Цена обольщения - Лесия Корнуолл

Не было смысла напоминать Эвелин, что он здесь главный. Синджон снова играл роль ее слуги.

— Нужно узнать, как пройти в Лувье, — пояснил он Эвелин, когда они подошли к постоялому двору.

— А зачем нам туда?

— Туда нам не надо. Просто узнай дорогу. Если станут расспрашивать, скажи, что хочешь навестить сестру.

— Какое имя назвать?

Синджон едва не заскрежетал зубами.

— Не нужно рассказывать слишком много, Эвелин. Заплати за экипаж, купи еды — и в путь.

Эвелин остановилась.

— У меня три сестры, Синджон. И они всегда проявляют любопытство. Если у хозяина постоялого двора есть жена, она непременно начнет задавать вопросы. Чем меньше я расскажу, тем большее любопытство она проявит. Так не бывает, чтобы человек просто явился посреди ночи и нанял экипаж.

Рассуждения Эвелин были не лишены здравого смысла.

— Скажи жене хозяина, что твой экипаж сломался по дороге, а ты очень спешишь, — пожал плечами Синджон. — Ну, допустим, отвалилось колесо. Твой кучер его чинит, но ты не можешь ждать.

— Потому что моя сестра очень больна, и я должна немедленно приехать к ней в Лувье, — радостно закончила Эвелин.

Синджона охватило волнение. Насколько проще было бы украсть лошадь. Теперь он был бы уже на полпути в Аграман. Вместо этого ему предстоял долгий рассказ о несуществующей сестре.

Он снял сюртук и переоделся в ливрею.

— Но почему я не могу изобразить твоего мужа вместо слуги?

Эвелин посмотрела на Синджона так, словно он был деревенским дурачком.

— Потому что тогда говорить пришлось бы мужу, а не мне, в то время как слуга не осмелится открыть рот в присутствии хозяйки. Compris?

Не дожидаясь ответа, Эвелин отворила дверь трактира. Сердце Синджона замерло, когда в трактире воцарилась тишина. Он нащупал спрятанный под ливреей пистолет и принялся молить Бога о том, чтобы никто из присутствующих не заметил, что вместо шали на плечи Эвелин накинуто священное знамя Карла Великого.

Эвелин знаком приказала слуге остаться возле двери и направилась к сонному хозяину заведения. Однако Синджон двинулся за ней. Он стоял у нее за спиной, готовый в любую минуту прийти на помощь.

Эвелин предостерегающе посмотрела на него, но Синджон стоял на своем, упрямый как мул.

Эвелин перестала обращать внимание на Синджона и улыбнулась хозяину трактира. Его жена тоже поднялась со стула, отложив вязанье, и с подозрением воззрилась на посетительницу.

Эвелин набрала полную грудь воздуха и начала представление. Не сводя глаз с хозяйки, она принялась живописать ужас дорожного происшествия. К тому моменту, как она начала рассказ о смертельном заболевании воображаемой сестры и собственном желании поскорее до нее добраться, на глазах мягкосердечной француженки уже блестели слезы. Даже ее муж отвернулся, чтобы промокнуть глаза носовым платком.

Полные сочувствия супруги тотчас же развили бурную деятельность. Не прошло и часа, как Эвелин уже сидела в экипаже. Хозяйка постоялого двора снабдила ее корзиной, в которой лежали краюшка хлеба, сыр, бутыль вина и баночка клубничного варенья для больной сестры.

Захлопывая дверцу экипажа, Эвелин одарила Синджона торжествующей улыбкой. Она свою миссию выполнила блестяще.

Синджон забрался на козлы и кивком головы попрощался с хозяйкой постоялого двора, машущей вслед платочком и желающей гостям удачи. Но Синджон не нуждался в удаче. У него была Эвелин. Все получилось замечательно, с восхищением думал он. Ему ужасно хотелось свернуть с дороги, забраться в экипаж, зацеловать Эвелин до бесчувствия и заниматься с ней любовью до тех пор, пока оба не насытятся. Но сейчас не время.

Эвелин продолжала удивлять его, хотя Синджон думал, что уже ничто не сможет вызвать большего благоговения, большей любви к ней.

Возможно, когда они получат наконец показания О’Нила, вернутся в Лондон и посмеются над своим приключением, он все ей скажет. Уэстлейк заключит Филиппа в тюрьму, и Эвелин обретет свободу.

Синджон нахмурился. Она до сих пор его не простила. Да и ему еще далеко до свободы.

Глава 48

Эвелин во все глаза смотрела на величественный замок, в резные ворота которого въехал экипаж. Благоухающие розы и кусты сирени, склонившие свои бутоны под тяжестью утренней росы, обрамляли длинную подъездную аллею, провожая гостей до самого входа в дом.

На ступенях их ждала леди. Она тепло улыбнулась Синджону и расцеловала его в обе щеки. Эвелин почувствовала, как к ее лицу прилила краска, и смущенно провела рукой по волосам. Она отвязала потрепанную шелковую «шаль», поправила шляпку и жакет. Пригладить складки на помятом платье из муслина не представлялось возможным.

А Синджон тем временем объяснял, кто она такая. Хозяйка замка с удивлением посмотрела на Эвелин.

— Леди Эвелин Реншо, позвольте представить вам мадам Мариэль Д’Аграман, — церемонно произнес Синджон, словно они собирались пить чай в саду и их страны не воевали друг с другом.

Француженка беззастенчиво разглядывала Эвелин, и та задумалась, как объяснил ее присутствие здесь Синджон. Она бросила на него взгляд, но он смотрел лишь на француженку.

— Капитан сказал, что вы приехали с ним в качестве переводчицы, — произнесла мадам Д’Аграман, поднимаясь вместе с гостями по лестнице.

Переводчица. Что ж, это совсем не хуже жены предателя или любовницы. Вежливо, прохладно, благопристойно.

Желудок Эвелин сжался, и она стиснула руки, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в рукав Синджона в ожидании дружеской поддержки.

— Мой муж в кабинете, капитан Радерфорд. Он будет очень рад вас видеть. А я пока провожу леди Реншо наверх, чтобы она смогла умыться перед завтраком.

Синджон поклонился и направился за лакеем дальше по коридору.

Мариэль Д’Аграман проводила Эвелин в элегантную спальню. Она позвонила в колокольчик и приказала служанке принести воду и чистую одежду.

— Простите мое любопытство, но вы имеете какое-то отношение к лорду Филиппу Реншо, графу Эленуару? — спросила Мариэль, и сердце Эвелин упало.

Не арестует ли ее полковник вместо Филиппа? Она даже представила, как ее тащат по улицам на гильотину, как тащили когда-то Марию Антуанетту.

И что будет тогда с Синджоном?

Голубые глаза Мариэль ждали ответа.

— Лорд Филипп — мой муж. Но я не видела его на протяжении многих месяцев. В Лондоне поговаривают, будто он мертв.

На лице Мариэль отразилось сомнение.

— Вы не носите обручального кольца, стало быть, вы поверили сплетням. Или же вы больше не считаете себя его супругой. — Эвелин вспыхнула до корней волос, а Мариэль рассмеялась. — О, я вовсе не против. Он предал обе наших страны и разыскивается в Англии и Франции. Просто я была очень удивлена вашему появлению здесь. Ведь Эленуар совсем рядом.