Орёлъ i соколъ - Лебедев Andrew

– Теперь понятно, почему были белые маги и черные, и почему порою для преодоления определенного уровня требовались невинные младенцы и чистые девы.

– Все на лету схватываешь, – поощрительно кивнул Абдулла.

– Таким образом, первый детекторный модем для линька с небесами был создан путем набора группы монахов, которые хором твердили мантру-заклинание? – спросил Саша.

– Верно, – кивнул Абдулла, – группами их собирали, потому что тогда еще не было психо-усилителей и мощность сигнала повышалась путем простого наращивания числа молящихся.

– А пророки? – спросил Саша, – а как же пророки?

– А пророки, это те, чьи внутренние возможности сами притягивали сигнал небес для линька, – пояснил Абдулла Аббас, – это либо очень чистые люди с чистым нравственным знаком, либо…

– Очень знающие, – поторопился вставить Саша, – как доктор Фауст.

– Почти так, – согласился Абдулла Аббас, – таких людей больше, чем нравственно чистых, но за них тоже идет борьба и они тоже все на жестком учете.

– Там? – спросил Саша, показывая пальцев в небо.

– И там тоже, – кивнул Абдулла.

Они стояли в большом машинном зале, где был собран пси-усилитель.

Монтаж реактора, питающего усилитель энергией, был уже почти закончен.

Рабочие в голубых комбинезонах и инженеры в белых халатах сновали туда и сюда, порою едва уворачиваясь от юрких автопогрузчиков шустро носившихся по бетонному полу машинного зала.

– Эта штука заменит нам всех наших так называемых чистых, которыми раньше мы выходили на связь с мировым облаком, – пояснил Абдулла, показывая рукою на голубоватые иридиевые стержни пси-усилителя.

– А схему усилителя тоже оттуда слямзили? – поинтересовался Саша.

– А откуда же еще? – цокнув языком ответил Абдулла, – не американцы же придумали в конце то концов! …

В своем кабинете, возле монитора, Саша поставил на стол картонную иконку – образ св. Евгения Родионова.

Святой в зеленом камуфляже, с атоматом Калашникова на груди – строго глядел на Сашу, как бы спрашивая его, – сможешь, как я смог?

Катя приняла нового мужа, как если бы так было и всегда.

Как если бы Ходжахмет всегда был ее мужем.

Катя была женщиной.

И красивую женскую половину дворца Ходжахмета с ее бассейнами, внутренними садами с экзотическими птицами, роскошными хранилищами картин и драгоценностей, слугами и танцовщицами, Катя находила это новое жилище куда как более комфортным, чем те две комнатки в бетонном бункере Резервной ставки, где последние пол-года они ютились с Сашей.

– Жить надо сегодня, – сказала Катя Лидии, – жить надо сегодня, потому что завтра может уже не быть.

ВЕЧНЫЙ ЛЁД

1.

Подлодка U-2545 капитан-лейтенанта Вальтера Шмидта, нырнув под лед, привычным курсом входила в ледовые гроты Антарктической базы "Новая Ля-Рошель".

На лодках ХХ1 – го проекта не было второй отдельной каюты, и Вальтер Шмидт, любезно предоставивший свои отдельные апартаменты высокому гостю, спал в тесненькой кают-компании, а свободные от командирской вахты часы проводил на центральном посту.

Над подсвеченным снизу штурманским столиком, висел портрет "папы" – гроссадмирала Дённица.

Вальтер глянул на фото, приятельски подмигнул ему и повернувшись к боцману Вилли Хиндермиту, поинтересовался, – что, Вилли, пойдет теперь за тебя твоя Хельга, когда ты к ней заявишься с крестом первого класса?

Все на лодке знали, что старина – Вилли, в свои двадцать шесть лет явно засидевшийся в женихах, уже полтора года осаждает неприступную Хельгу Браун – двадцатипятилетнюю голубоглазую красавицу, служившую техником-электриком в береговой команде базы "Новый Сен-Назер".

– А будет крест, господин капитан-лейтенант? – с детской обидой в голосе спросил бородатый Вилли.

– За этот поход всем кресты будут, – без тени сомнения ответил командир, – американский авианосец тридцать пять тысяч тонн водоизмещением ко дну пустили, да и гостя из Пиллау без проблем довезли.

– Вам то, поди, Рыцарский крест на шею навесят, герр капитан-лейтенант, – вставил унтерофицер Хайнц Мейски.

Шмидт не ответил.

Повернулся в сторону стоящего тут же старшего инженера-механика – обер-лейтенанта Гюнтера Шепке и скомандовал, – искать полынью, всплывать под перископ. – боцман, двадцать спереди, тридцать сзади, – скомандовал инженер, – красный свет в рубке, зенитный перископ поднять.

Вальтер Шмидт быстро поднялся по стальному вертикальному трапу в перископную, привычным движением свернул фуражку с неуставным командирским белым верхом – задом наперед, чтобы козырек не мешал глядеть в окуляры, и взявшись левою рукою за левую откидную рукоять, правой рукой, как бы по дружески обнял этот командирский прибор подводного видения.

