Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович

Джимми Холлис. Шериф Присли, лично допрашивавший Холлиса несколько раз, считал, что тот не говорит всей правды о происшествии и неискренность потерпевшего связана с некими предосудительными действиями либо самого Холлиса, либо его спутницы Мэри Лейри.

Описание внешности нападавшего, данное Мэри Лейри, показалось шерифу ещё более странным. Девушка заявила, будто тот являлся… светлым афроамериканцем. Напомним, речь идёт о человеке, на голове которого был мешок или наволочка, и человека этого потерпевшая видела зимней ночью. Шериф, разумеется, попросил Мэри объяснить, почему та решила, будто нападавший являлся чернокожим. Девушка ответила, что маска на голове преступника не прилегала близко к шее и потому давала возможность видеть кожу шеи и нижней челюсти.

Билл Присли не поверил услышанному. Ряд соображений, основанных на житейском опыте и чутье старого сыскаря, заставил его крайне скептически отнестись к услышанному. Присли считал, что чернокожий преступник обязательно воспользовался бы беззащитностью белой девушки и изнасиловал бы Мэри. Имитация коитуса посредством пистолета — это «фишечка» белого негодяя! Кроме того, шериф понимал, что напавший на парочку влюблённых преступник продемонстрировал полное самообладание и следование некоему заранее выработанному плану. На наличие продуманного плана явственно указывала заблаговременно подготовленная маска, нападение на Джимми Холлиса в момент снимания штанов, команда Мэри бежать вдоль дороги, а не поперёк и тому подобные мелочи. Чернокожий преступник, по мнению шерифа, не смог бы методично следовать заблаговременно выработанному плану и обязательно сбился бы на хаотичную импровизацию.

К этому выводу шериф пришёл уже через 48 часов после начала расследования. Присли верил показаниям потерпевших в той части, где они утверждали, будто не узнали преступника, но при этом шериф практически не сомневался в умышленной неполноте рассказов Лейри и Холлиса. Они должны были что-то знать о причине нападения или, по крайней мере, догадываться на сей счёт. По-видимому, какой-то ухажёр Мэри решил напоследок отомстить ей и более удачливому сопернику. Опасаясь опознания, этот человек нанял кого-то, кого посчитал надёжным исполнителем такого рода поручения, а может быть, обратился за помощью к родственнику или другу.

В общем, по мнению шерифа, потерпевшие должны были догадываться, кто же мог «наточить» такой «зуб» на них. То, что Лейри и Холлис отвергали догадку шерифа, его нисколько не убеждало. Присли считал, что потерпевшие не желают сотрудничать со следствием и тем самым умышленно загоняют расследование в тупик.

Тексаркана тех лет — как, прочем, и прилегавшие к ней районы Техаса и Арканзаса — являлась воистину сонным царством, этаким американским Миргородом. Граница между штатами Техас и Арканзас проходила через центральную часть города и делила пополам здания суда и главный почтамт, на Западной 4-й улице стояли один подле другого 3 публичных дома, в каждом из которых имелись свои карточки постоянных посетителей со скидками — и это не шутка! — а почти напротив располагалось здание баптистской церкви.

Современный вид Западной 4-й стрит в Тексаркане — во второй половине 1940-х годов здесь прекрасно уживались публичные дома и церкви.

Для застройки города той поры было характерно наличие огромных «проплешин» между отдельными зданиями и кварталами. Даже в центральных районах города регулярная застройка могла разделяться участками совершенно дикой почвы в 300–500 метров. В те времена город только формировался и вид имел малообжитой и неуютный. Что сильно контрастировало с нравами его жителей, во многом сохранявших уклад сельской жизни.

Ограничение на продажу алкоголя продавцами не соблюдалось и потому пиво свободно покупали даже 10-11-летние дети — и это тоже не шутка и не авторское преувеличение! Двери домов не просто не запирались — они зачастую даже не имели замков. Если на окна домов опускались жалюзи, то для того лишь, чтобы защитить жителей от знойного южного солнца, но никак не от глаз соседа. Магазины и лавки торговали в кредит, и честное слово старого соседа служило лучшим ручательством. Самое запутанное правонарушение, которое могла вообразить себе местная полиция, заключалось в угоне автомашины или трактора. Насильственные преступления, в том числе и убийства, были не то, чтобы чрезвычайно редки, но совершались обыкновенно на бытовой почве и без особых проблем расследовались по горячим следам.

