Тайны моей супруги - Оксана Сергеевна Крыжановская

премьеры и взяла меня и Рауля с собой в очередной неудавшейся попытке привить и нам любовь к театральной деятельности…

Они проговорили до самого рассвета. Когда первые лучи солнца заглянули в окна и коснулись макушки девушки, которая отчаянно пыталась внимательно слушать супруга и незаметно подавлять зевки, Тристан произнёс:

— Ложись спать, Регина. Мне очень приятно, что ты внимательно меня слушаешь, но я же чувствую — твой организм нуждается в отдыхе.

— Извини, я вчера почти не спала, — сказала лэри и позволила себе долго, сладко зевнуть. Даже Тристан не сдержался и вторил ей, хотя ему совершенно не хотелось спать.

— Только тебе придётся переодеться в ночную рубашку и… — Тристан замолчал, достал из кармана штанов небольшой тёмный пузырёк. — В общем, когда мужчина и женщина…

— Я знаю, Тристан, — прервала его неловкое объяснение Регина, — и понимаю, что служанки утром… точнее, когда я проснусь, первым делом обратят внимание на простыню.

— Хорошо, — кивнул лэрн, поднялся на ноги, подошёл к кровати, выдернул пробку из пузырька и капнул пару красных капель на простыню, остальное вылил в таз, который он спрятал под стол. Затем с неловкостью перевёл взгляд на Регину — её щёки вновь пылали — и сказал: — Спокойно ночи… точнее, спокойного утра, Регина.

— Спокойного утра, Тристан, — ответила девушка.

Лэрн кинул ещё один взгляд на лицо супруги и вышел из спальни. Слуги уже поднялись и занимались своими делами. Найдя управляющего, Тристан приказал не беспокоить его супругу до вечера и передать это остальным слугам.

— Как прикажете, господин, — отозвался Френк Ленц. — Надеюсь, молодой госпоже понравилось, как мы украсили спальню?

— Мы взятку оценили, — хмыкнул лэрн.

— Взятку? — раздался ему в спину удивлённый вопрос.

Ленц был прекрасным управляющим: в меру строгим, в меру скрупулёзным, в меру жадным и в меру требовательным, но разум его был прямым, как палка, и никогда не понимал намёки и речевые обороты.

Спать Тристану совсем не хотелось, несмотря на то, что он бодрствовал уже почти сутки. Но отдохнуть всё же требовалось, только перед этим у него было одно дело, из-за которого его уже вторые сутки съедало любопытство.

Зайдя в свой кабинет, лэрн подошёл к столу, вытащил из нижнего ящика папку и, присев в кресло у камина, с усмешкой открыл первую страницу.

Так что же подарил ему Тремс? Неужели, вправду, досье на Аско-льда?

Усмешка пропала к концу первой строчки. На второй появилось удивление. На третьей пришла серьёзность. Она продержалась до конца, под руку с хмуростью, сосредоточенностью, задумчивостью, попыткой осознания и надеждой.

Резко поднявшись на ноги, Тристан нажал на одну из кнопок на специальном устройстве для связи с прислугой дома и секретарём. Вильям Оркист появился спустя минуту.

— Во-первых, срочно отправь письмо Анигеру Тремсу с просьбой о встрече, — приказал лэрн спокойным холодным голосом. — И пусть эта встреча произойдёт как можно быстрее. Сдвинь мой график под удобное ему время. Во-вторых, найди мне всё, что сможешь на Анигера Тремса. От того, что он предпочитает есть на завтрак, до того, с кем за последние месяцы общался больше пяти минут. Денег не жалей, но чтобы в ближайшее время на моём столе лежал отчёт об этом мужчине! В-третьих, попробуй разузнать, какое отношение Анигер Тремс имеет к Миносу Аско-льду и Оверлоу Норм-ансу.

Интуиция никогда не подводила Тристана, и сейчас она просто вопила, что эти трое как-то друг с другом связаны.

— Будет исполнено, — только и ответил Оркист, поклонился и покинул кабинет.

Не зря именно этот мужчина столько лет смог усидеть на месте секретаря Дельт-гора-младшего. Попав к нему юношей в костюме с чужого плеча и без каких-либо рекомендаций, он приятно удивил лэрна выдержкой и отношением к работе. Поэтому Тристан принял его, вымуштровал под себя и щедро платил, понимая: умения и отдача Вильяма в работе стоят потраченного золота.

Хоть Тристан Дельт-гор не стал дрессировщиком слонов, но он неплохо наловчился в управлении людьми.

Глава 21. Новый дом. Новая кошка. Старый шкаф

— На небе зажглись все звёздочки,

Луна обнажила свой лик.

Почему ты не спишь, малышка?

Время для игр прошло уж…

Мама тихо напевала, медленно проводя по длинным, густым тёмным волосам мягкой расчёской. Регина сидела на пуфике, слегка запрокинув голову. Глаза её были прикрыты, но она тайно наблюдала за отражением в зеркале. За тем как мама, с лёгкой улыбкой на губах проводит по волосам расчёской, а следом гладит ладонью. За тем как лучатся радость и гордостью её глаза: волосы отрасли до самых коленок, есть чем похвалиться перед другими матерями.

— Звездочки спросят тебя:

«Почему ты не спишь?»

Что же ты им ответишь, малышка?

Когда-то мама каждый вечер перед сном расчёсывала её волосы и напевала колыбельную. Когда-то… в одиннадцать лет Регина отрезала волосы под корень.

— Я отвечу, что не устала совсем, — пропела девушка.

Рука с силой сжала волосы. Расчёска больше не скользила плавно, а дёргалась резко и грубо. Голос стал громче, мягкость исчезла, сменившись неприятным хрипом, который был похож на скрежет заржавевших шестерёнок.

— Луна тебе спросит:

«Почему не устала?

Неужели сегодня нигде не гуляли?»

Что моя малышка ей скажет?

— Гуляла, но всё равно не устала! — упрямо ответила Регина, как в детстве.

Рука дёрнула за волосы, запрокинула голову до боли в шеи. Регина открыла глаза и посмотрела в лицо матери. Кожа её пожелтела, пошла трещинами, маленькие кусочки обламывались, превращались в могильных червей, падали на лицо Регины и лезли в щёки, нос, рот, глаза, уши в желании ощутить живую плоть, а не фальшивую.

Голос скатился до металлического хрипа, не оставив и капли живого.

— А если они спросят:

«Почему ты их убила?»

Что ты, куколка, ответишь?!

— Я… я не убивала… — прохрипела Регина, чувствуя, как могильные черви проскальзывают в пищевой тракт, вгрызаются в её нутро, проделывают норы в её плоти и вылезают наружу через кожу, но лишь затем, чтобы впиться в чистые куски.

Лицо полностью осыпалось, явив на свет искусственное нутро.

— Ты убила! Ты убила! Ты убила! — верещал металлический неживой голос, стальные пальцы выдёргивали пряди длинных тёмных волос. — Ты всё знала, но никому ничего не сказала! Знала! Знала! Знала! Но молчала! Ты виновата! Ты тоже виновата! Ты тоже их убила! Ты убила!

Мать вдруг успокоилась. Регина видела, как мускулы на её лице растягиваются: мать улыбалась, но не было больше губ, чтобы это увидеть.

— Но я тебя не виню, — пальцы с нежностью погладили остатки всклоченных тёмных волос. — Ты ведь одна из нас. Моя маленькая куколка. Моя маленькая красивая куколка.