Изнанка - Сергей Палий

Вытянув руку, он поймал частника на желтом «Фольксвагене». Броско, даже вызывающе. Ну и отлично, хорошо спрятано то, что лежит на самом видном месте.

– До Казанского...

– Сколько? – спросил молодой парень с кудрявой прической в стиле 80-х годов прошлого века, приглушив музыку.

– Сколько в тебя влезет? – вопросом ответил Рысцов.

– Ну-у... сейчас все Садовое перекрыто, что-то случилось у них там на севере... А зачем центр-то перекрывать?.. Поэтому придется двориками... – промычал поклонник регги. – Короче, дяденька, с учетом обстоятельств в меня влезет евро пятьдесят. Никак не меньше.

– Ты обкурился, что ль? – оторопел от такой наглости Валера.

– А ты ментос, что ль?.. И вообще, дяденька, ты за МКАД, между прочим. И не близко...

Вот дьявол, этого еще не хватало. Сейчас как тормознут их на блокпосту... Может, лучше сразу рвануть в обратную сторону – от Москвы? Хорошо бы. Только чтобы скрываться, нужны деньги, а наличных у него при себе мало. Через банкомат, скорее всего, наполнить кошелек не получится: счета на кредитках наверняка уже закрыты Кристиной. Так что остается только один непримечательный банк, в котором через знакомого кассира он за хорошие комиссионные отложил неделю назад приличную сумму. На всякий, как говорится. Вот теперь и настал этот самый «всякий»...

– Давай так, я тебе плачу тридцатку, но мы заезжаем на Сущевский Вал?

После короткого препирания парень согласился на сорок евро, открыл дверь и впустил Валеру в салон.

– Любишь регги? – вопросил он, трогаясь.

– Терпеть не могу, – искренне ответил Рысцов.

– Ну ничего, мой брательник тоже сначала не любил, – успокоил его восьмидесятник, врубая музыку на полную. И проорал в самое ухо: – А потом привык...

Плюс был один: на въезде в Москву такого хиппующего придурка не остановили.

Не рассчитывая в ближайшее время разжиться деньгами, Валера снял с конфиденциального счета всю сумму. Знакомый кассир лишь пожал плечами, мол, процент перепал, а на остальное мне нагадить с крыши небоскреба. Всего получилось около пятидесяти тысяч банкнотами различного достоинства. Пять штук он сразу обменял на рубли.

Рассовав тугие пачки по внутренним карманам плаща, он снова уселся в машину и, пообещав восьмидесятнику червонец сверх оговоренного, попросил по пути к вокзалу не врубать музыку.

Выходя возле Комсомольской площади и рассчитываясь, Рысцов заметил, как метрах в тридцати позади желтого «Фольксвагена» припарковалась пожилая «Тойота» с тонированными стеклами. Из нее никто не вышел. Неужели пасут?.. Перед глазами возник забрызганный кровью санузел в отеле...

Да нет, паранойя, подумал Валера, стараясь успокоиться. Но внутри уже вновь навязчиво заклокотала паника. Он обронил что-то невразумительное, прощаясь с кудлатым поклонником регги, и неторопливо зашагал к середине тротуара, теряясь в нагруженной баулами и пакетами толпе. Ненароком оглянулся и заметил, как двери «Тойоты» открываются. Тут терпению пришел конец, и Рысцов дал волю ногам, которые тут же понесли его прочь со скоростью призера Олимпийских игр по спортивной ходьбе...

Возле касс дальнего следования торчали хвостики очередей. Он пристроился к одному из них. Минуты потянулись, словно плавленый каучук. Люди двигались медленно и нехотя, скандалили, возмущались, перепроверяли, будто бы нарочно задерживаясь возле окошка как можно дольше.

– До Уфы, – наугад брякнул Валера, просовывая паспорт в шлюзовой ящичек, когда наконец подошла его очередь.

Суровая билетерша далеко за среднего возраста открыла документ и принялась тщательно изучать его содержимое. На страничке с регистрацией по месту жительства она задержалась. Свела брови и глянула на Рысцова поверх очков.

– Где вы проживаете? – раздался ее хриплый голос из миниатюрного динамика.

– Как где? – удивился Валера. – Проточный переулок... там же написано.

– Написано, да неразборчиво, – отрезала билетерша. – Давно уже вышел указ – обеспечивать билетами только при наличии московской регистрации. Постоянной или временной. Если проездом, то все равно нужно поставить штамп в любом отделении милиции.

– Но у меня же постоянная прописка! – возмутился он.

Строптивая тетка тут же поднесла к стеклу раскрытый паспорт... Печать была смазана. Дьявол! Он ведь так и не поменял документ после той коварной метели в Гуамском ущелье.

– Я не могу оформить билет по этому документу. У вас есть еще какое-нибудь удостоверение личности?

Рысцов затравленно посмотрел на нее. М-да, вот ведь еще о чем не горевал, ну и ситуевина! Что ж, делать нечего... Нужно идти ва-банк. Он достал дипломатический паспорт и сунул в ящичек.

Билетерша пролистала богато отделанную книжечку и ошалело вытаращилась на Валеру. Не дай бог – узнала...

– Вы что мне голову морочите?! – вдруг взвизгнул динамик ее голосом. – У него дипломатическая неприкосновенность, а он в общую очередь лезет! Людям мешает! Совсем обнаглели, бюрократы!

Люди стали с интересом прислушиваться к стенаниям билетерши и коситься на Валеру. Только этого не хватало, вашу мать. Прокрался, называется, незаметно...

– А куда же мне? – растерянно спросил он шепотом.

– Идите к администратору!

Схватив документы, Рысцов словно ошпаренный шарахнулся прочь. Многие пассажиры проводили его взглядами: кто-то усмехался, в чьх-то глазах читалась неприкрытая классовая ненависть. И в каждом из этих людей он сейчас видел своего затаившегося врага. Который не решается пристрелить его на месте лишь потому, что здесь слишком много народу.

Администратором оказался довольно адекватный, в отличие от психованной кассирши, молодой человек, который без лишних комментариев оформил бледному на морду Валере билет до Уфы в купе. Свободных мест СВ-класса, как ни странно, уже не было в наличии.

Спешно расплатившись и поблагодарив парня, Рысцов вышел к платформам – поезд должен был отойти уже через полчаса. Нашарив глазами на электронном табло строку с нужной информацией, он, не задерживаясь, прошел к уже поданному на седьмой путь составу.

Проводник, тамбур, длинный коридорчик, пустое купе...

Сердце колотилось в неистовом ритме.

Уехать из этого страшного города! Бежать от зыбкого наваждения! Вон, вон отсюда! Прочь от грязи, крови, безумия! Он, когда-то родившийся здесь, выросший и живший, – теперь стал посторонним! И для него самого исполинский город тоже вдруг оказался чужим... В один миг обернулся холодным, скользким, лишенным души чудовищем. В нем не осталось друзей, тут не было любимой женщины... ее, впрочем, нигде не было.

Валера тихо зарычал от безысходности и стукнул стиснутыми кулаками по столику. Хорошо, что он один в купе. Очень хорошо.