Дабы нагляднее проиллюстрировать этот тезис, приведём сводку происшествий по городу за последние выходные дни мая 1946 года. Миссис Фрэнки Хендерсон, проживавшая в доме № 525 по Седар-стрит (Cedar street), убила мужа единственным ударом в грудь, нанесенным мясницким ножом с длиной лезвия 8 дюймов (~20 см). Нож вошёл в центральную область груди потерпевшего по самую рукоять. Причиной инцидента послужил домашний скандал, в ходе которого потерпевший Фрэнки Хендерсон (Frankie Henderson) попытался ударить жену стулом, женщина схватилась за нож. Женщина признала убийство мужа, но заявила о своём праве на самооборону. Воскресным утром рядом с клубом «Hollywood Night Club» на Бьюкенен-стрит (Buchanan street) были найдены тела Розы Ли Джексон (Rosa Lee Jackson) и некоего Ричардса (A. Richards). Женщина была убита ударами ножа в область сердца, на её предплечьях и запястьях обнаружены защитные ранения. Ричардс, получивший тяжёлое ножевое ранение желудка, остался жив и был госпитализирован. Согласно показаниям потерпевшего и некоторых свидетелей из числа посетителей клуба причиной случившегося стал пьяный конфликт на танцполе, правоохранительные органы получили описание внешности подозреваемого, немедленно приступили к его розыску и взяли под стражу на следующий день.

Криминальные происшествия такого рода выглядели скорее как трагические недоразумения, недели настоящие детективные загадки. Гангстерские войны тридцатых-сороковых годов отгремели где-то очень далеко: в Чикаго, Нью-Йорке, Денвере, о них узнавали из газет и радиопередач. Все эти новости звучали почти как сводки с театров Второй мировой войны — вроде бы и страшно, но абстрактно.

Городок стоял точно на границе двух штатов — Арканзаса и Техаса. Рассечённый границей надвое, он находился под юрисдикцией двух субъектов права, каждый из которых имел собственную властную вертикаль. Городком управляли два муниципалитета, порядок в нём поддерживали две полиции, а пожары тушили две пожарные команды. Две службы шерифов (одна относилась к графству Миллер (Miller), Арканзас, вторая — к графству Боуи (Bowie), штат Техас) отслеживали ситуацию вокруг Тексарканы и на подъездных дорогах.

Хотя февральское нападение на Мэри Лейри и Джимми Холлиса следовало признать весьма нетипичным для того места и времени, тем не менее оно не вызвало ни широкого резонанса, ни заметной тревоги населения. Убеждённость шерифа Уилльяма Присли в том, что потерпевшие не сотрудничают со следствием и явно что-то скрывают, была известна многим — строго говоря, шериф не делал из этого тайны — а раз так, то, стало быть, молодые люди сами отчасти виноваты в свалившемся на их головы несчастье. Поэтому Тексаркана и прилегающие к ней округа — Миллер в Арканзасе и Боуи в Техасе — продолжали жить, как и раньше.

Казалось, в ночь на 23 февраля 1946 года ничего особенного не произошло. А то, что службе шерифа не удалось быстро отыскать преступника — что ж! — стало быть его отыщут чуть позже.

Но всё изменилось тёплым дождливым утром 24 марта 1946 г., когда фермер Френк Олбермен, проезжавший по шоссе № 67, примерно в 1,5 милях (~2,5 км) от Тексарканы увидел одиноко стоявший «олдсмобиль» модели 1941 года. Автомобиль находился примерно в 100 метрах от шоссе на краю грунтовой дороги, которая в этом месте пролегала параллельно автотрассе. Этот просёлок был довольно популярен у местной молодёжи, приезжавшей сюда в вечернее время обычно после последнего сеанса в кинотеатре, но для 9 часов утра одинокая автомашина выглядела необычно. Френк не поленился съехать с шоссе, дабы поинтересоваться, не нуждается ли владелец «олдсмобиля» в помощи. Когда добрый самаритянин приблизился к одинокой машине и заглянул внутрь, то он понял, что попал на место совершения преступления. Между передними сиденьями лежало мужское тело, а на заднем сиденье можно было видеть тело женщины.