Первая колония - Юрий Ижевчанин

Царь дико сверкнул глазами, но возразить было нечего. Он, не отвечая ни слова, продолжал свой путь.

Вот теперь крепость Рсиструм можно было считать полностью занятой царством Лиговайя. На месте, где виднелись развалины разрушенного храма Проклятых, было решено заложить свой храм и на скорую руку построить временное здание, чтобы было где молиться и где спасаться от проклятий. Сразу же возник спор, кому посвятить первый храм и тем самым выбрать в качестве главного покровителя царства? Предлагали и Сутра Воителя, и Кансира Золотого, и Эстар Охранительницу, и даже Элир Любвеобильную, которую предложил генерал Асретин:

— У нас есть два войска, и второе не менее страшно для врагов, зато очень приятно для друзей: это наши великолепные женщины.

Колонисты рассмеялись и готовы были проголосовать за это предложение.

— Нашим покровителем будет Аркин Правящий, — твердо сказал царь Атар. — Если наше государство будет основано на разумных принципах и будет крепко, если мы будем воспитывать наших детей в добрых старкских традициях, все остальное приложится.

Колонисты согласились, и под пение двенадцати священников, возглавляемых священником Аркина Правящего, были заложены первые камни в фундамент временного храма. К вечеру деревянный храм, размером чуть больше часовни, был уже готов. Его торжественно освятили. Теперь предстояло назвать крепость, которую заново основали колонисты, и которая, может быть, вновь станет городом. Посоветовавшись со священниками, всенародным голосованием выбрали название Арканг, что на Среднем языке означает "Петля" и заодно созвучно имени Аркин как раз настолько, чтобы не разгневать Победителя. Здесь царь не стал вмешиваться, решив показать пример, что многие вопросы будут решаться народом. Название должно было символизировать, что теперь лиговайцы прочно встали на берегу пролива и накинули петлю на вход в Пурпурное Море.

После этого большинство колонистов вернулось в лагерь, а некоторые остались охранять крепость. Им было жутковато ночевать в проклятом месте, но они понимали, что в помещениях, где спали ссарацастрцы, теперь, после их очищения царем и священниками, почти безопасно. А на стене опасность лишь добавила стражам бдительности.

Двух баронов царь на второй день послал занимать главные пути: в Ссарацастр и в степи. Барон Ликарин Однорукий должен был с двадцатью воинами, двадцатью бывшими рабами и тридцатью рабами, десять из которых были опозоренными, вступить во владение людскими поселениями по главной дороге в Ссарацастр и построить сторожевой пост на вершине первого яруса предгорий. Барон Таррисань Покаявшийся должен был с такими же силами продвинуться до реки, которая текла от северных отрогов ссарацастрских гор и за которой начинались степи Кампатара. На броду через эту реку он тоже был должен построить сторожевой пост. Тем самым царь решил как можно быстрее обозначить западную и северную границу Лиговайи. Деревни поблизости от сторожевых постов баронам разрешалось занимать под свои владения. Для этой цели, если деревня пустовала, рекомендовалось оставить там пару бывших рабов в качестве свободных крестьян. Можно было добавить к ним, освободив, и одного из отличившихся рабов в качестве смерда. Если нет, то оставить одного крестьянина в качестве надзирателя над местными крестьянами, которые автоматически становились баронскими смердами. С обоими баронами шло по священнику и по монаху, знавших агашский, ссарацастрский, который на самом деле был примитивным lingua franco на базе агашского, и тораканский языки. Кочевой народ торакане жил непосредственно к северу от тех мест, которые должна была занять Лиговайя.

Никто не заподозрил ничего, когда невзрачный человечек с коробом мелкого разносчика поплелся по той же дороге, что и небольшой отряд Урса. Мелкие торговцы часто ходят вместе с военными отрядами: если воины дисциплинированные, то так намного безопаснее.

Адмирал Кор Ингъитангс тем временем при помощи слуг и рабов вытаскивал один за другим корабли на берег, чтобы просушить их и почистить кили от наросших водорослей и моллюсков. Погода пока стояла нормальная, шторм не грозил. Но бухта Арканга была явно маленькой и неудобной для старкского флота. А шлюпы, посланные на север на разведку, сообщили о прекрасной бухте бывшей столицы Проклятых, но побоялись заходить в нее из-за возможных ловушек.

Уже через десять верст Урс Ликарин набрел на деревню людей. В ней жили крестьяне веры Победителей, которые раньше подчинялись Проклятым, а теперь сами не знали кому: их грабили, насиловали и объявляли своими все подряд. Барон кое-как успокоил крестьян, которые говорили на каком-то своем наречии, но с грехом пополам понимали агашский и ссарацастрский, и вступил во владение этой деревней. Он назначил Сэна Гэласина, одного из бывших рабов, старостой деревни, вручил ему топор и кожаный доспех, выделил пустующий надел и велел надзирать за порядком. Гэласин сразу же стал присматривать себе жену, а Ликарин на денек задержался в деревне, поскольку она ему в общем-то понравилась, и ему хотелось присмотреть место для будущего баронского дома.

Когда жителям объявляли волю нового хозяина, Урс вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, но никого не смог заподозрить. Его внимание привлекли несколько угрюмо отводивших глаза крестьян и пара старух такой наружности, что в них можно было заподозрить ведьм. А человечек в бедной, но чистой, городской одежде, стоявший в задних рядах и все внимательно слушавший, вообще ничьего внимания так и не привлек. Он пришел в деревню с отрядом и с коробом товаров, и кому дело до какого-то коробейника.

Вечером к Ликарину подошли его охранник Шритонакт (теперь Урс называл его Шитон) и Гэласин. Они привели четырех женщин, вернее, трех женщин и девочку лет восьми.

— Барон, мы привели тебе самых лучших женщин деревни.

— А девочку-то зачем?

— Девственниц старше ее не осталось. Всех изнасиловали.

Барон представил себе, как через эту деревню туда-сюда ходили разнузданные воины.

— Девочка, оденься и уходи. А мне что, трех сразу женщин надо? — улыбнулся Однорукий.

— Да нет, барон, — смутился Гэласин, — Мы просто не знаем, какая тебе понравится.

Тут все расхохотались, поскольку дочка местного старосты, в доме которого задержался Урс, быстренько сбросила платье и шаровары и присоединилась к трем другим женщинам, давая понять, что она предпочла бы быть самой лучшей.

— А почему ты на меня так смотришь, Гэласин? Наверно, что-то очень хотелось бы.

— Господин…

— Я тебе теперь не господин! Называй "сюзерен" или "владетель"!