Нефертити. Повелительница Двух Земель - Эвелин Уэллс

Мятежи в вассальных государствах вскоре отразились и на Египте. В результате страну затопила волна преступлений. Во время этих событий многие из подарков, посланных царем дружески настроенным вассалам, не дошли до адресатов. Они были захвачены бандитами или коррумпированными чиновниками. В Амарну пришло множество таких сообщений.

Одним из первых пожаловался царь Буррабуриас, который привык свободно высказывать свое мнение:

«Я послал множество даров царю Эхнатону… но ничего не получил в ответ…»

Это стало его литанией.

«Если мне ни в чем не отказывают, – с намеком писал он, – то и я ни в чем не откажу».

А затем, с царской откровенностью: «Наши отцы были друзьями, и мы должны продолжать эту традицию. От тебя только что пришли три письма, но ты не прислал с ними ни одного подарка, достойного упоминания. Я тоже не стану ничего посылать».

Очевидно задетый этой угрозой, Эхнатон написал, что ценные подарки уже на пути в Вавилон с эмиссаром Буррабуриаса, которого тот послал явно в надежде на их получение. Колесницы и лошади, прекрасные кровати, другие сокровища и большое количество золота были отправлены в Вавилон через Сирию. Прошло некоторое время, и Буррабуриас забросал Амарну письмами: где обещанные Эхнатоном подарки? Они пропали, а вместе с ними – и посыльный из Вавилона.

Буррабуриас боялся, что сопровождающих убили.

«Ханаан – это твоя земля, ты ее царь, – бранил царь Вавилонии египетского царя, – это в твоих землях мне нанесен ущерб. Так накажи виновных, восстанови украденное и убей грабителей моих вассалов, чтобы отомстить за их кровь».

Но у Эхнатона были более важные проблемы, и он позволил заглохнуть переписке между двумя царями.

В то время как враг продвигался по империи, жрецы Амона в Фивах продолжали наступление на амарнских мечтателей до тех пор, пока весь Египет в открытом восстании не поднялся против царя, царицы и их бога.

Эхнатона считали не просто всесильным, его приравнивали к богу. С присущей богам надменностью он отказался действовать, и это в тот момент, когда грабили и отбирали царские корабли, царские караваны попадали в засады и захватывались грабителями, а со всех сторон приходили сообщения с доказательствами организованного предательства. Теперь вражеские корабли патрулировали Красное море и вражеские войска занимали земли, которые долгие годы были верны Египту. Инерция Эхнатона перед лицом национальной катастрофы привела к падению правительства.

Первыми восстали военные на оккупированных землях. Египетские солдаты отказались подчиняться своим командирам и присоединились к восставшим.

В самом Египте армия начала систематически притеснять гражданское население. Солдаты грабили дома, отбирали урожай, угоняли скот, насиловали женщин и сжигали дома тех, кто пытался им противостоять.

Вслед за военными в грабеж включилось правительство. Высокопоставленные чиновники начали использовать свою власть и требовать неоправданно высокую дань. Сборщики пошлины собирали с горожан завышенные налоги. Справедливость, которой веками славился Египет, закончилась. Теперь каждый судья, каждый судейский служащий требовали взятку, и ни один бедняк не мог обратиться в суд. Любой, даже самый мелкий чиновник находил способ для воровства. Жрецы, и раньше бравшие взятки, теперь превратились в настоящих вымогателей. Внезапно все египтяне бросились захватывать все и всюду, где только могли. В Египте – стране с высокой цивилизацией и моральными устоями, вызывавшими восхищенное удивление историков, – теперь вовсю процветали жестокость и коррупция, а принцип «человек человеку волк» стал основным законом.

Парадоксально, но во время правления самого дальновидного царя, обладавшего самыми лучшими намерениями, возникла самая безжалостная, попиравшая все человеческие права администрация.

Падение нравов в руководстве страны немедленно распространилось на народ. Страну наводнили армии бандитов, которые грабили путников и караваны верблюдов вплоть до караванов самого царя. Вожди самых слабых племен вдруг неожиданно нападали на соседей – и тут же подвергались ответному набегу.

Один вассал написал Эхнатону, что его чиновники похитили у него жену и детей, и умолял прислать солдат и колесницы для того, чтобы их освободить.

Амарнские письма свидетельствуют о полном моральном разложении. Ответственность за грубые нарушения законов лежала на царе, и он должен был это понимать. В конце концов, он сделал несколько попыток ликвидировать хаос, но все они были слишком слабыми. В умолявшие о помощи города были посланы офицеры и солдаты. Но к тому времени офицеры уже перестали уважать власть, поскольку в ответ в Амарну приходили письма, что военные ведут себя еще хуже, чем враги.

Стабильное и хорошо организованное правительство, созданное восемнадцатой династией, пало.

А поэт и мечтатель Эхнатон заткнул уши, чтобы не слышать мольбы о помощи, несшиеся со всех сторон его несчастной страны. Человеку, верившему в добро, было тяжело видеть ненависть, разраставшуюся как в самом Египте, так и за его пределами, а также понимать, что основным объектом этой ненависти был Атон – бог, дающий любовь и свет.

Бристед резюмировал ситуацию следующим образом: «Религиозная революция, организованная молодым и талантливым царем Икнатоном (Эхнатоном), вызвала невиданное потрясение внутри страны, и случилось это в тот момент, когда север империи начал постепенно распадаться в результате вторжения хеттов…»

Эхнатона называют пацифистом, первым в истории мирным повелителем. Но этим ли объясняется его молчание, когда империи грозила опасность, а армия ждала лишь приказа, чтобы броситься спасать Египет? Этим ли объясняется его летаргия, когда Египет затопили внутренние противоречия, а он не сделал попытки подавить восстание или очистить правительство от преступников?

Он не желал быть ни воином, ни завоевателем. Теперь он отказывался защищать то, что было завоевано до него. Во время этих уединенных амарнских лет царь явно не считал нужным прислушиваться даже к советам тех, кто, как он знал по опыту, желал ему только добра.

Ай долгое время был генералом царской армии. Хармхаб также был генералом. Несомненно, оба они пытались убедить Эхнатона отдать приказ спасти Египет, и оба потерпели неудачу. Голос Хармхаба был слышен далеко за пределами Амарны, он предрекал крушение Египта.

Из своей безопасной позиции позади трона мягко увещевал Ай.

Но царь Эхнатон оставался глух к их советам. Лицо его было обращено к богу, он пел гимны солнцу.

Хармхаб был не менее решительным, чем Ай, но значительно более безжалостным. Он тайно обсуждал сложившуюся ситуацию с другими генералами и разогнанными фиванскими жрецами Амона. И все они пришли к единому мнению: чтобы спасти страну, необходимы решительные меры. Впрочем, Фивы всегда были городом интриг, раздоров и борьбы за власть.