Правосудие во имя любви - Мэри Бакстер

— Много работы? — сочувственно спросил он, опускаясь на стул.

— Разве ее бывает немного? — коротко улыбнулась Кейт.

— Нет, наверно, не бывает.

— Вы уже составили свой доклад? — спросила Кейт, торопясь перейти к делу.

Джим достал из портфеля текст доклада и вручил его Кейт, но она, не глядя, отложила его в сторону.

— Хотелось бы услышать ваше мнение.

Джим с минуту пожевал губами.

— Я беседовал со множеством людей, которые знают этих ребят, и слышал о них только хорошее.

— А приводы в полицию у них были?

— Нет, никогда, — ответил Джим. — Все чисто.

— А что вы можете сказать про обстановку в семьях?

— Насколько я могу судить, здесь все нормально. У обоих есть и отец, и мать, оба живут с родителями, конфликтов не бывает. И один, и другой выросли в семьях среднего достатка — словом, жили, как люди.

Кейт разволновалась и встала из-за стола.

— Почему же они пошли на правонарушение? Перед ними открывалось столько путей. Почему они выбрали этот?

— Вот и я о том же. При задержании они были настроены весьма воинственно. Это уж потом, когда до них дошло, что дело нешуточное, они капитулировали.

— Чем они сами объясняют свои действия?

— Один просто решил испытать судьбу. Он, похоже, искренне раскаивается. Второй говорит, что ему нужны были деньги, чтобы дать подруге на аборт.

— О боже мой, — тихо произнесла Кейт. — От родителей наверняка скрыл.

— Так оно и есть.

— И что бы вы порекомендовали?

Джим постукивал авторучкой по колену и смотрел прямо в глаза Кейт.

— Вам не понравится то, что я скажу.

Кейт тяжело вздохнула:

— Но все-таки?

— Условное наказание с обязательным привлечением к общественно полезному труду. Если отправить их за решетку, они лишатся не только стипендии. Они лишатся будущего.

— Согласна. Но будь они хоть трижды хорошие, они нарушили закон.

— Я же говорил, что вам не понравится мое предложение.

Кейт сжала зубы.

— Если я их отпущу, это будет дискредитацией правосудия. Вы прекрасно знаете, что наша снисходительность к торговцам наркотиками стала уже притчей во языцех. Когда я принимала судейскую мантию, я поклялась положить этому конец — и не намерена отступать.

— Ваша позиция достойна уважения. — Джим щелкнул замком портфеля. — В докладе есть дополнительные сведения. — Он встал. — На какой день намечено вынесение приговора?

— Пока не знаю. Сейчас у меня идет процесс по делу об убийстве. Надеюсь, это дело о наркотиках удастся вставить в повестку какого-нибудь из ближайших дней, между дневным и вечерним заседаниями.

— Тогда у нас еще будет возможность продолжить разговор.

Кейт поблагодарила Джима. Он кивнул и вышел из кабинета.

Она открыла папку и начала читать с первой страницы. Трудно сказать, сколько времени она сидела, склонившись над этим докладом, когда в приемной послышались громкие крики.

Кейт нахмурилась и хотела посмотреть, что там происходит, однако дверь распахнулась, и на пороге появилась встрепанная, но не утратившая решимости Лесли. Закрыв за собой дверь, секретарша бессильно прислонилась к ней спиной.

— Что там за шум?

— Пришла какая-то женщина, — неприязненно ответила Лесли. — Требует, чтобы я пропустила ее к вам, и грозится, что не уйдет, пока не добьется своего. Помните того нахального газетчика, Престона? Это его копия в юбке.

— Не волнуйтесь, Лесли. Кто она такая?

— Говорит, что ее зовут Аннетта Дженнингс.

Кейт хранила непроницаемость. Неужели Аннетта Дженнингс явилась в здание суда? Что ей здесь надо? Впрочем…

— Давайте я вызову судебного пристава, чтобы он ее выставил. У него сейчас обеденный перерыв.

Кейт покачала головой.

— Не стоит беспокоить Бена, пусть поест по-человечески. Если он мне понадобится, я сообщу.

— Неужели вы ее примете? У нее такой вид, будто она частенько заглядывает в рюмку, хотя спиртным вроде не пахнет. Но глаза какие-то остекленелые и сильная одышка.

— Пригласите ее, — коротко распорядилась Кейт.

— Не пожалеть бы потом. Такая стерва, — пробормотала Лесли себе под нос и открыла дверь.

— Наконец-то! — В кабинет ворвалась, как ураган, Аннетта Дженнингс.

Лесли бросила на нее уничтожающий взгляд и вышла, закрыв за собой дверь.

Некоторое время в кабинете царило молчание. Женщины приглядывались друг к другу.

— Что вас сюда привело, миссис Дженнингс? — спросила наконец Кейт.

Аннетта скривила губы, отчего ее лицо, как показалось Кейт, стало еще более злобным. И жалким. Присмотревшись к Аннетте поближе, Кейт поняла, что Лесли была права: жена Томаса явно прикладывалась к бутылке.

— Меня сюда привело то, что вы, мисс Колсон, не оставляете в покое моего супруга. Вы вторгаетесь в нашу жизнь.

Кейт держалась совершенно хладнокровно.

— Нас с Томасом связывают незавершенные дела.

Аннетта язвительно засмеялась, обнажив прокуренные зубы.

— Полно, ваша честь. С моим мужем ни хрена вас не связывает!

Во взгляде Кейт появилась жесткость.

— Вы все сказали? Тогда не смею задерживать. — Кейт отвернулась и пошла назад к столу.

— Нет, вы так просто не отделаетесь! — взвизгнула Аннетта, с силой схватила Кейт за локоть и развернула ее к себе. — Я еще не все сказала, ясно вам?

— Уберите руки, — ледяным тоном сказала Кейт.

Аннетта отпустила ее, но не двинулась с места. Уголки рта поползли кверху.

— Ты что думаешь, если ты с ним переспала и родила какого-то ублюдка, так тебе…

— Молчать! — отрезала Кейт, повышая голос. — И не сметь больше разговаривать со мной в таком тоне!

Аннетта была так ошарашена, получив отпор, что даже сделала шаг назад.

— Не на ту напала. Я и не с такими разбиралась — думаешь, у моего мужа, кроме тебя, других шлюх не было? Нечего меня пугать. И вот еще что: если ты не перестанешь трясти грязным бельем, мой папа тебя в порошок сотрет.

— Передайте своему «папе», что у него руки коротки. И знайте: что аукнется мне, то откликнется Томасу. Это тоже можете доложить «папе».

— Томас даже не икнет. — Аннетта перекосилась от злости. — Ты еще не знаешь Томаса Дженнингса.

Кейт решительно направилась к столу.

— Закройте дверь с другой стороны.

Когда за Аннеттой с грохотом захлопнулась дверь, Кейт оперлась локтями на стол и бессильно опустила голову на руки. Аннетта Дженнингс являла собой убогое зрелище. Может быть, она даже достойна сострадания. Однако сейчас Кейт испытывала только досадливое отвращение. Она не знала, сколько у нее еще достанет сил отражать все удары, которые наносит ей судьба.