По зову сердца - Николай Алексеев

Придя домой, не теряя ни одной минуты, она засела за свой «молитвенник» и составила короткую шифрограмму – «Сегодня Брянска отбыло Судимир одиннадцать эшелонов танков штурмоорудий три мотопехоты».

Владислав Филимонович – «отец» Веры, закрыв аптеку, отправился к своему дружку – путевому сторожу, да там и заночевал. Поутру возвратясь, все, что видел, рассказал Вере, а после направил ее в железнодорожную больницу к аптекарю с запиской, в которой рассказал о ее «горе» и по-дружески попросил его устроить к нему временно на работу регистраторшей в больницу или хотя бы уборщицей в аптеку. И с этого дня Вера стала санитаркой аптеки: так здесь именовалась уборщица. Как-то утречком заскочил к ней в полуподвал Клим и, увидев ее в белом халате, при гладкой прическе и без косметики, еле-еле узнал ее.

– Юлия Петровна? – хитровато улыбнулся он.

– Юлия Петровна, – Вера протянула ему руку и, не выдержав серьезности, засмеялась. – Не узнал? Откуда и что делается? Рассказывай, а я чай приготовлю. Поди, проголодался?

– Я? Что ты. Мы ж военные, и нас кормят по норме и каждый день.

Сообщение Веры из Брянска пришло как раз в тот самый момент, когда генералы Соколовский и Покровский ломали голову: что можно ожидать из-за Рассеты, со стороны Милеева?

– Не подскажете, что у них здесь? – генерал Соколовский стучал циркулем по карте, глядя на начальника штаба.

– Сегодня восточнее Милеева, ближе к Рассете, авиация заметила сосредоточение пехоты с артиллерией, а на станции Судимир обнаружила разгрузку эшелона с танками. Бомбила, но неудачно – станция, как и весь путь на Милеево, прикрыта зенитной защитой. На Рассете, здесь, – показал он на карте, – в двух местах сновали паромы. А на западном берегу, под деревьями, спрятаны автомашины. Эти места тоже прикрыты зенитным огнем. Начальник инженерной службы считает, что сегодня тут будут наведены два моста.

– Это, Александр Петрович, уже что-то значит. – И Василий Данилович позвонил полковнику Ильницкому. – У вас ничего нового нет по Судимиру?

Тот ответил:

– Есть. Только что получил. Сейчас несу.

И через какие-нибудь десять минут он уже был со своей картой и записями в кабинете командующего.

– Имею сведения, что сегодня с утра до 21.00 из Брянска отправлено на Судимир одиннадцать эшелонов танков и штурмовых орудий и три пехоты. Я считаю, что это целиком танковая дивизия.

– Надо полагать, что за темное время – разгрузятся. До Рассеты, – Соколовский поставил на карту циркуль, – напрямик тридцать пять километров. Следовательно, к утру они сосредоточатся у реки, к полудню переправятся, и во второй половине дня надо ожидать удара справа, где-то в районе Еленской? Отсюда вывод, – рассуждал вслух командующий, – надо упредить этот удар. Давайте сюда операторов. Будем думать и разрабатывать вместе операцию и тут же отдавать распоряжения. Ведь не так давно, – улыбнулся Василий Данилович, – я тоже был начальником штаба.

С рассветом снова раздался гром артиллерии на хотынецком, волховском, орловском направлениях. Здесь наши войска значительно продвинулись.

Создалась благоприятная обстановка и для Центрального фронта, и генерал Рокоссовский в это утро тоже перешел в наступление в направлении Тагино – Кромы.

Огорошенный этим неожиданным наступлением, генерал Модель, этот «лев обороны» – такая слава шла за ним, – свалил всю вину на генерала Шмидта.

Наступление Западного, Брянского и Центрального фронтов операции «Кутузов» было похоже на весенний ледоход, и войска этих фронтов, подобно ледоходу, ломали на своих ударных направлениях вражеские преграды и неудержимо двигались вперед к намеченной цели.

Не прошло и недели, как армии генералов А.В.Горбатова и В.Я.Колпакчи с доблестными танкистами 3-й гвардейской танковой армии блокировали Орел, 4 августа ворвались в город и завязали уличные бои, а на рассвете 5 августа Орел был полностью очищен от фашистской погани, и над разрушенным зданием исполкома взвился красный стяг победы!

10 августа советские войска заняли Хатынец и повернули на Карачев, 12-го – заняли Дмитриевск-Орловский, 15-го – Карачев, 16-го – Жиздру и Судимир. 18 августа советский фронт прямой линией пролег от Людинова до Дмитриевска-Орловского, и сразу орловский плацдарм перестал существовать.

Еще в конце июля, как только завязались бои за Болхов, командование Западным фронтом получило директиву Ставки Верховного Главнокомандования на Смоленскую операцию.

По замыслу главный удар в Смоленской операции наносил Западный фронт.

Директивой приказывалось в первую очередь основными силами разгромить противника в районах Ельни и Спас-Деменска, а затем наступать на Рославль. Войсками правого крыла во взаимодействии с войсками левого крыла Калининского фронта овладеть Ярцевом и Дорогобужем и в дальнейшем развивать успех на Смоленск.

Операцию намечалось начать 7 августа. Те войска Западного фронта, которые действовали на орловском плацдарме, с взятием Болхова Ставка передала Брянскому фронту.

– Ну что ж, мы все это предполагали и к бою готовы! – Соколовский возвратил директиву начальнику штаба. – Завтра утром, сразу после завтрака, забирайте все, что у вас есть по Смоленскому и Спас-Деменскому направлениям, и приходите ко мне. Тут мы все вместе будем решать, что и как.

Теперь для группы Михаила Макаровича отпало Брянское направление. Главным стало Спас-Деменское, и Вера переехала из Брянска пока что к Ане. О Климе ему нечего было беспокоиться: он прекрасно знал, что его автоколонна вернется на свою базу.

Вера распрощалась со своим «отцом» Владиславом Филимоновичем:

– Спасибо вам, дорогой Владислав Филимонович! Дайте я вас поцелую. От всей души желаю вам дождаться освобождения родного вам города и после жить много-много лет. А когда кончится война, мы вас обязательно найдем и тогда вспомним это тяжелое время.

К аптеке подкатил грузовик, и вбежал Клим.

– Здравствуйте! Юля, быстро давай чемодан.

Посадив Веру в кабину, Клим газанул в сторону Рославльского большака.

Давно машина скрылась, даже улеглась в вечернем воздухе поднятая ею пыль, а аптекарь Владислав Филимонович все стоял и смотрел в непроглядную темень.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Для подготовки войск к предстоящей Смоленской операции командование Западного фронта еще до начала сражений на орловском плацдарме предусмотрительно стало выводить дивизии в резерв, по одной из каждой армии правого крыла и центра.

В число первых попала и дивизия Железнова. Генерал Соколовский, намереваясь использовать это соединение на главном направлении, вывел ее в свой резерв, на обжитый фонд землянок дивизии, ушедшей на передовую.

Первые три дня Железнов дал частям на приведение в порядок подразделений, жилья, оружия и для отдыха людей. Не успело еще дойти это решение до частей, как лес загудел веселым гомоном бойцов, гармошками, песнями.

Лишь командованию дивизии было не до отдыха и песен. Надо было тщательно рассмотреть план боевой подготовки на первые три дня и утвердить места учебных полей, полигона и стрельбища.

Когда все было решено, Железнов отпустил людей. Остался лишь Хватов.

– Я задержался, Яков Иванович, вот по какому делу. – Хватов пригласил Железнова к столу и сам опустился на стул. – Наше недалекое будущее я представляю себе так: куда бы нас ни двинули, нам все равно не миновать главного направления, а может быть, придется и наносить главный удар, это значит, первым прорывать вражескую оборону. А раз это так, то нам следует каждую роту и батальон сделать стальной ударной силой. Для этого их надо сцементировать так, чтобы они не дрогнули ни перед стойкостью врага, ни перед его опорными пунктами и «крепостями». Поэтому за это дело должны взяться не только политработники, но и все командиры, в том числе и ты, и Бойко, и Добров, и Васильев. И действительно смело и решительно. Ну как? Согласен?

– Согласен за исключением начальников штабов. У них, Фома Сергеевич, сейчас работы по горло.

– А я бы их взял. Они у нас все коммунисты, и они без лишнего упрашивания сами поймут важность этого поручения и найдут для него время.

– В отношении начальников штабов давай сделаем так – сначала посмотрим их штабную загрузку, а потом, в зависимости от нее, дадим и это дело. – Железнов вернул листы Хватову. – Они, друг мой, основные лошадки в управлении части и в бою и в резерве.

На третий день командование дивизии направилось в полки, а начальники родов войск – по своим частям. Хватов взял на себя полк Дьяченки, который в партийно-комсомольском составе понес самые большие потери.

Сначала на батальонных партийных собраниях были рассмотрены заявления вновь вступающих в партию. Их было порядочно.