Чаша ярости: Мой престол - Небо - Артем Абрамов

Он выпрыгнул - именно так! - на пятачок с трибуной, оказался рядом с Мессией, зажал его в могучие объятия, и совсем не маленький Иешуа просто потерялся в них.

А механический голос компьютера, все и всех знающего и узнающего, объявил:

– Президент Республики Конго Нгамба.

И зал буквально взорвался аплодисментами, будто люди утомились сидеть мышками и вдруг решили дать волю эмоциям. И, перекрывая обвальный шум, из разных мест зала начали раздаваться возгласы:

– И у меня есть земля!

– Мессия, я тоже хочу дать тебе землю!

– Приезжайте ко мне. Мессия!..

Президент Нгамба отпустил помятого Иешуа, наклонился к трибуне, где спрятаны были чуткие микрофоны, и заявил не без торжествующего ехидства:

– У вас у всех тронутая пустыми делами, чтоб не сказать вообще черт-те чем, а у меня земля - нетронутая. Чистая! Ну прямо девственная, как десятилетняя девочка. Хотя ей - тыщи лет. И тыщи лет там никто ничего толком не строил, не сеял, не пас животных. Короче - не гадил. Разве что караванные пути проходили. Ну разве кто-то что-то копал, да бросил... А почему - спросите? Да потому, что там - почти пустыня, и ни строить, ни сеять, ни пасти там невозможно. А жить - это запросто. Опять спросите - почему? Потому, что моя столица росла-росла и подкралась потихоньку к этим землям. Пока - на расстояние хорошего автомобильного броска. Ну, часа два, два с половиной, не далеко ехать, обеспечить новый Храм нужными коммуникациями - это просто... А деньги? Ну, есть, конечно, но когда их много было? Так что, дорогие коллеги, не предлагайте нам ваши земли, а лучше помогите материально... И вообще, я первым сказал "да, да"...

А зал вновь зааплодировал, делегаты смеялись, многие повскакали с мест, кто-то что-то кричал, лучи света бешено мотались по рядам, помогая камераменам, Иешуа и гигант Нгамба живописно стояли на ярком пятачке, обнявшись, вздев свободные от объятий пуки вверх: победа будет за нами.

В общем, хеппенинг, радость для всех. А уж телевизионщики - те на седьмом небе были: такая сенсация выпадает нечасто, и опять ее подарил все тем же "городу и миру" человек, который назвался Мессией.

Ну и дело впереди, конечно, маячило, большое дело: имя ему дано - Храм. Хотя по всему получалось, что под привычным именем возникало иное, совсем не привычное понятие - Храм-дом, Храм-земля, Храм-страна.

...Когда продирались к выходу - по-прежнему в обнимку с гигантом Нгамбой, - сквозь толпу делегатов и журналистов, кто-то из последних, отталкивая коллег, сунул микрофон Иешуа чуть ли не в рот, выкрикнул:

– Скажите, Мессия, вся эта хреновина с войсками в Европе и сошедшим с ума Биг-Брэйном - ваша работа?

Иешуа оглянулся на вопрошающего, сказал удивленно:

– С чего вы так решили?

– Ну, как же, - не отставал неназвавшийся журналюга, - ведь вы же там еще вчера были, оказывается, тут-то все и началось...

– Значит, если здесь, в ООН, через полчаса обвалится потолок, в этом тоже обвинят меня?.. Окотитесь, юноша, я в военные игры не играю, а если я и вылечил кого-то из воинов-миротворцев, раненных своими же вертолетчиками, так это мой долг...

И пошел вперед, прикрываемый Нгамбой и бугаями из секьюрити ООН.

Крису и Мари, не попавшим в сферу спасительную их прикрытия, приходилось куда труднее. Но, ледоколом раздвигая толпу, стараясь не отстать от Учителя и Мари не потерять, Крис все же склочно подумал: и в самом деле интересно, не рухнет ли через полчаса этот гребаный потолок?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ПРОЛОГ- 1

ИУДЕЯ. ИЕРУСАЛИМ, 37 год от Р.Х., месяц Элул

– Илам, зови следующего!

Петр слышал, как парнишка вскочил со своей лавки и метнулся открывать дверь. Привычный скрип петель, - когда же смажут-то наконец, уж чего-чего, а оливкового масла в избытке, урожай олив случился нынче богатый! - и сквозь мгновенное привычное раздражение: привычные же расшаркивания, привычные вопросы:

– А он там? А он не очень занят? А он не прогонит? А войти можно?

Илам привычно отвечает:

– Да, там. Нет, не очень. Да, проходите, он ждет. И как финал - привычная нерешительность посетителя на пороге.

Пока он мялся, Петр скучно разглядывал его. Пришедший был толст, потен, и от негопахло пылью. Видать, долгой дорога оказалась.

– Доброго дня, равви!

– Доброго и тебе. Проходи, садись. - Петр легко изобразил улыбку, указал толстяку на высокий по местным меркам стул.

Не стул даже, а кресло, шикарное, каких в Иудее не сыскать, хотя бы потому, что Петр сам его сочинил и, пользуясь добрыми плотницкими навыками (спасибо Иешуа-древоделу), воплотил свою мысль в дереве. На массивных резных ножках покоилось широкое, обшитое кожей мягкое сиденье. Спинка и ручки тоже были кожаными. Не шевро, конечно, шкура-то козлиная, выделка не ахти, но сидеть удобно.

Только на седьмой год существования общины Петр обзавелся своим кабинетом. Именно в том смысле, в котором он себе это Представлял. Внаглую. Пусть враги лопнут от зависти к воплощенной мечте бюрократа!.. Просторная комната с большими для Иершалаима окнами, в ней - Т-образный стол. Верхняя перекладиц ка буквы "Т" - место для начальника, нижняя, перпендикулярна ей - для подчиненных. Очень удобно проводить совещания. Ста лья опять же. Не аскетические лавочки и не топчаны для томноп возлежания, а полноценные стулья с ручками и спинками. Пери кабинетом - приемная, комната поменьше, но тоже со столом стульями. За столом - секретарь. Именно так: в мужском род1 Что бы там ни говорить о лопнувших врагах, женщину на тако месте и друзья не примут. Не поймут. Иудея и первый век - эта вам, к примеру, не Европа и двадцать второй. Женщина - толыа у очага, только около детишек, и - никаких коней на скаку, никя ких горящих изб. Так что нынче секретарские функции исполняв шустрый паренек Илам. И похоже, справляется неплохо.

Толстяк, с удивлением осмотрев мебельный шедевр, осторожно опустил свое более чем массивное седалище на козлиную обшивку. Стул даже не скрипнул. Петр мысленно себя похвалил - крепко сработано, руки откуда надо растут!

– С чем прибыл, почтенный человек, рассказывай. Да и как звать-то тебя?

– Гашем мое имя. Я из Наина. У нас там... - Толстяк заг ворщицки оглянулся и продолжил шепотом: - У нас там, равви, такое творится!..

Петр крайне заинтересованно смотрел на собеседника, всем видом показывая, что ему, равви Петру, страсть как хочется узнат о том, что же такое творится в крохотном галилейском селении.

– Серар, - шептал толстяк, - Серар, наш предводитель... ну глава общины нашей, он берет у людей скот и прочие подати, потом... - Гашем опять оглянулся, а Петр, воспользовавшись па узой, невинно вставил: