Тайны моей супруги - Оксана Сергеевна Крыжановская

Последнее особенно доставляло радость, ведь это Тристан заставлял её щёки окрашиваться в приятный розоватый цвет.

«Вы словно поменялись местами», — всплыли в голове слова матушки.

Пусть так, но сейчас он видел перед собой маленькую хрупкую девушку в большом мужском халате с чёрными разводами под глазами — косметика оказалась хорошей и так легко стираться не желала.

— Что случилось? — с удивлением спросила Регина, переведя взгляд на подхихикивающего мужа. Взглянула на полотенце, увидела чёрные пятна и со вздохом спросила: — Ужасно выгляжу?

Тристан не выдержал и рассмеялся громче, а затем заявил:

— Зато теперь ты сама сможешь давать совет для первой брачной ночи!

— Какой? — не сообразила лэри.

— Вместо деревянной ложки лучше захватить с собой вещество для смывания косметики!

Они проговорили до самого рассвета. Говорил в основном Тристан: о своём детстве, о проказах и баловстве, о мечтах и желаниях.

— Дрессировщиком слонов? — восхищённо переспросила Регина, закидывая в рот половинку шоколадной конфеты.

Последнюю конфету лэрн хотел отдать прекрасной лэри, но лэри решила иначе и разрезала её пополам фруктовым ножом.

— Да, — с улыбкой подтвердил Тристан и хлебнул бренди. От шампанского они отказались и медленно тянули любимые напитки: бренди и виски, который девушка попросила разбавить кубиками льда. — Мне дядя Офрен, двоюродный брат моего отца, на день рождения подарил книгу. Он всегда, на любой праздник, приносил только книги, говоря, что это лучший подарок. Он считал, что книга — это самое большое достояния человека. Ни машины, ни паровые котлы, ни дирижабли, ни поезда, а книги.

— Твой дядя — интересный человек.

— Был, — поправил Тристан и вновь отпил. — Был интересным человеком и слегка сумасшедшим. Он боготворил книги, имел огромную библиотеку и никому не разрешал к ней прикасаться. И погиб, когда одну из ножек шкафа съели термиты, а он упал на него. Отец потом пожертвовал все его книги в городскую библиотеку.

— Благородно, — сказала Регина.

— Просто их некому было оставлять, — отмахнулся Тристан пальцами, в которых была зажата виноградинка. — У дяди не было ни жены, ни детей. Он был последним носителем фамилии Борреш-гор. Незавидная участь, — приглушенно произнёс лэрн вглубь стакана и встрепенулся: — О чём я до этого рассказывал?

— О том, что в детстве ты хотел стать дрессировщиком слонов, — напомнила девушка.

— Точно! — у мужчины выражение лица стало озорным. — Книги дядя всегда дарил странные. Никаких приключенческих романов, которыми я зачитывался. Особенно мне нравились про бесстрашных пиратов, которые всегда выбирались из ловушек Империи и убегали с сундуками золота, или об умных следователях, ловко умеющих распутывать даже самые хитросплетённые интриги злодеев. Он дарил то руководство о камнях и способах их обработки, то сборник ядовитых растений и противоядий от них. И вот на девятилетие подарил энциклопедию экзотических животных Андалии. Там я впервые и прочитал об этих гигантах, весивших несколько тонн, с длинными ловкими хоботами, опасными бивнями и здоровенными ушами. Там же было написано о людях теххúр — дрессировщиках, которые умели приручать этих исполинов. На долгие годы у меня в голове застряла нарисованная там картинка: огромный тёмно-серый слон и восседающий на его спине загорелый темноволосый мужчина. Он вытеснил из моего воображения и пиратов, и следователей, которыми я переменчиво хотел быть. Года четыре где-то я грезил лишь о покупке слона и о том, как буду его дрессировать.

Регина прыснула в кулак, представив, как Тристан, надувшись от гордости, едет на спине слона по улицам города, а за ними бегут и лают дворовые собаки.

— Что случилось потом? — спросила она.

— Потом началась учёба, и мысли о слонах вытеснили научные фолианты, — мужчина отщипнул ещё одну виноградинку, кинул в рот и поинтересовался: — Кем ты хотела в детстве стать?

То ли дело было в нескольких стаканах выпитого виски, то ли в этой лёгкой, непринужденной, доверительной атмосфере, но Регина решительно произнесла:

— Только не смейся!

— Не посмею! — тут же с напущенной обидой заверил Тристан. — Как вам вообще, лэри, пришла в голову эта чудовищная мысль? Чтоб я, несостоявшийся дрессировщик слонов, высмеял ваши детские мечтания? — мужчина сокрушённо покачал головой. — Какого же вы обо мне недостойного мнения, уважаемая супруга.

Регина весело фыркнула. Её раздражала и в то же время забавляла эта манера мужа: паясничать тогда, когда нужно быть серьёзным.

— Я мечтала стать мальчиком, — призналась девушка, внимательно наблюдая за выражением лица мужчины. Реакция не заставила себя ждать. И была совсем не той, о которой подумала лэри.

«Уж лучше бы он паясничал! — мелькнула паническая мысль. — Высмеял бы меня, расхохотался, заявил, какая это глупость!»

Тристан снял маску весельчака. Перед девушкой сейчас сидел словно совсем другой мужчина: серьёзный, сосредоточенный, нахмурившейся, внимательно наблюдающий за её лицом и как будто на несколько лет повзрослевший.

— Поясни, — вновь не просьба, а приказ, но на этот раз не случайный. Правда, лэрн сразу понял, что сильно надавил и добавил мягче: — Пожалуйста, Регина.

Девушка обхватила свои плечи в инстинктивном порыве закрыться. Она должна была дать ответ, но правду сказать не могла. Не всю, но одну из них.

— Я думала… если бы была мальчиком, родители относились бы ко мне так же, как к Артуру, — тихо выдохнула лэри, пряча взгляд. — Знаю, это глупо…

— Это не глупо, Регина, — мягко одёрнул её Тристан. Девушка подняла голову и встретилась взглядом с лэрном: сочувствующим, понимающим… и обещающим поддержку, если она сделает ещё шаг навстречу и протянет руку. — Не глупо желать родительской любви. Особенно девочке. Я не хочу плохо отзываться о твоих родителях, но именно они глупые, раз не дали своей дочери достаточно любви.

Регина грустно улыбнулась. Если бы Тристан узнал всю правду, что бы он тогда сказал? Посочувствовал или, как мама, указал бы на то место, где обязана находиться женщина? Стал бы завидовать, унижать и угнетать, как отец с братом? Даже Минос, несмотря на восхищение её талантом, глубоко в душе завидовал. Она порой ощущала это в его взгляде. Особенно, когда создавала то, что его разум не мог осилить и осознать, выстроить целостность картинки и понять способ конструирования. Вот если бы она родилась мальчиком…

— Я тебе не рассказывал историю о том, как мы однажды с Раулем чуть не подожгли Тысячелетний театр? — Тристан чётко уловил момент, когда лэри с головой окунулась в сточную яму воспоминаний, и поспешил сменить тему, понимая: ещё слишком рано требовать от неё раскрывать ему душу. Он и так испугался, что слишком сильно надавил, поспешил, спугнул.

Регина слегка покачала головой, слабо улыбнулась.

— Случилось это на премьере «Оды Аргару». Моя матушка, как ярая поклонница искусства, решила непременно посетить театр в первый день