Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью - Александр Иванов

— Вы знаете, у меня страшно болит голова… Я сейчас ни о чём говорить не настроен. Хочу собраться с мыслями. И я вообще не люблю ни журналистов, ни интервью.

Я поняла это как категорическое нежелание беседовать, поэтому спросила:

— Можно тогда мне использовать ваше выступление, ответы на вопросы?

— Я не возражаю…

Помню, когда он говорил, что плохо себя чувствует, Баранчеева спросила:

— Олег Иванович, коньячку не налить?

— Нет-нет. Не надо. Если я сейчас выпью, то сорвусь.

Так мы и обошлись без дополнительной встречи. Я прошла в зал и записывала его диалог со зрителями, который длился около полутора часов, как обычный киносеанс. Правда, в это время входит и показ роликов с фрагментами из картин, где он снимался. Вопросы ему задавали с места, насчёт того, писали ли записки, сказать с уверенностью не могу. Работал он, всё время стоя перед микрофоном. В зале был полумрак, только слабая подсветка на сцене. По-моему, его не снимали. Во всяком случае, не помню фотовспышек в зале.

Если говорить о личных впечатлениях, то Даль, неожиданно для меня, оказался в жизни совсем не таким, какой он в фильмах. Некоторые актёры любят о себе публично заявлять:

— Я на экране не такой, как в жизни!

Хотя он так не говорил, это сразу чувствовалось, а у других как раз часто не соответствует действительности. Особенно резкий контраст был на фоне весёлых, лёгких фрагментов из «Старой, старой сказки», «Не может быть!» и других его работ.

Он абсолютно не заигрывал с залом, никакого панибратства, кокетства, как это бывает у других, не допускал и себе не позволял. Ведь часто актёры, выступая перед зрителями, сводят всё к рассказыванию каких-то баек, анекдотов из киношной жизни, к разговору о жёнах и семейных сложностях своих коллег. В этом Даль тоже показал себя совершенно противоположно.

Сделанная мною запись, к сожалению, не сохранилась. Частично я использовала её в своём репортаже. О чём ещё шла тогда речь в «Современнике», вспомнить детально не могу. Было много разных вопросов. Например, его спросили о том, как он относится к женщинам. Олег Иванович ответил примерно так:

— Ну, как отношусь… Хорошо отношусь… А вообще, мне нравится в женщине проявление материнства. Я это ценю.

Помню, зашла речь о Высоцком и Дворжецком, и Даль упомянул о них в таком контексте:

— Нас было трое… Высоцкий, Дворжецкий и я. Их двоих уже нет, остался один я…

Ещё меня очень удивили его родственные связи со спортсменами и вообще отношение к спорту. Но ответ об этом вошёл в публикацию.

После встречи с Далем осталось ещё одно впечатление. Мне кажется, он был сложным человеком — и для окружающих, и для себя самого.

Пенза, 22 октября 1992 г.

Виктор Агафонов

Штрих

Осенью 1980 года я работал старшим инженером Пензенского областного управления кинофикации. Олега Даля видел мельком во время его встречи со зрителями в малом зале кинотеатра «Современник». По роду своей работы я в зале постоянно не находился, поэтому впечатления об этом вечере у меня более чем скромные. К тому же прошло много лет…

Или я заходил в зал в такие моменты, или большая часть вопросов была малосодержательной, но при мне Даля спрашивали в основном о каких-то лично-бытовых вещах, например: «Где вы купили такой кожаный пиджак?» Мне это было несколько странно слышать, потому что зал этот небольшой — на 180 мест — и, казалось бы, туда должны были прийти люди, которым Олег Даль интересен, по меньшей мере, как актёр.

Только-только умер Владимир Высоцкий, и Даля опять же засыпали вопросами о нём. До сих пор я точно не знаю, какие отношения связывали их в жизни, но, отвечая на вопросы, Олег Иванович всё время говорил о нём как о своём друге.

Ещё его спросили, почему он так мало снимается в кино.

— Я тяжело схожусь с режиссёрами…

Интересно, что после Даля в Пензу приезжало много людей из числа работавших с ним в кино. Им неизменно задавали вопрос того же содержания: отчего Даль нечасто появляется на экране? Общий тон ответов был такой:

— У него очень тяжёлый характер…

Или:

— Сложный человек. Может получить аванс и уйти в загул, сорвав съёмки и не выполнив своих обязательств по контракту.

По времени выступление Даля длилось не очень долго — минут сорок — сорок пять. После этого демонстрировался фильм с его участием. Какой именно — не помню.

Теоретически подобные поездки актёров считаются возможностью увеличения их заработка. Практически за одно сорокапятиминутное выступление народному артисту СССР платили «на руки» где-то 26 рублей. Даль, как не имеющий никакого звания, получал 18, по-моему. То есть, для того чтобы прилично по тем временам подзаработать, ему надо было встречаться со зрителями не менее 8–10 раз. Бюро пропаганды брало на себя все расходы по его пребыванию и дороге: билеты, транспорт на месте, гостиница, питание плюс какие-то подарки. Наличие машины и близость площадок в центре города делали возможной работу в таком напряжённом графике. А вот насколько Олегу Далю этого хотелось — сказать не могу…

Пенза, 21 октября 1992 г.

Тамара Зиновьева

Грустный рассказ

Он был хороший человек, но к нам приезжал в состоянии очень сильной депрессии. Я, например, не могу понять, почему Бюро пропаганды направляет человека на работу, если он практически болен и его состояние совсем не годится для сцены, хотя бы это и замечательный актёр. Когда показывали ролики из фильмов с его участием, люди в зале сидели, вообще затаив дыхание. Потом к ним выходил он, и всё меркло.

Помню единственный случай, когда он как бы оттаял. Мы поехали за город на одну сельскую площадку — в совхоз «Прогресс» — это по трассе на Каменку, очень близко от Пензы. У нас был небольшой перерыв, и мы Даля завезли в лес. Просто отдохнуть. Этот человек стал неузнаваемым: он шутил, смеялся, собирал грибы — совершенно противоположный. Мы были удивлены и рады. А то ведь: мрачный, очень грустный, очень подавленный — и больше никакой… Таким «лесным» он мне и запомнился: улыбка появилась, глаза засверкали. Он там живой был.

Помню, выступал он во Дворце культуры им. Кирова.

Тамошний директор, пожилой человек, подошёл к Далю и говорит:

— Олег Иванович, как жаль, что Высоцкий очень рано умер! Такой хороший актёр был…

А Олег ему очень грубо ответил. Тот опешил, а мне как-то неудобно из-за этого и неловко перед директором… Он мне потом даже отказался писать отзыв о встрече: