Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина - Владимир Шигин

Этими словами Саблин фактически подтверждает наличие на корабле организации «годков», которые выделяли ему охрану у каюты, били офицеров и мичманов.

А затем еще новость, да какая! Прибежавшие «годки» сообщили, что старший лейтенант Фирсов перебрался с корабля на подводную лодку. Теперь Саблину было уже совсем не до отдыха, надо было срочно менять все планы. Ждать утра, чтобы выходить в море, не вызывая подозрений, якобы направляясь в ремонт в Лиепаю, он уже не мог. Теперь все решали даже не часы, а минуты. Теперь надо было выходить в море, и чем скорее, тем лучше.

Из показания старшего лейтенанта В.В. Фирсова: «Саблин говорил, что он потребует от правительства объявление территории корабля независимым, а экипаж и членов семей неприкосновенными. Саблин огласил радиограмму Главнокомандующему, что корабль становится на путь революционной борьбы, и в случае невыполнения требований всю ответственность будет нести Генеральный секретарь Л.И. Брежнев. Корабль сильно вооружен, находится на Балтике, которая славится боевыми традициями флота, и с нашими требованиями не должны не посчитаться. Будучи не согласным с Саблиным и посоветовавшись с другими офицерами, я тайно покинул корабль, чтобы сообщить о случившемся на корабле командованию».

Вскоре после речи Саблина в кают-компании мичманов офицеры достали себе оружие. Вот что по данному вопросу показал на суде старший лейтенант Фирсов. Вначале в кают-компании голосовал за план Саблина, почему и не был изолирован. «Я прошел в кормовую часть корабля, — рассказывал Фирсов, — встретил там лейтенанта Степанова. Мы стали искать командира, но не нашли. На баке мы увидели Сайтова. Решили поговорить с Сайтовым и разобраться в обстановке на корабле. Первым делом мы решили достать оружие. С Сайтовым достали второй экземпляр ключей от арсенала в каюте командира БЧ-2 и вместе, отключив сигнализацию, открыли арсенал, взяли 5 пистолетов. Но патронов там не было. Они находились в 4-м погребе. Сайтов вызвал Сметанина — заведующего погребом, — и у него взяли патроны». Лейтенант Степанов подтвердил эти показания, заявив: «У меня был пистолет, но я его не применил...»

Психологически никто на корабле не был готов первым пролить кровь. Для офицеров корабля все произошедшее было столь неожиданным, что большинство из них вообще лишь спустя несколько часов начали реально представлять, что на самом деле происходит на корабле и какие последствия это может иметь как для корабля, так и для каждого из них лично. На этом, кстати, во многом и строился расчет Саблина. Изъятые из арсенала пистолеты офицеры так и не использовали, хотя имели реальную возможность с помощью оружия остановить мятеж еще в самом начале. Да и решительного авторитетного лидера среди корабельных офицеров, увы, не нашлось. Смалодушничав, они поплатились потом за это малодушие погонами.

Но так вели себя не они одни. Забегая вперед, скажем, что и командир корабля Потульный, хотя имел реальную возможность убить изменника замполита, тоже не стал этого делать. Из всей команды, пожалуй, на стрельбу по своим был психологически готов лишь матрос Шейн.

Офицеров «Сторожевого», которые не решались начать бой с мятежниками, нельзя понять с точки зрения кодекса офицерской чести, но можно объяснить с психологической. Непросто стрелять в своего сослуживца, который еще несколько часов назад был твоим начальником, учившим тебя, как тебе следует жить и служить. Да, он нарушил присягу, но настолько ли, чтобы его можно было за это застрелить? Убийство есть убийство. Никто из офицеров корабля никогда никого не убивал. Никто из них не знал, как отнесутся к возможному убийству заместителя командира корабля по политической части государственные власти. Ведь Саблин помимо всего прочего являлся еще и представителем КПСС на борту корабля. А вдруг власти скажут, что этого делать не следовало? Что тогда? Что будет с тем, кто осмелится первым нажать на курок? Да и вообще, как дальше идти по жизни, помня, что ты убил не только человека, который лично тебя убивать не собирался, но и сослуживца, своего старшего боевого товарища?

А потому, даже вооружившись, офицеры «Сторожевого» не смогли решиться на следующий шаг — подавить вооруженный мятеж с помощью оружия. Вместо этого они вели между собой нескончаемые споры, что им делать дальше, и пассивно ждали, как будут развиваться события.

Из архивной справки: «Фирсов Владимир Викторович, 1948 г.р., уроженец Ленинграда, с мая 1973 г. командир электротехнической группы БЧ-5 БПК “Сторожевой”, старший лейтенант. Узнав, что командир корабля Потульный изолирован, попытался его освободить. Вместе с Сайтовым и Степановым вскрыл арсенал, откуда забрал оружие. Когда попытка освобождения не удалась, по швартовому концу спустился на бочку и оттуда на катере добрался до подводной лодки, где доложил о происходящем на корабле».

Об этой первой попытке освобождения командира корабля вообще ничего не известно из материалов следственного дела. Да и Фирсов в своих показаниях говорит об этом как-то скороговоркой, не вдаваясь в детали, как именно пытались три вооруженных офицера освободить командира и что им в этом помешало. Допускаю, что такой попытки просто не было, а все ограничилось лишь разговором о возможности освободить командира. Однако факт того, что Фирсов вместе со старшим лейтенантом Сайтовым и лейтенантом Степановым вскрыли арсенал и вооружились пистолетами, сомнения не вызывает. Казалось бы, что теперь все козыри в их руках и можно энергично действовать, не останавливаясь перед применением оружия по изменникам. Ведь все три лейтенанта были теперь хорошо вооружены, помимо этого они контролировали арсенал, а потому могли вооружить всех своих сторонников. Помимо этого Сайтов, в отсутствие командира, как ВРИО старшего помощника, был просто обязан в сложившейся ситуации вступить в командование кораблем и объявить об этом по трансляции! Однако ничего этого не произошло. На открытое выступление против Саблина вооруженные офицеры так и не решились. Ограничились лишь тем, что делегировали Фирсова предупредить о случившемся командование на берегу, а сами несколько позднее предприняли вялую попытку ареста Саблина, о которой мы еще будем говорить ниже.

Как уже известно, затем командир электротехнической группы БЧ-5 старший лейтенант Фирсов, рискуя жизнью, сумел по швартовому концу спуститься на бочку.

Из воспоминаний вице-адмирала А.И. Корниенко: «Видя, как развиваются события на “Сторожевом”, старший лейтенант Фирсов незаметно спрыгнул с корабля и добрался до стоявшей на рейде подводной лодки. Доложил оперативному дежурному о намерениях самостоятельно сняться с якоря и идти в Кронштадт. Это случилось в 2 часа 55 минут, и уже в 3 часа 8 минут о ЧП было доложено командующему и члену военного совета».