Невеста на уикэнд (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Не подходит, у тебя новый замок, — уведомил меня дядюшка. — А меня знакомить с кавалером собираешься?

— Колчановский Константин Георгиевич, — сам себя представил Костик, протянув руку. — Молодой человек вашей племянницы.

— И владелец холдинговой компании «Стрелец», — произнес дядя и пожал шефу руку.

— Заба-авно, — протянул Колчановский. — Однако осведомленность впечатляет. — И полюбопытствовал: — А кто у нас Игорек?

— Дядин телохранитель, — буркнула я и опомнилась. Бросив на Костю вороватый взгляд, я обнаружила, что брови его приподнялись в изумлении, и он, не скрывая ироничной усмешки, вопросил:

— Так у нас совсем тайн не осталось? Всё по-честному, значит?

Ситуация выходила неловкая, надо было что-то делать…

— Так, я устала, — я стремительно развернулась к шефу. — Костя, созвонимся. Дядя, у меня к тебе будет серьезный разговор.

— Но я только начал! — возмутился дядя Ваня.

Я снова ринулась к шефу. Гримасничая и делая страшные глаза, я вытолкала моего змея из квартиры, послала ему воздушный поцелуй и захлопнула дверь перед носом.

— Вера! — одновременно воскликнули дядя за моей спиной и Колчановский за дверью.

— Костя, я не открою! До завтра! — крикнула я шефу. После обернулась к дяде и утерла пот, выступивший на лбу. — Будешь лезть в мою жизнь?

— Буду, — честно ответил родственник, и я, отвернувшись, несильно стукнулась лбом об дверь:

— За что?!

— Забота — она такая, — философски заметил дядя, и я стукнулась лбом об дверь во второй раз.

ГЛАВА 27

— Мне так сты-ыдно, — страдала я, сидя на кухне своей подруги. — Лёлик!

Она смотрела на меня взглядом прокурора и особого участия не проявляла. Лёлька усиленно дулась, потому что я не спешила рассказывать ей о причинах тех самых мук во всех подробностях, только в общих чертах. Подробностей мне и самой хватало, но нужны были уши, куда я могла влить свои стоны, чтобы не лопнуть от осознания собственного лицемерия, ну и ради капли сочувствия и чего-то вроде: «Да всё в порядке, мать, поймет». Но ничего такого я не услышала, кроме:

— Ты скажешь, в чем дело, или мне тащить клещи?

— Я — лицемерка!

— Ты вообще чудовище!

— Я — трус, и у меня таракан, пусть один, но во всю голову!

— Ты вообще обо мне не думаешь!

— Ты собираешься меня жалеть?!

— Да, но после подробностей.

— Жестокая!

— Сама такая. Помру, даже не вздумай на моей могиле каяться, я тебя из принципа слушать тогда не стану. Пусть тебе будет стыдно.

А мне было стыдно. Правда, не из-за Лёлика, на нее я почти обиделась, потому что она не выполняла функции жилетки. А мне было себя жалко, и… стыдно. Перед Костей. Но он этого еще не знал, мы пока не успели нормально пообщаться после прилета. Сначала я его выставила и легла костьми под дверями, чтобы они с дядей Ваней не состыковались раньше, чем я проведу беседу с одним и не придумаю, как красиво прикрыть свой обман перед вторым. Ну, в общем, да, мне просто было стыдно.

Я рвала на груди рубашку, с надрывом требуя быть со мной откровенным. Обижалась, сбегала, тянула клещами то, без чего, по здравому размышлению, могла бы обойтись. И когда он открылся, поделился тем, о чем сам не хотел вспоминать, я так и осталась со своим откормленным тараканом в голове, продолжая его лелеять. А когда мой секрет открылся таким неожиданным образом, я запаниковала.

— Он же мне про себя всё! А я даже ни полсловечка, — похлюпала я носом, давя на жалость упертой Лёльке. — Ну и чего испугалась, спрашивается? Ну, был бы бонус, а я что?!

— Что? — мрачно вопросила Лёлик.

— Ни-че-го, — закончила я, трагически понизив голос.

— Девочки, вы там отдыхаете? — возник в дверном проеме подругин муж.

— Да ты что?! — округлила глаза Лёлька. — У нее же дядя Ваня приехал! Я не враг нашему с тобой здоровью и нервам. Трезвость — норма жизни.

— Тогда откуда этот театральный надрыв? — спросил самоубийца Толик, глядя на нас с любопытством.

