Наследство Найтингейлов - Кэтрин Коултер

Она снова прильнула к нему губами, смеясь, гладя его плечи и руки, лаская живот. И в следующий момент он уже вошел в нее, мучительно застонав, когда Кэролайн приняла его в себя еще глубже. Он замер, приподнявшись на руках и тяжело дыша, словно его старый гончий пес Карделу после того, как пересечет весь Тайберн Мур в погоне за дичью.

— Что ты сказала?

— Сказала, что ты великолепен, более чем великолепен! Говоря по правде, ты величайший человек…

— А потом?

— Воскликнула “Господи”. И больше ничего не помню.

Норт понял: она боится сказать ему о своей любви, потому что признаться в этом — все равно, что выкинуть белый флаг перед врагом. Но нет-нет, конечно, он не враг. Возможно, Кэролайн просто не придала значения сказанному.

Он завладел ее ртом, покусывая нижнюю губу, охваченный разлившимся по телу наслаждением, и тут же отстранился, выгибая спину, откинув голову, задыхаясь от острого блаженства под нежным взглядом Кэролайн. Она снова прошептала, что любит его и ничто не возбуждает ее больше, чем вид мужа в момент исступления, и, вновь притянув Норта к себе, погладила его вспотевшую спину.

Норт заснул, не успев выйти из нее, и это чувство было самым сладостным в его жизни.

Кэролайн пыталась рассуждать философски. Ну что же, это произошло — она выпалила правду, а он всего лишь признался как-то, что Кэролайн прекрасная женщина и нравится ему. Мало того, дважды объяснилась ему в любви… Нет, все будет в порядке. Ничего плохого в том, что она нравится Норту, человеку, которого она обожает больше, чем кого бы то ни было в мире, к тому же считающему ее хорошей женщиной. Придется смириться хотя бы с этим.., по крайней мере на следующие несколько месяцев, а может, и на год. Но ничего не поделаешь, Кэролайн хотелось петь, танцевать, кричать всему миру, что Норт Найтингейл настоящий герой и что вся эта болтовня насчет смуглого, мрачного, зловещего рыцаря — чистый вздор. Он герой и принадлежит ей, и она все сделает ради него, все что угодно. И так будет всегда.

Кэролайн коснулась губами его плеча.

— Это было восхитительно, — сонно пробормотал он, поцеловал ее и лег на бок. Кэролайн натянула одеяла на себя и мужа, прижалась к нему и улыбнулась в темноту.

Но на следующее утро было уже не до улыбок. Эвелин разбудила ее на рассвете. Элис стало плохо. Девочку непрерывно рвало, влажные от пота волосы обвисли тощими прядками, падая на бледное личико. Кэролайн послала горничную Тимми за доктором Тритом, а сама вернулась в спальню и быстро оделась. Когда она вновь пришла в комнату Элис, там уже был Норт. Он поддерживал девочку за плечи, вытирая ее щеки влажным платком. Она вся дрожала от сильных спазм, сотрясавших худенькое тело, вряд ли даже сознавая, что мужчина видит ее в таком состоянии. Бесс Трит, и на этот раз не расставшаяся с братом, тут же отогнала всех к порогу, пока доктор осматривал Элис. Эвелин стояла в углу, ломая руки:

— Бедное дитя! Я услыхала, как она плачет, а потом раздался крик. Когда я вошла, ее выворачивало наизнанку. Несчастная малышка, бледная, как смерть.

В спальню влетел Оуэн.

— Иисусе, что здесь происходит? Элис больна? О нет, я так и знал: что-то неладно. Так и знал! Когда увидел, как доктор Трит выходит из своего дома, сразу понял, что он направляется сюда.

Норт невольно задался вопросом, что делал Оуэн в Гунбелле, но сейчас было не время допытываться об этом. Даже Бесс Трит не пыталась уговорить Оуэна уйти, когда доктор Трит поднял сорочку Элис и нажал на вздутый живот. Оуэн не сводил глаз с лица девочки, держал ее руку и что-то шептал, уговаривая, что все будет хорошо и не стоит волноваться, пока он рядом.

— Очень интересно, — заметил Норт Кэролайн.

— Да, — согласилась она. — Я и не знала. Хоть бы все обошлось!

Позже, в гостиной, доктор Трит сказал Кэролайн и Норту, что, скорее всего, выкидыша не произойдет, а это самое главное.

— Не знаю, Бенджи, — возразила Бесс. — Может, это было бы для нее лучше всего. Элис сама еще ребенок, и что с ней станется потом?

Кэролайн улыбнулась, правда, подумав при этом, что, видимо, Бесс Трит не такой уж сострадательный человек, каким хочет казаться.

— У Элис все будет хорошо, мисс Трит. Неужели вы могли подумать, что тетя Элинор или я можем выбросить ее на улицу с новорожденным младенцем? Такому не бывать. Доктор Трит, скажите, что нужно делать.

Выпив микстуру, приготовленную доктором, Элис почти мгновенно уснула. Кэролайн и Норт заглянули к ней, прежде чем отправиться к себе, и увидели, что Оуэн сидит у постели больной и нежно гладит маленькую тонкую руку. Услышав шаги, он поднял глаза:

— Она поправится. Я позабочусь о ней. Доктор Трит считает, что Элис, возможно, съела что-то не то. Вероятно, все дело в бульоне из бычьих хвостов.

— Кроме нее, его почти никто не ел, — согласился Норт. — Скорее всего, доктор прав. А может, виноваты грибы. Кэролайн шумно зевнула:

— Прошу извинить, но я очень устала. Кажется, с некоторых пор здесь постоянно что-то случается. Ни минуты покоя!

— Вот именно, — подтвердил Оуэн. — Кстати, Кэролайн, миссис Мейхью, Хлоя и Молли тоже навестили Элис. Миссис Мейхью дала мне столько наставлений относительно ухода за больной, что, боюсь, я не смог все запомнить. Очень властная женщина. Совсем как мой отец.

— Да, — пробормотала Кэролайн, снова зевнув и удовлетворенно улыбнувшись, — совершенно такая же.

Солнце золотистым сиянием уже заливало спальню, когда Норт снова овладел Кэролайн, медленно и нежно, не переставая осыпать ее поцелуями. Кэролайн вздрогнула и застонала, перекатывая голову по подушке в порыве страсти, нашедшей выход в огненном наслаждении.

— Мне нравится видеть улыбку на лице еще не проснувшейся по-настоящему женщины, — шепнул он, сжимая кольцо рук.

— Скажи еще раз, что я прекрасная женщина, Норт. Норт на мгновение поднял брови и принялся целовать ее закрытые глаза, нос и губы.

— Лучше всех, Кэролайн, — заверил он и тихо вздохнул; когда ее ладонь легла ему на спину. — Верь мне, Кэролайн, все несчастья когда-нибудь кончатся, мы их одолеем.

— Знаю, — ответила она, прижимаясь щекой к его плечу.

Глава 27

Все это очень странно, особенно записка, смятый клочок бумаги, лежащий сейчас в кармане его бриджей, написанный незнакомой рукой и переданный через горничную Тимми, пока тот в конюшне угощал сахаром пегого жеребца Тритопа.

— Какой-то молодой парень, совсем простофиля, и трещал по-беличьи, — пояснил Тимми, добавив при этом, будто не узнал его, что само по себе было странно: Тимми был знаком со всей округой, по крайней мере если верить его словам. Норт осведомился, что значит “по-беличьи”, и мальчик пояснил: