Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew

Наконец, череда колец света и тьмы закончилась. Машина вырулила под светлый голубой купол и остановилась.

– Приехали, – крякнул Поль, отстегивая ремень безопасности, – здесь наша наука, сейчас они будут задавать вам вопросы. Заждались вас наши ученые. и возле машины отдельной от флотских группой перетаптывались люди в черных кожаных плащах.у.своим розовым пятачком ритуальный п Пси-усилитель был уже почти что собран.

Профессор Вили Воленштайн, которого Поль представил Ольгису дал короткие пояснения, суть которых состояла в том, что пси-усилитель на иридиево-рубиновых парах даст такой прорыв, что американцы с их жалкими попытками объединить три их огромных станции – Гренландскую, Норвежскую и Аляскинскую в единый блок устойчивого линка с мировым знанием, будут детским лепетом, этаким детекторным радиоприемником двадцатых годов прошлого столетия в сравнении с современными радиоприемниками на процессорах и микросхемах.

– Эффект усиления происходит за счет последовательной раскачки каждой иридиево-рубиновой пары другою иридиево-рубиновой парой и так далее, – объяснял профессор Воленштайн, – такая цепочка схожа с цепью гальванических элементов, которые если соединить последовательно, то они будут приращивать напряжение, а если их соединять параллельно, то они будут приращивать ёмкость и мощность соответственно.

– А если соединять комбинированно? – спросил Ольгис, взглядом упершись в партийный значок на галстуке профессора.

– Совершенно верно, – кивнул профессор, – мы именно и собираемся применить в нашем пси-усилителе именно эту схему, схему комбинированного объединения иридиево-рубиновых пар. Слабые колебания одной пары, усиливаются когерентными колебаниями другой и так далее, а блоки из таких пар…

– Заменяют сотни и тысячи молящихся и поющих мантры монахов, – перебил профессора Олег.

– Правильно, – одобрительно кивнул профессор, – это именно то, чего не хватило нашим товарищам в сорок четвертом и сорок пятом годах, когда в Вевельсбурге тибетские монахи по программе ананербе почти уже дали все необходимые сведения и по атомной бомбе и по двигателю для летающих дисков.

– Мы еще все изменим, дружище, – сказал Ольгис, похлопав профессора по плечу.

Знаком руки отпустив Воленштайна, Поль пригласил Ольгиса проследовать в офис главного руководства центра.

До совещания, на котором должен был выступить с докладом Ольгис Гимпель, еще оставалось пятнадцать минут.

Можно было успеть выпить по чашечке кофе и выкурить по сигарете.

– Курите английские? – поинтересовался Поль, предлагая Ольгису сигарету "Бенсон и Хэйджес".

– Нет, спасибо, дружище, – улыбнулся Ольгис, доставая свои, – думаю, здесь остроумно и актуально курить сигареты "Антарктида" ленинградской фабрики Клары Цеткин.

– Откуда у вас эти раритеты? – поинтересовался Поль, с любопытством разглядывая мягкую белую пачку.

– Оттуда, из прыжка в семидесятые, – просто пожав плечами ответил Ольгис. ….

Фанфары отгремели.

Эсэсовцы лейбштандарта в черных парадных мундирах и стальных шлемах внесли знамена.

Все присутствующие, стоя запели гимн эсэс "Ди фанне хох":

Выше знамена, маршируют отряды эсэс..

Потом, председательствующий – обергруппенфюрер Шниттке произнес речь.

Обычную партийную речь, изобилующую общими фразами о врагах, о жидомасонах, об американской либеральной жидоплутократии и о скором грядущем крахе и того и другого.

– Вы выступаете четвертым, после гауляйтера Новой Швабии Альфреда Розенкранца, – наклонившись к Гимпелю, прошептал Поль.

Ольгис не волновался.

Он любил публичные выступления и почти никогда не готовил тезисов.

Когда знаешь о чем говорить, надо только начать, а потом никакая сила тебя уже не собьет со смысла.

– Камарады! – обратился к присутствующим председательствующий, – слово предоставляется группенфюреру Ольгису Гимпелю, куратору научных разработок и разведки в ситуационно- временных пластах.

Ольгис взошел на трибуну, слегка наклонил микрофон, чтобы был поближе, и обведя зал долгим взглядом, начал свой спич.

Он говорил о том, что рано еще праздновать победу.

Человечество вступило в последний, решающий этап схватки, схватки за информацию.

Американцы – эти извечные соперники Германии, снова, как и сорок пятом, идут с нашими учеными почти вровень, почти колесо в колесо. И выиграет тот, у кого в последний момент будут крепче нервы и у кого в последний момент будет более устойчивый линк. Но в тоже время, в отличие от прошлых неудач, когда противниками Германии были объединенные силы Англо-американцев и Советского Союза, теперь на театре военных действий появились другие сильные соперники, Китай и Объединенные силы исламских государств. И они тоже имеют определенный прорыв в области научных разработок в пси-линке.

– Нам важно то, – сказал Ольгис в заключение своей речи, – что мы в отличие от американцев, единолично взяли под контроль именно южный полюс, тогда как северный полюс американцам приходится делить с русскими.

То, что для полного господства, необходимо контролировать оба полюса, и иметь два ключа, Ольгис в своей речи не сказал.

А надо иметь два полюса и два ключа времени. …

Голден АКАПУЛЬКО

1.

– Прощупывание ближнего космоса по полюсам, поиск червячного входа в полое пространство, представляете, именно так он и назвал свою статью, разве это не шпионаж? – возмущался Редрик Паттерсон.

Впрочем, на помощника директора ФБР Генри Брауна это показное и довольно таки плохо сыгранное возмущение, за которое даже на третьесортной съемочной площадке Голливуда и пяти центов бы не дали, впечатления никакого не производило.

За показным возмущением чиновника НАСА, ответственного за сохранение государственной тайны скрывалась либо собственная неуверенность, либо какое-то опасение быть в чем-то заподозренным.

За годы службы в армейской разведке, а потом и в ФБР, Генри Браун нагляделся на тысячу таких вот плохих актеров, как этот Редрик Паттерсон, разыгрывающих либо сочувствие к жертве, либо возмущение жестокостью преступника, либо растерянность перед дерзким вызовом общественности. А потом, в ходе следствия выходило, что за всеми этими разыгранными чувствами скрывалось либо соучастие, либо прямое участие в преступлении, либо на самый легкий конец – халатность, по которой это преступление было совершено.

– Мы только прощупываем и сканируем ближний к полюсу космос, – суетливо сыпал объяснениями Патерсони, – строительство таких огромных и дорогостоящих станций наблюдения не может производиться скрытно от общественности, и нам пришлось давать официальную версию назначения этих станций, по которым их целью было якобы радио-прощупывание дальнего космоса с целью обнаружения новых объектов, вроде радио-галактик и черных дыр.

Объясняя, Паттерсон заискивающе заглядывал Брауну в глаза.

– Ну, – поощряющее кивнул Браун, – давайте дальше..

– Так вот, – от волнения сглотнув слюну, продолжил Паттерсон, – давая официальную версию мы даже подстраховались, сочинив и якобы настоящую, якобы подлинную версию назначения станций, де они призваны наблюдать за возможными стартами русских и северокорейских ракет.

– Ну, – нетерпеливо буркнул Браун, слегка раздражаясь манерой Паттерсона останавливаться в значимых местах своей речи и заискивающе заглядывать в глаза.

– Так вот, этот негодяй, этот Вэл Гилмор берёт и публикует в открытой прессе этот свой доклад, де станции предназначены для фиксирования вылетов летающих дисков из вод Северного Ледовитого океана, ни больше-ни меньше.

– Ну, – снова буркнул Браун.

– И он еще пишет, что каждый пролет объекта – это перемещенец во времени, и далее приводит статистику, сколько перебежчиков во временно-ситуационные пласты было в последнее время.

– И сколько их было? – поинтересовался Браун.

– Видите ли, – Паттерсон задумчиво взялся за подбородок, – мы научились различать типы перебежчиков. Они различаются по форме, а их форма говорит о принадлежности к временному пласту. Так, дискообразные, это перемещенцы в ближнее прошлое, не дальше десяти-пятнадцати дней. Сигарообразные – это перемещенцы в среднюю глубину до десяти лет, а шарообразные, это глубокие перемещенцы до нескольих веков и глубже.

– А в будущее? – спросил Браун.

– Что? – не понял Паттерсон.

– А перемещенцы отсюда в будущее, вы их фиксировали?

– Нет, – односложно ответил Паттерсон.

– Почему? – удивился Браун.

– Потому что в будущее они уходят с южного полюса, из Антарктиды, – сказал Паттерсон и почему-то натурально загрустил, такой неподдельной грустью, за которую заплатили бы даже и на первоклассной съемочной площадке Голден Фишер Майер или Парамаунт Пикчерз.

– Ну так сколько их было? – не унимался Браун.