История скромной провинциалки (СИ) - Яна Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне приснилось большое, крутящееся колесо обозрения. И рядом силуэты множества людей, которые стояли в очереди. Их были сотни, даже возможно тысячи. У меня было огромное чувство жалости к ним и страха одновременно. Люди садились в кабинки, а когда колесо делало круг, в кабинках уже никого не было, люди исчезали. Я хотела остановить их, уговаривала не садиться на чёртово колесо, но меня не слышали. А еще кабинки у этого колеса были как автобусы, и туда входило сразу много народа. Да и само сооружение было таким грубым, огромным, верх его терялся в облаках.
— Все люди были в длинных рубашках серого цвета, и лиц не разглядеть, — рассказывала я Антону свой сон за завтраком.
— Ничего себе, Ксюша, — удивленно отозвался муж, — Да ты "колесо Ферриса" во сне увидела, это знаменитое сооружение, можно сказать одно из первых колес обозрения, там действительно вместо кабинок автобусы были.
— Странный сон, — сказала тетя Вера, — Это от твоих переживаний, детка.
Я приехала в галерею и принялась рисовать, перед глазами четко стояло страшное сооружение и люди из сна.
— Ужас какой, — услышала я за спиной голос сестры, — Что это? Серое все и лиц у людей нет. Ксюш, это совсем не похоже на твои работы. Хотя, я тебя понимаю, на душе у меня примерно то же, что на твоем рисунке. Дима связался с Борисом и тот обещал узнать по своим каналам, где наш предполагаемый отец.
— Ты знаешь, Даш, я уверена, что это он и есть, не предполагаемый, а как есть настоящий. Вот только обрадуются ли они нашему появлению?
— Это, наверное, прозвучит цинично, но раньше может и не проявили бы особой радости, а сейчас обрадуются, точно. Ведь наш дед, жена и дочка нашего отца погибли. А тут мы, благополучные, взрослые.
Даша была расстроена, раздражена и чем-то очень взволнована.
— Давай чаю попьем, и ты мне расскажешь, что случилось, — закрывая мольберт тканью, сказала я.
Когда мы устроились с чашками ароматного алтайского чая, который стал непременным атрибутом нашей галереи, мы даже "чайные вечера" устаивали, Даша тяжело вздохнула.
— Дима хочет поехать в Луганск.
— Зачем? — растеряно спросила я, хотя уже знала ответ, — Лавры Прилепина покоя не дают.
— Ага. Собрался писать роман-эпопею, начиная с Первой мировой и гражданской войн до сегодняшнего дня. Догадываешься, что за семья будет взята за основу? — я кивнула, — Хочет увидеть своими глазами, что происходит на Донбассе, "Я пишу о войне, а сам даже в армии не был", — передразнила сестра Дмитрия, — Я ему тысячи примеров привела, писатели в основном не были теми, о ком писали и не участвовали в событиях, которые описывали. Да какое там, — махнула она рукой, — Поругались, одним словом.
— А Светлане не дозвонилась? Слушай, как-то странно называть бабушку по имени, не находишь?
— Не говори, а что у нас в семье не странно? — покачала головой сестра, — Фидель уже связался с кем-то из властей Стаханова, скоро будем знать всю информацию. Ксюш, а вот представь, встретимся мы со своей бабушкой, отцом, будем свою историю рассказывать, а как? В чистом виде, или предложим вариант, как в сценарии?
— А может, вообще не будем касаться этой темы? — нерешительно ответила я, — Пусть мама сама расскажет, если сочтет нужным.
— Ты серьезно думаешь, что она захочет встретиться с ними? — хмыкнула Даша, — Очень сильно в этом сомневаюсь. Я считаю надо сказать правду, начнем врать — запутаемся, да и почему мы должны что-то скрывать? Мы с тобой ничего плохого не сделали.
От разговора нас отвлек звонок Дашиного телефона. Она показала мне экран, звонил Прозоровский.
— Слушаю тебя, — сухо сказала сестра, состроив при этом рожицу, я улыбнулась, потом лицо ее стало серьезным, и она молча слушала Дмитрия несколько минут, — Вот как, оперативно. Спасибо за информацию.
Она выключила телефон и посмотрела на меня, я слегка подняла брови, что?
— Анатолий Васильевич Сидоренко находится в больнице с осколочным ранением, — я охнула, — Не волнуйся, опасности для жизни нет, но нужна операция. Он ополченец, в каком-то батальоне "Заря", так Дима сказал. Знаешь что, поеду туда! Зачем мне в Киев, не поеду я в Киев никогда.
Волнение наше все поднималось и поднималось, казалось оно затопило уже всю галерею и когда открылась дверь, и на пороге возник Фидель Даша кинулась к нему на грудь.
— Крестный!
— Что это с вами? Вы выглядите так, как будто только из дурдома сбежали — глаза шальные, щеки пылают, я к вам с добрыми вестями, а вы орете, как оглашенные, — вообще-то орала Даша, я сидела как пришибленная, но поправлять Фиделя не стала, — Светлана Владимировна Сидоренко жива, относительно здорова и в настоящее время живет у своей родной сестры вместе с престарелыми родителями в Болгарии. Адрес уточняется.
— Обалдеть, — сказала Даша, — География расселения нашей родни расширяется, что-то это мне напоминает.
— В результате опроса соседей удалось выяснить, что сестра Светланы Владимировны, Валентина Владимировна еще пятнадцать лет назад вышла замуж за болгарского морского капитана и уехала в Болгарию. Да, — почесал Фидель висок, — Прозоровский мне сообщил про Анатолия. Он переслал уже своему другу фотографию Аллы Леонидовны, и в ближайшее время мы будем знать точно ваш это отец, или нет.
Я выдохнула, взяла телефон и позвонила мужу.
— Ксюша, если это твой отец я поеду в Луганск и привезу его сюда, — сказал Антон, как только я закончила рассказ, — А потом
