Александр Первый: император, христианин, человек - Всеволод Глуховцев

И развеивал. Его держава воевать не прекращала.

После Тильзита Россия вроде бы сделалась союзницей Франции. Условной, конечно, но всё же в сложившихся обстоятельствах худой мир был лучше доброй ссоры… Пруссия ничего не могла противопоставить сверхдержаве Наполеона: юридически оставаясь независимым государством, фактически она согнулась в три погибели под Бонапартовой пятой. Фридрих-Вильгельм не смел и шагу ступить без негласного одобрения из Парижа. Но к 1809 году более или менее ожила Австрия, отошла после надругательства над ней в Пресбурге. Заключённый тогда, в 1805 году мир лишал Вену её традиционного приоритета в Центральной Европе – конечно, для Франца это было тяжкой невзгодой, но до поры до времени он вынужден был молчать. А в 1809 году ему почудилось, что время молчания прошло, и теперь в полный голос могут заговорить австрийские пушки.

Надо признать, что горькие уроки Ульма и Аустерлица для австрийцев не прошли даром. Они cумели реорганизовать, модернизировать и отмобилизовать армию, сделав её куда более боеспособной – и война 1809 года, называемая войной Пятой антифранцузской коалиции (Австрию, разумеется, поддержала Англия), не стала для Наполеона сплошной феерией побед. Теперь они давались с трудом.

Австрийцы просто вынуждены были научиться воевать по-новому. В битве при Асперне 21–22 мая Наполеон формально даже проиграл: он безуспешно атаковал защитные порядки австрийцев и, понеся тяжёлые потери, вынужден был отступить. Военные историки отмечают, что в этом сражении Бонапарт действовал неряшливо, управление войсками было не на высоте [10, т.3, 251]… Тем не менее выводы из неудачи он сумел сделать. В решающей битве под Ваграмом – 5–6 июля – Наполеон победил, хотя далеко не столь блестяще, как в Аустерлице. Французы имели значительное превосходство в силах, просто задавили противника массой, при этом разгрома не добились: противник отступил в порядке, сохранив боеспособность.

Правда, сам Наполеон считал Ваграм одним из самых памятных своих достижений; но то было, вероятно, восприятие этой победы как «волевой», говоря спортивным языком – победы над неудачно поначалу сложившимися обстоятельствами.

Но как бы там ни было, победа есть победа. А поражение – поражение, и горе побеждённым. В Шёнбрунне [дворцовый комплекс в Вене, имперская резиденция Габсбургов – В.Г.] позаседали, поломали головы и с прискорбием решили: увы, и в этот раз оптимистические прогнозы оказались ошибочны… Австрийская империя признала себя побеждённой.

Мирный договор был заключён 14 октября в Вене (иногда его называют Шёнбруннским миром). Австрия по факту переставала быть независимой политической силой. Наполеон отчленил от неё изрядные куски: часть в пользу непосредственно Франции, а часть с барского плеча передал вассальным государствам Рейнского союза. И уж, разумеется, Австрия разрывала союз с Англией и присоединялась к континентальной блокаде.

Очередной успех, в очередной, казалось бы, раз подтвердивший избранность, раззадорил Бонапарта пуще прежнего. Задор этот бурным потоком устремился по двум основным руслам: во-первых, император продолжил территориальные приобретения (об этом позже), а во-вторых, решил окончательно, чтобы уж ни с какой стороны к нему никто не мог придраться, закрепить свой императорский статус.

Конечно, к этому времени императором его титуловали все, кроме разве что Англии – но всё же Наполеона, видимо, глодал внутренний червячок: что бы ни пели подобострастные умники про Карла Великого, как бы ни раболепствовали, ни ползали в пыли герцоги, князья и даже короли… себя-то не обманешь, память не переделаешь. А память, досаждая, подсказывает, что он, Наполеон Бонапарт, сын захудалого корсиканского дворянина, парвеню. Габсбурги привычны к тронам более трёхсот лет, Гогенцоллерны – все четыреста, Романовы – почти двести: уже прапрадеды Франца, Фридриха и Александра были владыками, а он?.. Досадно, что там говорить. И где династия? Сорок лет не шутка, по тем временам возраст совсем зрелый – а законных детей у императора нет.

Был у него сын от любовницы, польской графини Марии Валевской – но с монархической точки зрения это, конечно, не являлось династическим феноменом…

Здесь не место входить в подробности отношений Наполеона с его первой супругой Жозефиной Богарне. Скажем лишь, что политика и власть были главной страстью в его жизни, всё прочее пред этим меркло; можно сказать, что он умел это прочее гасить бестрепетно. И в том, что он затеял расторжение брака с Жозефиной – только политика, ничего личного. Наполеон стал искать спутницу дальнейшей императорской жизни в царствующих домах Европы.

Впервые он вздумал свататься ещё в Тильзите, к любимице Александра Екатерине Павловне, сообщив об этом самому царю. Тот стал в тупик: что делать? Попробовал осторожно поговорить с сестрой – она расплакалась и заявила, что скорее выйдет замуж за последнего русского истопника (почему-то именно эта профессия фигурировала в её решительном отказе). О матушке же, Марии Фёдоровне, и говорить нечего, та и слышать не хотела про «разбойника».

Но женщинам вольно причитать и ругаться, а объясняться-то с женихом пришлось Александру, как главе семьи… Впрочем, вопрос этот как-то благовидно затёрли, Екатерину выдали замуж – конечно, не за истопника, а за герцога Ольденбургского, одного из немногих германских князьков, оставшихся вне Рейнского союза. Но прошло немного времени, и Бонапарт свои поползновения возобновил. Теперь он обращался к русскому императору как к партнёру, союзнику и даже как бы другу. Коли друзья, то отчего б не породниться?.. Логично!

Мы помним, что супруги Павел Петрович и Мария Фёдоровна отменно потрудились на поприще отечественной демографии. Десять детей – серьёзная работа, по нынешним временам Мария Фёдоровна получила бы орден «Мать-героиня». Шесть девочек, четыре мальчика. Причём рождались они в интересной последовательности, не очень согласуемой с теорией вероятности: два мальчика (Александр и Константин), потом все шесть дочерей подряд (Александра, Елена, Мария, Екатерина, Ольга, Анна), и замыкающими опять два сына: Николай и Михаил.

К описываемому времени (1809 год) из шести принцесс трое, увы, уже покинули этот свет: пятая дочь Ольга умерла во младенчестве; самая старшая, Александра, та, что в 1799 году вышла замуж за австрийского эрцгерцога Иосифа, скончалась через два года после замужества, и, наконец, вторая дочь Елена, также в 1799 году став герцогиней Мекленбург-Шверинской, почила в 1803-м. Из трёх оставшихся две: третья Мария и четвётрая Екатерина были замужем, причём Екатерина, повторим, за герцогом Гольштейн-Ольденбургским – этот факт в недалёком будущем сыграет большую роль!