Остров вчерашнего дня - Антон Валерьевич Леонтьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор Роджерс? Миссис Олдрин? Господи, да неужели, как и в первоисточнике, судья Уоргрейв?
Кто угодно, но только не Ваша Честь. Но ведь тот точно мертв, мертвее не бывает, все физиологические признаки были налицо, точнее, и на лице, и на теле, и это не была инсценировка или грим. И булавкой она его истыкала будь здоров.
Точнее, будь мертв – и судья именно что был.
Нина внезапно поняла, что не тыкала булавкой только двух последних «альбатросов»: миссис Олдрин, которой на самом деле загнали в горло скальпель (хотя любой театральный или киношный гример сможет создать полную иллюзию, что из горла торчит орудие убийства!).
И Филиппа Ломбарда.
– Это ведь Ломбард? – произнесла она, и Тони снова шумно вздохнула, а потом, хныча, заблеяла:
– Ну да, он сам со мной завел разговор. Ну, что я не убийца и он тоже. Потом еще поцеловал даже.
Как и ее! Господи, ну конечно, Ломбард, кто же еще: он с великой легкостью лишил жизни целых двадцать два человека, и убить еще десяток для него было раз плюнуть.
Для мистера синеглазого нахала Eu. R. Dudd.
Синеглазого нахала, который отлично знал, какой эффект он производит на женщин, и без зазрения совести пользовался этим.
Для того чтобы совершить убийства и выйти сухим из воды.
Нине захотелось удариться головой о стену, желательно побольнее. Ну и дура она, непроходимая стоеросовая дура, что повелась на дешевый шарм этого ловеласа.
И серийного убийцы.
Она же сама читала, готовясь к литературному вояжу, что многие из них обладают особым даром располагать к себе людей и усыплять их бдительность.
Как Ломбард, который запер ее на пару с Тони, которую также с легкостью обвел вокруг пальца, в морозильной камере, где им предстояло умереть – мистеру Eu. R. Dudd даже убивать не потребуется.
Ну да, поэтому и два альбатроса – последних. А чтобы все пошло по считалочке, он, когда войдет сюда и обнаружит два закоченевших трупа, швырнет один с обрыва в море.
«Последний альбатрос посмотрел устало, нырнул с обрыва в море, и никого не стало».
Дура, дура, дура!
И то, что Тони Марстенс, как раз вещавшая о том, как Ломбард надул ее, была таковой тоже, Нину ничуть не утешало.
Она поняла, что от холода не чувствует пальцев ног.
– И я, признаюсь, поплыла. Я ведь сразу на него запала, да еще как. И мы все обговорили на скале, так, что никто не мог нас подслушать. Он сказал, что подозревает тебя, а я – что думаю на старую ведьму Олдрин.
Пикантно: мистер Eu. R. Dudd, который едва до смерти не запугал ее прошлой ночью, подозревал ее.
– И он поведал, что, исследовав шахматный столик, обнаружил, что тот представляет собой хитроумное устройство для лишения жизни. И что один из нас наверняка будет убит именно так. И что он перерезал электрический провод и теперь бояться нечего. И он предложил следующий план, от которого я была в восторге…
Точно так же, как в романе Кристи судья Уоргрейв обманул доктора Армстронга, велев тому засвидетельствовать своею «смерть», так и здесь Ломбард, запудрив мозги Тони Марстенс, подговорил ее помочь ему в организации своей собственной «гибели» за шахматным столиком.
– Он сказал, что сам станет жертвой шах-мата и изобразит свою кончину. Ну, конвульсии, закатившиеся глаза, кровавая пена изо рта при помощи мыла и консервированных томатов. И что я должна воспрепятствовать тому, чтобы вы уж слишком тщательно исследовали «труп». И в особенности тому, чтобы ты его булавкой колола, поэтому я у тебя ее и украла.
Все очень просто – элементарно!
– Он-то вещал, что следующая после его собственной смерти должна быть связана со львом, а те только на террасе, поэтому я должна сделать так, чтобы его «труп» перенесли в комнату, из которой можно выйти на террасу. И что он будет лежать и ждать, пока Ю.Ар. Дадд не появится там, чтобы устранить очередную жертву, и там-то он его и схватит!
А в итоге столь незамысловатым, но, надо признать, крайне действенным способом Ломбард устранит их обеих – двух последних «альбатросов».
– И почему только я ему поверила?
Нина, уже корившая себя за чересчур жестокое отношение к Тони, которую считала Eu. R. Dudd, которым являлся Ломбард, ответила:
– Не казни себя. Если бы он предложил мне нечто подобное, я бы, вероятно, тоже согласилась.
Ну да, так и есть: согласилась бы. Но он предложил не ей, а другой.
– И извини, если что, дорогуша!
– Ты меня тоже, дорогуша! Я ведь сейчас едва не застрелила тебя по-настоящему… Черт, так холодно. Можно к тебе прижаться?
Нине не осталось ничего иного, как заключить самую богатую невесту Британии в свои объятия. Но ничего эротического в этом не было, только голая борьба за выживание.
Точнее, одетая по-летнему и очень и очень холодная.
– Сколько, как думаешь, мы продержимся?
Нина явственно слышала, как стучат зубы Тони и ее собственные.
– Не знаю. Не думаю, что долго. Говорят, смерть от замерзания не такая страшная – закроешь глаза, уже не чувствуя тела, и…
В этот момент случилось то, чего они точно не ожидали: раздалось глухое лязганье засова, а потом дверь резко распахнулась.
На пороге стоял Филипп Ломбард – живой и невредимый. Нина от ужаса даже на пол осела.
Тони сипло прошептала:
– Рано ты пришел, гадина, мы еще живы!
Ломбард скомандовал:
– Немедленно выходите!
Делать было нечего, они, шатаясь, как белые ходоки из «Игры престолов», вышли из комнаты-рефрижератора. Ломбард ринулся к ним, но Нина последним усилием вскинула ледяную руку, в которой она держала револьвер, инстинктивно поднятый ею сразу после того, как Ломбард открыл дверь.
Синеглазый нахал заявил:
– Без глупостей, Вера. Хотя вы не Вера. Но настоящего вашего имени я не знаю, так что буду называть вас Вера. Я вас освободил, но закрыл тут вас вовсе не я!
Чувствуя, что ее хладная рука дрожит, Нина прохрипела:
– Не верю, мистер Ю.Ар. Дадд!
Ломбард усмехнулся:
– Если я – Ю.Ар. Дадд, то отчего выпустил вас? Не проще ли было пождать часок-другой и наведаться только потом?
Он был прав.
– Как вижу, миссис Олдрин все же убили, я нашел тело в бильярдной, и львы на террасе ни при чем. Мы просчитались, Тони, и это моя ошибка. Ю.Ар. Дадд оказался хитрее.
– Это вы – Ю.Ар.
