ИБН БАТТУТА(ЖЗЛ-364) - Игорь Тимофеев

Но Ибн Баттута не был поэтом. Как, впрочем, не был ни скептиком, ни пессимистом. Несправедливости фортуны, несомненно, ранили его, но за годы странствий он научился трезво смотреть на вещи и не падать духом даже в самых, казалось бы, безвыходных ситуациях. Ничего в жизни не стоило дороже жизни, и с гибелью посольства, а вместе с ним радужных надежд на торговую удачу в стране Син все вокруг осталось таким же, как прежде. Разве что в _ гавани поубавилось кораблей, да там и сям покачивались на воде, нарушая голубизну акватории, деревянные обломки - все, что, успокоившись, возвращало на берег море. Ураганный ветер прекратился так же неожиданно, как возник, солнце пылало, как раскаленная жаровня, штилевая вода слизывала с просыхающих свай белые соляные налипи, птицы важно прогуливались по деревянным, пахнущим рыбой настилам, настороженно воротя клювы в сторону базара, откуда долетали до порта волнующие острые запахи полуденной кухни.

Несколько дней подряд в городе жили рассказами о гибели султанского посольства. Объявились и очевидцы, клявшиеся, что малое судно, где находился скарб Ибн Баттуты, вовсе не погибло, а, благополучно выйдя из гавани, взяло курс на Каулем. Это было маловероятно, но все же давало надежду, и, понимая бессмысленность дальнейшего пребывания в Каликуте, Ибн Баттута отправился в Каулем.

Каулем магрибинец назвал одним из лучших городов Малабара. Местные мусульмане оказали попавшему в беду единоверцу самый радушный прием: наперебой зазывали в гости, интересовались подробностями каликутской драмы, сочувственно покачивали головами. Но дальше этого дело не шло. Надо было все начинать сначала, а для этого требовался могущественный покровитель. Погостив в Каулеме несколько дней, Ибн Баттута возвратился в Каликут и оттуда на борту мусульманского военного судна отбыл в Хинаур.

Хинаурский султан Джемал уд-дин, известный фанатичной приверженностью предписаниям ислама, охотно принял на службу бывшего делийского кадия, умевшего при необходимости блеснуть незаурядными познаниями в области богословия и права. «У меня не было даже слуги», - с горечью отметил Ибн Баттута, вспоминая свой приезд в Хинаур. Очевидно, по нормам того времени именно отсутствие прислуги считалось свидетельством крайнего падения.

Жизнь мало-помалу налаживалась, достаток прибывал как морская вода, что в часы прилива с журчанием струится между прибрежными валунами, поднимаясь все выше и выше. Вместе с султаном Ибн Баттута участвовал в походе по покорению Синдапура. Щедрость повелителя росла пропорционально военным успехам, и хотя нечего было и мечтать о былом богатстве, за несколько месяцев службы при хинаурском дворе Ибн Баттута поправил свои финансовые дела настолько, что стал всерьез подумывать о новых путешествиях. К тому времени он немало слышал об островах Мальдивского архипелага, который называли одним из чудес света.

Тяжелый, полный неудач и разочарований год близился к концу. На подходе был следующий - тысяча триста сорок третий.

* * *

Мальдивские острова были известны грекам и византийцам с глубокой древности. Отдельные упоминания о них содержатся в географических трудах Птолемея, Ам-миана Марцеллина, Космы Индикоплова. Коралловый архипелаг уже в первые века нашей эры посещали греческие, римские, византийские и китайские мореплаватели. Однако основная заслуга в вовлечении островитян в орбиту мировой торговли принадлежала арабам, которые с V века начинают совершать регулярные плавания к берегам архипелага, где основывают богатые купеческие фактории. Поначалу арабские мореходы ходили на Мальдивы, используя кружной каботажный путь; позднее, научившись различать сезонные перемены в направлении ветра, стали плавать кратчайшим путем через океан. С VIII века всей торговлей с островами монопольно распоряжаются предприимчивые басрийские купцы, все чаще наведываются на Мальдивы арабские ученые и путешественники. Исламизация местного населения идет медленно, по неуклонно; мусульманские миссионеры настойчиво распространяют на островах вероучение пророка, откалывая от буддийской общины все большее число новообращенных. В 1153 году им удалось приобщить к исламу мальдивского короля Дарумаванта Расгефану, который принял титул султана и официально назвался арабским именем Мухаммед. С тех пор арабы чувствуют себя на Мальдивах как в своей вотчине. При их поддержке султан приобретает почти неограниченную власть, старинная родовая знать отходит на вторые роли, уступая натиску энергичного мусульманского духовенства, которое становится самой влиятельной силой на островах.

Путешествие Ибн Баттуты на Мальдивы - чрезвычайно важный этап его странствий. До него на островах побывали такие известные географы и путешественники, как Сулейман-купец, аль-Масуди, аль-Бируни. Каждый из них внес свою лепту в научное освоение Мальдивского архипелага, но их сведения, как правило, были отрывочны и зачастую невнятны. Мальдивы в то время были населены буддистами, а значит, неверными, что само но себе ставило заслон пониманию арабскими исследователями подробностей их быта и общественной жизни. Иное дело Ибн Баттута, который провел на Мальдивах около полутора лет и даже удосужился ввязаться в перипетии дворцовой борьбы за власть. Стоит ли говорить о том, какие преимущества это открывало перед человеком, который изучение жизни иных народов поставил своей главной целью и следовал ей неотступно всюду, куда бы ни занесла его судьба. Именно поэтому описание Ибн Баттутой Мальдивских островов можно безоговорочно отнести к разряду шедевров географической литературы, заново открывших европейцам экзотическую страну уже после того, как там обосновались португальские конкистадоры. Неспроста именно раздел о Мальдивах составной частью вошел в один из первых европейских переводов труда Ибн Баттуты, который издал в 1819 году немецкий ориенталист Генрих Апец.

Ибн Баттута отнес острова Мальдивского архипелага к чудесам света, и такими они, очевидно, представлялись ему, когда, подчиняясь воле капитана Омара из Хинаура, остроносая дау лавировала по ветру в поисках узкого входа в лагуну. Полоска бирюзовой кристально чистой воды вклинивается в берег, сверкающий белизной кораллового песка, чуть далее поднимается зеленая изгородь кустарников, из-за которых улетают к небу, касаясь друг друга раскидистыми кронами, кокосовые пальмы. Острова, или атоллы, круглой или овальной формы окаймляют мелководные лагуны, в зеркальной поверхности которых отражены низкорослые мангровые леса, судорожно вцепившиеся своими надземными корнями в зыбкие прибрежные пески.