Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью - Александр Иванов

— Ну, какая разница, где я родился? Все мы родились на Земле. Если хотите, напишите, что родился в Ленинграде, а живу в Москве. Что ещё? Актёрских баек я не знаю, так что ничем не могу потешить ваших читателей. Впрочем, если хотите, можете написать, что недавно в одном из городов артисты «Мосфильма», поддав в ресторане после съёмок, поссорились с местной публикой. Публика начала размахивать кулаками, и тогда Олег Стриженов обратился к агрессивным почитателям: «Бейте, только не по морде, мы мордой деньги зарабатываем!» Вот так. В общем, не интересно всё. То же в кино и на телевидении. Что интересного можно рассказать о съёмках?..

Рассказывая, он иногда взмахивал рукой с длинными тонкими пальцами, которым позавидовал бы любой музыкант или карманник (каждый палец сантиметров по двадцать!), но при этом глядел в одну точку.

Здесь же, в комнате, находился и наш фотокорреспондент Валентин Маслов, который заходил то слева, то справа, ища выгодный ракурс. Заметив его манипуляции, Даль сказал:

— Напрасно стараетесь. Ничего не получится — освещение слабое, уж поверьте мне.

Валентин, прекрасный фотокорреспондент, участник и лауреат многих республиканских и союзных выставок, но при этом человек далёкий от дипломатических реверансов, немного вспылил:

— Знаете что, Олег Иванович, вы делайте своё дело, а я буду делать своё. Договорились?

Я немного опешил: надо же так ответить знаменитому гостю! Но Даль не обиделся, напротив, он заинтересованно посмотрел на Валентина и спокойно сказал:

— Договорились.

Разговор по-прежнему не клеился. На все мои вопросы Даль отвечал либо односложно, либо туманно, и я понимал, что всё это для печати не годится, если только потом самому не сочинить интервью, подогнав ответы под вопросы. Чувствовалось, что он сминает разговор не от нежелания поддерживать беседу, а от какой-то внутренней зажатости, закрепощённости.

— Олег Иванович, — сказал я, — а давайте спустимся в бар. Или, если хотите, я попрошу, чтобы нам сюда чего-нибудь принесли…

— Нет, — ответил он, покачивая головой. — Я уже давно не пью. Несколько месяцев. Зашитый я, — он похлопал длиннопалой ладонью по тому месту, на котором сидел.

Даль поднял глаза, и вдруг мне стало страшно: в них не было прежней лукавости, весёлой грустинки, не было огня. Глаза были пустыми, безжизненными. Это был взгляд смертельно уставшего человека, и в нём читалось только одно: оставьте меня все в покое! Позже я узнал, что у него и раньше были приступы меланхолии, особенно после бурных возлияний. Но в Ашхабад в декабре 1979-го он приехал с приступом самой настоящей тяжёлой депрессии…

Я сказал:

— Олег Иванович, я знаю, что вы пишете стихи. Пожалуйста, прочитайте что-нибудь.

Он посмотрел на меня уставшими глазами и пожал плечами: мол, слушайте, если хотите. Стихов я, честно говоря, не запомнил. Это были белые стихи, но в чёрных тонах: что-то про чёрную землю, чёрный лес, чёрное озеро, чёрных птиц.

Потом в номере зазвонил телефон, и актёра предупредили, что нужно ехать на встречу со зрителями, что машина уже стоит внизу. Даль достал из прикроватной тумбочки какие-то лекарства, выдавил несколько таблеток на ладонь и проглотил, запив водой.

— Это чтобы привести себя немного в рабочее состояние, — пояснил он.

В кинотеатре, где должна была проходить встреча, Валентин сделал ещё несколько снимков под скептические взгляды Даля: освещение там действительно было плохое. Я послушал выступление и отправился домой вымучивать интервью. Примерно через час раздался звонок.

— Я проявил плёнку, — кричал в трубку Маслов. — Хочешь посмотреть негативы — приезжай! И не забудь захватить бутылку! Есть что отметить…

Негативы, на удивление, оказались чёткими.

— Я сам переживал, что не получится, — ведь освещение там было слабое, — сказал Валентин. — Но, как видишь, обошлось.

Мы сделали несколько отпечатков — снимки вышли превосходными. В какой-то момент Валентину удалось поймать живинку в глазах актёра, и на нас смотрел прежний Даль из «Хроники пикирующего бомбардировщика», «Моего младшего брата», «Старой, старой сказки», «Жени, Женечки и «катюши»». Мы выпили за его здоровье.

На следующий день мы привезли снимки в аэропорт — актёр улетал. Даль перебрал фотографии и уважительно посмотрел на Валентина. Тот ответил гордой усмешкой: дескать, а вы как думали? Кстати. Несколько лет назад, в телевизионной передаче, посвящённой 55-летию актёра, вдова Олега Даля в числе прочих фотографий показывала и снимки, сделанные в Ашхабаде Валентином Масловым.

…Он не дожил до своего юбилея. Спустя время я позвонил в Москву, чтобы поздравить Олега Ивановича с наступившим 1981 годом. Но его дома не оказалось: он уехал на съёмки в Киев. Там он и скончался в гостиничном номере. Ему не было и сорока лет…

У меня осталась фотография, подписанная Далем: «Желаю Вам всего, чего Вам хочется, но не забудьте вовремя отдавать». И ещё осталась память об этом удивительном актёре, ставшем символом для целого поколения зрителей, несмотря на его очень короткую кинематографическую судьбу.

Интернет. Сайт «Русский Сиэттл». 2002 г.

Екатерина Баранчеева

Он сказал, что вернётся

Приезд Олега Даля на творческие встречи в Пензу не был запланирован и явился для всех полной неожиданностью.

В начале сентября 1980 года в городе должны были состояться выступления перед зрителями артиста Петра Вельяминова. Тогда только вышел в прокат фильм «Пираты XX века», к которому и «привязали» эти встречи. Соответствующей была и реклама: какие-то дурацкие плакаты, рекламные фотографии, афиши… Словом, обычное плановое мероприятие с обычным ажиотажем.

Вдруг звонок из Кинопропаганды в столице:

— К вам через сутки приедет Олег Даль.

Я уже довольно долго к тому времени работала в кино и много слышала от коллег о том, что Даль не очень любит «творчески встречаться» с публикой вообще и на периферии в частности, — это только усилило эффект от его внезапного появления.

Приехал Олег Иванович в выходные дни. Добирался к нам из Москвы не обычным способом (на фирменной «Суре»), а на позднем, проходящем фрунзенском поезде, прибывающем в Пензу в 12.25. Ехал он в обычном купе и очень жаловался на то, что в дороге какой-то мужик-сосед очень навязчиво приставал к нему полночи с расспросами:

— По-моему, я вас знаю. Очень знакомое лицо. Очень знакомое… Где же я вас всё-таки мог видеть?..

Понимая, что приезжает взрослый мужчина с дороги, я хотела его встретить должным образом: приготовила мясо, чай… Это же было ещё до перестройки, и тогда можно было принять гостя «человеческим столом». Практически прямо с поезда Тамара Зиновьева привезла Даля ко мне. Он мгновенно воздвиг вокруг себя стену: невесёлый, хмурый, мрачный. От еды категорически отказался: