Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew

Ходжахмет от нервов весь зачесался, запуская пальцы то в рыжую бородку, то за воротник камуфляжа,

– Ты меня на жалость не разводи! Что было – то прошло. У меня теперь другая честь. Была раньше десантная, а теперь другая честь у меня… И с десантурой вашего Старцева я теперь воюю.

– Женщин то все равно – отпусти. Меня возьми, а женщин с детьми – отпусти.

Ходжахмет вдруг длинно выругался по – матерному. Забористо, смачно.

– Ну что ты пришел, Борис? Пришел бы ты в другой раз…

– И что? Ты бы выпил со мной? Тебе ж ислам не велит!

Ходжахмет достал из одного из многочисленных своих нагрудных карманчиков бронежилета черные светозащитные очки. Кликнул Махмуда.

– Позови главврача. Заманскую эту. Пусть собирает этих…

Он запнулся на слове "женщин", мягко с характерным акцентом выговаривая начальный слог…

– Женщин из родильного отделения пускай выводит. Свяжись с Старцевым, чтобы не стрелял. Мы здесь еще долго сидеть будем. Пока Ельцин телевидения обещанного из Москвы не пришлет… И ты, Борис с ними уходи.

– Нет, останусь я у тебя. Потому как много у тебя еще больных здесь. А покуда люди русские православные здесь в плену у тебя, и я с ними останусь. Но за беременных и тех что с грудными – спасибо.

Телевидение потом показало, как двадцать женщин из родильного отделения выходили с грудными из больницы. Под белым флагом из простыни. И дикторы сказали, что это премьер Черномордин с бандитами договорился. …

ЕХАЛИ КИТАЙЦЫ

1.

Товарищ Лю ден Лао написал статью для главной газеты в Поднебесной.

Теперь все товарищи должны прочесть эту статью и выучить ее главные тезисы.

Впрочем, главный тезис и так был хорошо известен каждому товарищу:

Китай должен стать самой большой и самой мощной державой и оставаться таковой многие века.

Наши ученые и инженеры под мудрым руководством партии и ее председателя товарища Вэнь сянь Пина осуществили тот необходимый прорыв, позволивший сегодняшнему Китаю вырваться в обострившейся конкурентной борьбе за энергетические и иные природные ресурсы, обогнав так называемые развитые страны Запада и оставив далеко позади себя Америку и Россию.

Теперь каждому товарищу необходимо осознавать свойственную Конфуцианскому пониманию мира, семейную причастность к тем процессам, что движут Китай к вершине его величия и крепя дисциплину, вносить ежедневный вклад в жизнь партии и великой страны.

– Если мы не прозеваем момент, то мы сможем выключить действие закона информационной стабильности, по которому всегда и во все времена с появлением объекта, вбрасывающего избыточную информацию, происходит его отторжение для сохранение информационного и временного равновесия, – сказал Лю ден Лао, – и тот человек, который сделает это будет достоин того, чтобы на все века вписать свое имя в историю страны.

– Кто же станет этим человеком? – спросил Ван Хэ.

– Я думаю, вы, мой юный друг, можете стать этим человеком, – сказал Лю ден Лао и попросил чашечку зеленого чаю с жасмином.

– Могу ли я мечтать об этом? – удивился Ван Хэ, – такая слава, какой удостаивался до этого разве что только первый китайский космонавт.

– Я доверяю тебе, мой друг, – сказал Лю ден Лао, и я уже обсуждал твою кандидатуру с председателем Вэнь сянь Пином.

– Я очень благодарен вам, учитель, – сказал Ван Хэ, отвесив поклон своему господину.

– Теперь нам предстоит расставание, милый Ван Хэ, и я буду скучать по тебе, – сказал Лю ден Лао, ставя фарфоровую чашечку на серебряный поднос.

– Когда мне надлежит уезжать? – с тревогой в голосе спросил Ван Хэ.

– Завтра утром ты улетаешь в Гонконг, – уже с деловой бесстрастностью сказал Лю ден Лао, – там ты присоединишься к группе наших военных, которые снабдят тебя всеми необходимыми инструкциями, но перед тем, как тебя начнут готовить к заброске, я должен дать тебе несколько советов.

– Каких советов, учитель? – спросил Ван Хэ.

– Тех советов, которые носят общий философский характер, мой друг, – ответил Лю ден Лао, – дело в том, что останешься один на один с самим собой в мире, где никто не ждёт тебя, где нет и не было еще ни твоей матери, ни твоих друзей, ни твоего учителя, где одиночество твое будет сравнимо разве что с одиночеством космонавта, хотя и того ждут на Земле его семья и друзья, и поэтому твое одиночество будет сильнее, чем одиночество космонавта, потому что того от Земли отделяет только пространство, а тебя от близких тебе людей будут отделять годы и годы. Поэтому, мой друг, я опасаюсь твоего возможного малодушия.

– В чем оно может выразиться, учитель? – покорно потупив взор, спросил Ван Хэ.

– В предательстве, – ответил Лю ден Лао, – малодушие твое может выразиться в предательстве.

– Но как можно? – воскликнул Ван Хэ.

– Там, в тех далеких отсюда пластах времени, где нет еще ни тебя самого, ни твоих друзей, ты можешь вдруг малодушно захотеть остаться там, – сказал Лю ден Лао, – остаться там, захотев вдруг начать совершенно иную жизнь. Потому что такое глубокое перемещение может родить соблазны.

– Нет, я никогда не поддамся никаким соблазнам, – твердо сказал Ван Хэ.

– Я надеюсь на это, – кивнул Лю ден Лао, – и именно оттого что немного знаю тебя, я и рекомендовал Совету твою кандидатуру. Но я хочу уверенности. И поэтому должен предупредить тебя, не поддайся соблазнам остаться там, заведя себе новых друзей, поддавшись соблазну быстрого достижения успеха и богатства, используя те знания, которые ты туда принесешь. Явившись туда, ты можешь объявить себя пророком, чудотворцем и прорицателем, ты можешь разбогатеть и стать очень влиятельным политиком. Но помни, что мы здесь помним про тебя.

– Я буду думать о вас, учитель, и эти мысли удержат меня от любых соблазнов, – сказал Ван Хэ.

– А мы здесь позаботимся о твоих родных и близких, – сказал Лю ден Лао, – обнимая своего ученика. …

Для посадки в аэропорту Гонконга у самолета очень мало места для маневра.

Заходить на полосу, одним краем своим уходящую в море, а другим упирающуюся в городской массив, можно только с одной стороны.

У англичан здесь было так мало места!

Именно здесь в Гонконге так явственно проявляются великие противоречия Великого Китая.

Огромное население и скудность территории, пригодной для жизнедеятельности.

По карте Китай такой большой, но если разобраться, то две трети его территории совершеннейшая пустыня!

Вот и в Гонкоге – двадцать миллионов населения всего на ста квадратных километрах. Даже посадочной полосе аэропорта места едва-едва хватило.

Самолет сделал крен, маневрируя над морем и в иллюминаторе стали видны ребристые полоски волн с барашками и маленькие рыболовные суденышки на траверсе зеленого мыса.

Красивая стюардесса мило улыбнулась Ван Хэ.

И он тоже улыбнулся ей.

Ее дети, когда пойдут в школу, станут изучать биографию товарища Ван Хэ, станут изучать историю его великого подвига.

Когда Ван Хэ выходил из самолета, стоявшая возле трапа красивая стюардесса снова улыбнулась ему, и он вдруг взял и поцеловал ее. Как брат целует сестру.

Центр подготовки переброса был оборудован в киностудии.

В целой анфиладе студий, были смонтированы декорации, долженствовавшие восстановить атмосферу шестидесятых годов прошлого столетия.

На дворе стояли автомобили тех лет, с трудом, по крупице собранные по всему миру.

Пространства студий и прилегающих дворов были наполнены характерными вещами того времени, афишами и рекламой тех лет, людьми в одеждах и по моде шестидесятых.

Ван Хэ должен был потихоньку привыкать.

С ним проводили занятия историки, филологи и психологи.

Прежде всего, он не должен испытать шока несовместимости культур.

Ведь когда он очутится там, ему станет очень и очень одиноко.

Один со своими знаниями о будущем в чуждом ему мире людей не могущих и не желающих его понять.

А ведь он еще должен будет найти себе помощников.

И надо научиться говорить, так как говорили в те времена и думать как тогда, а иначе, а иначе его сразу расшифруют как чужака, и в лучшем случае определят в сумасшедший дом.

Обстановка, смоделированная на студиях, где прежде снимали фильмы про героев кунг-фу, очень помогала.

На целую неделю Ван Хэ погрузился в мир далекой юности его родителей, когда маме и папе Ван Хэ было еще по пятнадцать лет.

– Не трудитесь устанавливать с ними связь, – предупредил инструктор Йонг.

– Я и не думал, – ответил Ван Хэ.

– Это вы сейчас не думаете, а там такие мысли могут придти вам в голову, – сказал Йонг.

Главная задача Ван Хэ это не только установить и запустить маленький пси-генератор, работающий на частоте большого Пекинского генератора, но сделать это точно в момент бифуркации, предварительно найдя и обезвредив конкурентов.

– Конкурентов будет трое, – сказал Йонг, – немец, американец и араб. И прежде, чем вы запустите нашу машинку, вы будете должны обезвредить всех троих.