— Да что б ты понимал, хомо мужикус, в тонкой душевной организации женщины! — возмутилась его жена. — Бери свой каменный топор и чеши отсюда за мамонтом!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Действительно, Толик, — проворчала я. — Не разобравшись, сразу ярлыки вешаешь. Тут трагедия всей жизни, а ты…

— Понял-понял! — поднял руки человек-мужик. — Надрывайтесь от души, я в ваши тонкости не полезу. Так вообще без мозгов остаться можно. Я к Димону.

— Не пить! — грозно напутствовала мужа Лёлик.

— Да понял же, говорю, — донеслось от двери.

— С моим споются, как пить дать, — мрачно возвестила я и вздохнула «с моим…». Звучит-то как!

— А он-то тебе, что рассказал? — на волне моего умиления вплыла в сознание подруга, и я отмахнулась:

— Да неважно. Главное, что я его доверие вроде как обманула. Он, значит, душу нараспашку, а я ему фигу с маслом.

— Драматизируешь, — фыркнула Лёлька. — Дядя все недомолвки окупит.

— Дело не в дяде, и не в его деньгах, дело в доверии, — вздохнула я. — Думаешь, поймет?

— Если любит, поймет и простит, — кивнула подруга и заныла: — Ну, скажи-и-и…

— Да нечего рассказывать, — снова отмахнулась я, и Лёлька насупилась:

— Вот и вали к нему каяться, а у меня лимит жалости исчерпан. Не могу я сочувствовать два часа без передыха, когда меня не стимулируют информацией. Всё, баста, мать. Дальше своему мужику мозг выноси, мой аудиенцию закончил.

— Хорошая мысль, — согласилась я. — Только он с утра со мной не разговаривает.

Лёлик посмотрела на меня с новым интересом:

— Поясни.

Я достала телефон и показала сообщение, полученное поздно вечером: «Спокойной ночи, тигрик. Надеюсь, тебе холодно так же, как и мне. Люблю. До завтра».

— И? — не поняла Лёлька.

— И всё, — ответила я. — Вечером созвонились. Он спросил, как у меня дела, поболтали немного. Потом написал. А утром — всё. Ни ответа, ни привета. Трубку не берет, не перезванивает, на сообщения не отвечает. У меня паника, а она обостряет угрызения совести. Может из-за этого молчит? Обиделся?

Лёлик снова зафыркала и покачала головой.

— Мать, мозг включи, если он еще не весь в сиропе. На ночь — люблю, а утром обиделся? Скорей, его дом террористы взорвали, вот и не отвечает.

— Террористы? — гулко сглотнула я и схватилась за телефон, сраженная нехорошей мыслью. — Я из дома уходила, он телевизор смотрел. Он никак не мог… — Набрав нужный номер, я уставилась на подругу шальным взглядом: — Молчит, Лёль. Не отвечает! Вообще вне зоны!

— Кто?

— Дядя!

— Думаешь, уже знакомятся? — насторожилась Лёлька. — Да, ну-у… Не паникуй! Твоего Колчановского запросто в землю не закопаешь…

— Мама, — снова сглотнула я и сорвалась с места. — Мамочка-а-а, — подвывая, натягивала я босоножки. — Убью! Я его точно убью! Если только что-то такое выкинет… Ой-ой-ой…

— Не кипешуй! — крикнула мне вслед подруга. — Хочешь, я с тобой пойду?

— Позвоню, — бросила я на ходу и поспешила спасать шефа… когда найду, конечно.

Вопрос, где искать, оставался насущным. Я снова набрала его, но никто не спешил радовать меня новостями, что всё хорошо, и дядя не добрался до мужчины, потерю которого я ему точно не прощу.

— Боже, — выдохнула я, глядя на потемневший экран, и мотнула головой. — Соберись! Отставить панику и включить здравый смысл.

Дав себе команду, я присела на лавочку и попыталась спокойно обдумать происходящее. Вышло не сразу, но все-таки мне удалось переключиться с внутренних восклицаний на размышления.

— Итак, что мы имеем?

Мы имеем двух упертых мужиков, и оба близкие мне люди. Вопрос: кого убить первым? Ощерившись, я обвела взглядом двор подруги. Сначала найти, а потом убить обоих разом, чтобы не тревожили мои бедные нервы. Гады.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Дядя Ваня, — проворчала я себе под нос, все-таки отыскав первую жертву.

Ну, неужели нельзя дать мне самой выстроить свою жизнь? Почему надо во всё совать нос? Я люблю, меня любят, и в этом я ни капельки не сомневаюсь. Ну, зачем всё портить?