– Есть полынья, всплываем под перископ, антенну выдвинуть, – скомандовал командир.

Горизонт был чист.

Над лодкой висела "летающая тарелка" Мессершмидт Ме-1262 или "новая швальбе", как называли ее летчики и подводники.

Их встречала Антарктида.

– Вестовой, будите гостя, пусть побреется что-ли, – через люк крикнул Шмидт вниз на нижнюю палубу, – через час будем в "Новой Ля-Рошели".

А Ольгис Гимпель и не спал совсем.

Он лежал в малюсенькой капитанской каюте, на все плавание любезно предоставленную ему командиром лодки, лежал и глядел в обитый отожженным деревом потолок.

Ольгис думал о вечных и голубых льдах.

Вестовой вежливо кашлянул за занавеской, заменявшей здесь двери капитанской каюты, и для верности еще и постучав костяшками пальцев о панель из фанеры под красное дерево, сказал, – через час будем на базе, Гер Гимпель, я приготовлю вам все для бритья, если желаете. …

Под огромным, более двухсот метров высотою – ледяным куполом уютно расположились четыре лодки ХХ1 серии – черные от оклеивающей их легкие корпуса резины, они изящно контрастировали с голубыми стенами вечного антарктического льда.

Естественные полости, величиною до полу-километра в диаметре, были обнаружены немецкими географами еще до Второй мировой войны и именно сюда в сорок четвертом и сорок пятом перебрались лучшие подводники Пиллау и Данцига, Сен-Назера и Ля-Рошели.

На пирсе лодку Шмидта встречал оркестр, девушки из береговых служб, адмирал Лютцов-Боровски и группа улыбающихся штабистов с корзинкой, в которой похрюкивал своим розовым пятачком ритуальный поросенок. Поросенку потом предстояло превратиться в жаркое. Но он этого не знал, как не знал, выходя из Сан-Франциско американский авианосец "Констеллэйшн", что пойдет на дно от двух торпед, выпущенных с U- 2545.

Шмидт спустился по трапу, приставил руку к фуражке с белым верхом, шагнул навстречу адмиралу.

Позади Шмидта, под взглядами выстроенной на палубе небритой команды, спускался по трапу и почетный пассажир лодки – Ольгис Гимпель.

Его тоже встречали, но без поросенка.

Гимпеля встречали господа из СС.

На пирсе, позади адмиральского "мерседеса", стоял черный "БМВ" с эсэсовскими номерами и возле машины отдельной от флотских группой перетаптывались люди в черных кожаных плащах.

Ольгис сперва подошел к адмиралу, поприветствовал его, потом обернулся к Шмидту и сказал, – я благодарю вас и вашу команду за оказанное мне гостеприимство, капитан-лейтенант, желаю удачи и новых побед.

Шмидт лихо откозырял в ответ и потом повернувшись к стоящей на верхней палубе, выстроенной команде, подмигнул своим товарищам, мол неизвестно, что еще лучше и почетней – потопить американца на тридцать пять тысяч тонн, или довезти из Пиллау важного бонзу?

Эсэсовцы отсалютовали Гимпелю выкинув правые руки в принятом в их Ордене приветствии.

Расселись в просторной БМВ седьмой серии.

Ольгис с группенфюрером Полем на заднем сиденье, штандартенфюрер Хаземан впереди с шофером, а Шульц и Цемски сели в "гелентваген" сопровождения – Как тут у вас с погодой? – толи в шутку, толи всерьез, спросил Ольгис.

– У нас всегда вечный минус по Цельсию, – ответил Поль, – если и умрешь, то не протухнешь…

Сказал и расхохотался своей шутке.

Ольгис знал, что по местному обычаю, умерших эсэсовцев вмораживают в лед и считают их как бы отбывшими в длительную командировку, до той поры, когда их разморозят и оживят – в том будущем, когда ученые Рейха познают секреты оживления.

Пробитые во льдах своды тоннеля красиво освещались встроенными светильниками и каждый, расположенный через пятьдесят метров светильник, создавал как бы новое кольцо светлого пространства. И машина неслась из кольца в кольцо, из кольца в кольцо…

– Кольца Нибелунгов, похищенные у них Зигфридом, – подумал Ольгис.

Но развеселый хохотун Поль не дал ему побыть в задумчивости.

– Сейчас мы приедем в научный центр, там вас уже ждут господа ученые, а потом, а потом я отвезу вас в гостиницу и вы уже не отвертитесь от пирушки, которую мы вам там приготовили. Вы когда нибудь купались в вырубленном во льду бассейне, когда в него наливают очень горячую воду? Нет? Тогда впереди у вас незабываемое наслаждение! И там будут наши спортсменки, девушки из сборной команды рейха по синхронному плаванию. Уж мы с ними синхронно… ха-ха-ха, уж мы с ними синхронно, – и Поль засмеялся, заглядывая Гимпелю в лицо, ожидая от гостя встречной веселой реакции.