Птицы небесные. 3-4 части - Монах Афонский

Начавшийся дождь побудил нас повернуть обратно.

В квартире мы застали оживленную беседу — сестры вспоминали свою жизнь на Псху. Они заодно не преминули вспомнить, как Михаил приезжал к ним в Адлер и своей молитвенной ревностью к чтению правила измучил их так, что Надежда потеряла терпение и позвонила в Тбилиси, келейнице отца Виталия, с которой была знакома, монахине Серафиме. Та властным голосом по телефону сделала ему выговор:

— Михаил, ты знаешь, кто я? Я — игумения Серафима! Чтоб не смел больше сестрам своих правил устанавливать!

— Да я, матушка, совсем не имел в виду здесь правила устанавливать! — оправдывался москвич. — Меня не так поняли…

— А ты без всякого вида не лезь в дела сестер, понял, что я сказала?

— Простите, простите, матушка игумения! — извинялся Михаил. Нам он с гордостью пояснил:

— Да уж, было дело… С самой келейницей старца Виталия дал Бог поговорить! Надо же… Это большая удача…

Заодно я вспомнил, как монахиня Ольга из Сухуми рассказывала, что отец Виталий иногда забирался от строгой келейницы на высокое дерево и сидел на нем до вечера.

— Отец Виталий, слазь, хватит юродствовать! — уговаривала его матушка.

Архимандрит начинал раскачивать макушку дерева, приговаривая:

— Вот так скорби на людей пойдут и станут бедный народ трясти да раскачивать!

— Ну, опять начал пророчествовать, — махала рукой келейница Серафима.

Во дворе звенели детские голоса, от которых тоненько вызванивало оконное стекло в лоджии. Малиновый закат бился в окна, погружая комнату в розовое сияние. Мы разошлись на вечернюю молитву по четкам. Каждый из нас молился о своем сокровенном, и всепримиряющий Бог собирал эти молитвы воедино, устрояя жизнь каждого молящегося сердца одному Ему ведомыми путями. За горизонтом адлерской жизни вставали иные события, неуловимо, но очень тесно связанные с внутренними изменениями наших душ.

Одеваю озябшие плечиВ старый свитер, протертый до дыр.Не спеша группируются вещиВ бесконечно загадочный мир.

Из-за облачных лабораторийНа панель городских этажейВетер сносит пунктир траекторийБесконечно прекрасных дождей.

Будто снова история ткетсяБыстрым блеском таинственных трасс.Будто снова весь мир создаетсяКем-то добрым и любящим нас.

Боже благий, не количества трудов Ты ждешь от меня, но качества смиренного сердца, в котором неисходно пребывает весь мир. Ты зовешь меня в Свою беспредельность, чтобы душа моя смогла вместить беспредельное Царство Божие, которое неизмеримо просторнее и светлее царств земных. Однодневные дела мои сгорят, как сухой лес, а вечные дела останутся — благоговейная молитва и священное созерцание светлейшего лика Твоего, Христе мой. Чем больше смотрю на него, тем необъятнее блаженство, излучаемое прекрасным ликом Твоим. Как ничтожны все надежды юности моей, как нелепы пожелания зрелости, как смешны увлечения старости! Лишь стяжание непрестанной молитвы от юности моей осталось неизменным достоянием души, которой коснулась неизреченная благодать Твоя, Господи, вознесшая бескрылый ум мой в небесные созерцания, призвав его в благодатное общение с Тобой во Святом Духе. Дай мне постичь в Тебе, что такое священное бесстрастие, которое есть очищение души от всякого греха, во всей полноте приемлющей неиссякаемый поток любви Божией! Жажду всем существом своим соединиться неразлучно с Тобою, Возлюбленный Иисусе!

ИЗРЕЧЕНИЯ АФОНСКИХ СТАРЦЕВ

♦ Сколько благодати ты получаешь, зависит от того, сколько сердца ты отдаешь Богу.

♦ Тяжело быть мирянином, монахом — еще тяжелее, но труднее всего быть святым, который берет на себя их тяготы.

♦ Даже множество добрых слов не сравнятся с молчащим языком.

♦ Гордец постоянно унывает, а смиренный всегда блаженствует.

♦ Тот, кто совершенно отрекся от самого себя, полностью исполнил заповедь Евангелия: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5:7).

♦ Как спастись мирянину? Отдай тело служению Богу и людям, язык — молчанию, а сердце — молитве.

♦ Как спастись монаху? Посели тело в келье, Иисусову молитву посели на устах и в сердце, а ум — во внимании.

♦ Справедливость прогоняет Христа, а милость привлекает Его в наше сердце.

♦ Даже один раз послушаться старца лучше, чем два раза в день причаститься без послушания.

♦ Кто в молитве упирается в стену? Тот, кто печалит старца и его чад.

♦ Как ты относишься к своему старцу, так к тебе относится Христос.

♦ Тот, кто небрежен в послушании, не находит и следа молитвы.

♦ Слушая старца, научаешься, как слушать Бога.

♦ Книги нужны для понимания, а старец нужен для спасения.

♦ Аскетика выше благочестивых попечений, но хранение себя выше аскетики.

♦ Что отверзает ум? Благодать. А что ее привлекает? Усердие в спасении.

♦ Пребывай в своей келье, и она всему тебя научит. А если научишься неисходно пребывать в своем сердце, оно все тебе откроет.

♦ Ум насыщается заботами и попечениями, а душа — молитвой и созерцанием.

♦ Кого жаль больше всего? Того, кто свою жизнь отдает послушанию, а свое спасение — праздным разговорам.

♦ Бессонница — это средство дьявола отнять у нас молитву, перевозбуждение — дьявольское средство уничтожить ее, а бесстрастие — наше средство пребывать в Боге, попирая дьявола.

♦ Демон празднословия сторожит врата бесстрастия, а Ангел благого молчания беспрепятственно вводит в них.

♦ Бесстрастие есть противоядие от страстей, а смирение есть противоядие от смерти.

♦ Бессмысленно говорить о бесстрастии с празднословным, а о спасении — с горделивым.

♦ Что есть просвещение сердца? Свет Духа Святого.

♦ Что мешает просвещению сердца? Рассеянность.

♦ Кто быстро приходит к бесстрастию? Тот, кто стяжал чистую совесть.

♦ У кого чистая совесть? У кого нигде в мире нет ни друзей, ни врагов.

♦ Кто истинно молится сердцем? Тот, кто научился молиться из сердечной глубины.

♦ Что быстрее всего учит бесстрастию? Несчастья. А что быстрее всего утверждает в бесстрастии? Отказ от счастья.

♦ Безмолвие очищает ум для Христа, а Святой Дух соединяет ум со Христом.

♦ Как нам радостно идти к Богу, так Ему радостно вести нас к спасению.

♦ Всех люби, но ни с кем не дружи, ибо спасение есть любовь.

♦ Кто истинно любит Бога? Тот, у кого ум не отрывается от Него, даже если тело охвачено огнем.

♦ Поскольку святыми могут стать все люди, то презирать людей и относиться к ним с высокомерием значит не понимать сути Православия.

♦ Если ты возмущаешься недостатками других, вспомни, что подобное возмущение есть грех только твоего ума, который подлежит покаянию.

♦ Неустанно добивайся стяжания добродетелей, и твое созерцание станет одухотворенным благодатью Святого Духа.

ЧАСТЬ 4

СВЯЩЕННОЕ БЕЗМОЛВИЕ

«СТРАШНАЯ» КАРУЛЯ

Поистине, Боже, да не будут купола наших земных храмов выше наших душ, сотворенных Тобою! Что станет с нами, если храмы земные станут просторны, а наши души — узки? Не устыдимся ли мы золота рукотворных домов молитвы, когда внутренность сердец наших останется в запустении? Когда в церквях наших свечей горящих будет много, а горящих благодатью душ не сможем найти днем с огнем? Истинно, — тогда лишь разбросанные камни храмов останутся на просторах земли, а Господь снова станет искать поклоняющихся Ему в духе и истине. Лишь чистый благоговейный ум непрестанно стоит перед светозарным ликом Твоим, Боже, и такое благоговейное созерцание и есть Твое Небесное Царство, пришедшее в силе на землю нашего сердца. Пусть же Твоим неизъяснимым даром обожения не стану я богом сам себе и другим, — да не будет этого! — но измени немощный дух мой предивным изменением Духа Святого, и стану я незрим и безвестен для людей, когда сотворенное Тобою преображенное сознание станет всецело богоподобным и соединенным с Тобою, Христе!

В Салониках мы с отцом Агафодором, теперь уже иеромонахом, пришли на автобусную остановку еще в темноте, в шесть часов утра, чтобы попасть на утренний паром в Уранополисе, пограничном городке Афона. Слегка накрапывал дождь. До приезда автобуса собралась порядочная толпа паломников, среди которых находился греческий иерей. Из-за угла пьяной походкой неожиданно вышел подвыпивший грек, что для греков — редкость, и, подходя к каждому из толпы отъезжающих, хриплым голосом просил денег. От него неприятно разило вином. Никто не подал ему ни драхмы. Все молчали. Пьянчужка остановился напротив меня: