Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии - Светлана Николаевна Баконина

Сергий не признал советской власти, он только совершенно отказался от всякой политической борьбы и работы, сосредоточив все усилия Церкви на трудах по укреплению и распространению веры Христовой в душах человеческих. Митрополит Сергий, находясь в полной зависимости от большевиков, тем не менее смело заявляет: «Будем искренними до конца, мы не можем замалчивать того противоречия, которое существует между нами, православными, и коммунистами-большевиками, управляющими Союзом. Они ставят своей задачей борьбу с Богом и с Его властью в сердцах народа, мы же весь смысл, всю цель нашего существования видим в исповедании веры в Бога и в возможно широком распространении и укреплении этой веры в сердцах народа» (Обращение митр[ополита] Сергия от 10 июля [19]26 г.). Это ли не великое мужество православного иерарха?

Мы, находясь в безопасности, за границей, не имеем никакого права осуждать за это митрополита Сергия, который имеет в виду не сохранение своего положения и жизни, а исключительно только заботу о целости Православной Церкви.

Ведь у большинства из нас есть родные и близкие в пределах советской России: подчиняясь советским законам, они являются лояльными гражданами советского государства, но не становятся от этого большевиками и не имеют никакого отношения к коммунизму. Мы, находящиеся за границей, совершенно не обязаны разделять такую лояльность, ибо мы должны подчиняться законам той страны, которая приютила нас, и обязаны быть лояльными к ней.

Нельзя смешивать Российскую Православную Церковь с какими бы то ни было самочинными образованиями, вроде так называемой «Живой церкви» и ей подобным. Эти самочинные образования более всего и борются… как раз с Православной Церковью, верной всем каноническим церковным законам и порядкам. Так называемая «Живая церковь» была революционной попыткой создать раскол внутри самой Церкви, но по милости Божией эта попытка не удалась.

«Живая церковь» постепенно совершенно сходит на нет. Заблуждавшиеся приносят покаяние, и Святая Церковь, мудро милуя и наказуя, принимает покаявшихся.

Получаемые мною анонимные письма, обвиняющие меня в живоцерковничестве, в большевизме или в желании захватить местную кафедру, вызывают во мне невольное чувство брезгливости, ибо только непорядочные люди могут обращаться к епископу с позорной бранью, скрывая свое лицо и не имея мужества назвать свое имя.

По поводу циркуляра митрополита Иннокентия я должен сказать, что владыка Иннокентий человек очень своеобразного характера.

Владыка Иннокентий упрекает меня, что я не извещаю его, когда приезжаю в подчиненные ему пределы или посещаю храмы.

Я не только извещаю, но даже испрашиваю благословения на совершение в подчиненных ему храмах богослужений.

Приведу конкретный по этому поводу случай.

Весной прошлого года по просьбе порт-артурцев я совершал панихиды на могилах павших героев войны 1904–1905 годов.

Предварительно как пригласившие меня порт-артурцы, так и я сам письменно просили у владыки Иннокентия благословения на совершение богослужений.

Копию моего письма я отправил дайренскому священнику.

Ни мне лично, ни порт-артурцам владыка Иннокентий не ответил.

В заключение скажу, что для себя лично я ничего не ищу, мне ничего совершенно не нужно. Все харбинские слухи о получении мною указов, назначающих меня на местную кафедру и возводящих меня в сан архиепископа, совершенно ни на чем не основаны: я таких указов не получал ни от митрополита Сергия, ни от митрополита Антония, ни от митрополита Евлогия. Дело милосердия, которому я теперь служу, было препоручено мне самим Господом, без всяких моих стремлений, я смиренно принял на себя это служение и, зная, что я в нем бессилен работать один, я неустанно призываю на помощь добрых людей. От этого дела я не имею ничего, кроме волнений и беспокойства, но, почитая себя лишь приказчиком Господа и тех добрых людей, которые своими жертвами и своим участием помогают мне, я по мере своих слабых сил буду по-прежнему вершить это дело, пока хватит сил, пока я могу приносить в нем какую-либо пользу.

Гун-бао. Харбин, 1930. 7 февраля.

53. Открытое письмо митрополита Китайского и Пекинского Иннокентия (Фигуровского) епископу Камчатскому Нестору (Анисимову)

В № 967 газеты «Гун-бао» я прочел случайно Ваше интервью с сотрудником газеты. Считаю долгом ответить Вам по содержанию его открытым письмом.

Я давно подозревал, что Вы тяготеете к митрополиту Нижегородскому Сергию, но не считал возможным открыто об этом говорить, пока не получил от нашего Первоиерарха, митрополита Антония, письма, извещающего, что и Вы и архиепископ Сергий Токийский действительно присоединились к «полуобновленцам» (выражение митр[ополита] Антония).

Я очень признателен Вам, что Вы решились наконец открыто заявить об этом и окончательно выявили свое лицо. Ныне нам особенно необходимо знать, кто с нами и кто склонен к компромиссу с большевиками. В Вашей беседе Вы почти буквально повторили слова арх[иепископа] Сергия Японского о признании им митр[ополита] Нижегородского. Вы также, не знаю намеренно или ненамеренно, смешиваете личность митр[ополита] Сергия Нижегородского со всей Св[ятой] Русскою Церковью-Матерью. Разрешите Вам напомнить поэтому, что митр[ополит] Сергий не является законным возглавителем Русской Православной Церкви. Никто его на такой высокий пост не избирал; власть свою он получил от своего бывшего ученика, архиепископа Серафима[15], тоже не имевшего канонических оснований считать себя возглавляющим всю Русскую Церковь.

Свои сомнительные права арх[иепископ] Серафим передал митр[ополиту] Сергию единолично, что, как Вам, надеюсь, известно, канонами не допускается. После же того, как митр[ополит] Сергий опубликовал без сомнений известную Вам декларацию о своей лояльности к сатанинской власти советов, против него выступили все верные Православию иерархи и миряне, порвав с ним каноническое общение. В ответ на это митр[ополит] Сергий, переставший, таким образом, и фактически возглавлять истинную Православную Церковь, вступил с не признавшими его, верными Православию иерархами в открытую борьбу. Вместе с чекистами (Тучков и К°) он стал отрешать от кафедр непокорных ему епископов, которых ГПУ отправляло в ссылку. Эту борьбу он, безусловно по предписанию ГПУ, решил распространить и на не подчиненную ему Заграничную Русскую Церковь. Вам прекрасно известно, что он через митр[ополита] Евлогия потребовал от всех иерархов и священников в рассеянии подписки в лояльности их к власти советов и в обязательстве не вести борьбы против нее. Однако Вы в Вашей беседе умолчали об этом неслыханном насилии над нашей совестью; умолчали и о том, что митр[ополит] Сергий распорядился возносить за советскую власть молитву перед престолом Божиим и признал ее радости своими радостями и ее печали своими печалями.

Трудно придумать более ужасное богохульство над православными иерархами и народом православным. Неужели и теперь еще нужно доказывать, что та власть, которая открыто борется с Богом, которая более 3000 церквей превратила в капища своей сатанинской религии, которая зверски истребила тысячи иерархов