообщества, кто оканчивал свои дни в Новгороде.Далеко не все иноземцы и даже не все немцы имели доступ на подворье, которое предназначалось для бюргеров ганзейских городов; просьбы прочих, чаще всего граждан неганзейской Нарвы, на этот счет удовлетворялись в зависимости от решения штабы при условии гарантий со стороны претендента и при повышенном тарифе за проживание. Торговля ганзейцев в Новгороде зависела от сезонов: с апреля, когда начиналась навигация на Балтике, «по первой воде», и до «последней воды» в октябре в город прибывали «летние гости», а зимой их место занимали «гости зимние», более богатые, коль скоро были связаны с пушной торговлей, и потому платившие за постой в повышенном размере (№ 3).

Немецкое подворье являлось центром деловой жизни ганзейцев в Новгороде. Новгородские коммерсанты приходили туда, чтобы присмотреться к заморским товарам, сторговаться с их владельцами, после чего заключить сделку и в знак ее свершения ударить по рукам — истоки этого распространенного в ганзейских областях обычая еще не вполне понятно. Если же договор заключался в городе, как правило, в устной форме, но при свидетелях, продавец и покупатель