Лазурное море - изумрудная луна (СИ) - Евгения Кострова

— Я удивлен, — мягко произнес Асир, вставая подле нее.

— Большинство людей с дрожью проходят по этим крышам, не так часто здесь ходят, поэтому я и повел тебя по верхним коридорам. Сейчас нам не нужны лишние взгляды, в особенности из-за твоего происхождения и ремесла этих людей. Жадность в убийстве и пролитии крови твоих сородичей протекает в их жилах, — заметил он, когда ряд молодых лучников выпустили свои стрелы, что пронзили ветры и точно выстрелом поразили цель в каменных стенах. Злато-коричневые волосы девушки вздымались в воздух от сильных ветров, и когда она подняла руки, чтобы убрать непослушные пряди за спину, несколько жемчужных пуговиц расстегнулось, и кристаллы на ее теле засверкали с большей властью, принимая горячий свет солнца.

— Если будешь слишком долго смотреть на смерть и тень, то они будут отвечать твоему взгляду, — тихим голосом предостерег ее мужчина, складывая руки, отчего зазвенели золотые подвески на его поясе, и платиновые драконы соединились на его длинных рукавах, на концах которых сверкала вода. И в это мгновение, Айвен обратила свой взор на одного из мужчин на площади. Сражение каждого походило на танец, они двигались, словно зная каждое движение другого, но человек, что привлек ее внимание, был особенным. Достаточно было одного удара его двуликих кристальных мечей, как оружие соперника разбивалось в тысячи искр, раскалываясь в руках, и над его плечами взвивалась блестящая пелена, что сопровождала его, будто звездная пыль, небесный щит и венные ястребиные крылья, сияющий дождь. Он поднимался пятами на плечи мужчин, что были выше его, разбивая коленом лицо, и выворачивая руками кисти. Он взвивал свои орудия в воздух, когда тыльной стороной ладони лишал сознания, а затем пронзал грудь, и его чистые мечты окрашивались человеческой кровью. Он убивал легко и без сожалений, и каждый поступающий к нему не боялся смерти, будто считал за достоинство и высочайшую честь мгновение, когда мечи столкнутся в звуке удара. Айвен слышала, как последний удар сердца умирающего обрывается, как протяжный и сиплый вздох срывается с красных от крови губ, когда человек хватался за тонкую гарду из слоновой кости и опала, резко вынимая клин. И кровь брызнула на темный кафтан, заливая золотую маску. Айвен слышала, как лезвие меча разрезало плоть и выходило из тела, проскальзывая сквозь темную материю, как опадали воины на колени, сникая полностью на красный мрамор, и под спинами скапливались лужи крови, и дрожащими руками они пытались содрать с себя изящные и искусно-созданные маски. Длинный золотой пояс, свисающий с талии мужчины, взметался в вышину, когда его стопы поднимались над землей, и, подкручиваясь в воздухе, человек избегал режущего удара атакующих противников, успевая вонзить собственные мечи в тела враждующих, и они падали перед ним. Если бы это не было сражение, то Айвен подумала бы, что это походило на торжество, когда перед величавым склонялись слуги. Его темные сандалии с рубиновыми цветочными вставками хлюпали о кровавый пол, и темная рябь проходила вдоль иллюзорных багровых водоемов, когда он проходил между телами павших, и медленно возносил руку в воздух, и сражение среди гарнизона остановилось, а вместе с ним и трель бьющихся оружий.

Асир, стоя в своем безмолвии, раскрыл малахитовый веер, и опустился на одно колено, и в беспечности, легкомыслии спустил свободную ногу над высотой, будто устал стоять, но его не заботил страх смерти, и он в лености раскачивал ногою. Он раскрыл звенья изукрашенного золотой росписью веера, овевая сильную шею и красивое лицо, и резные украшения в его волосах колыхались в воздухе вместе с серебристыми локонами.

— Те, кто не может выжить во время полуденного зноя, не сможет выстоять в ночи против сумеречных господ, — сказал мужчина лаконичным и тихим голосом, в его словах не было резкости, звучала уже привычная для ее слуха мягкость. Перстни на его пальцах отсвечивали магическим перламутровым огнем, когда драгоценный металл ударялся о тяжелые каменные пластины, скрепленные сапфировой заклепкой, и каждый раз, когда свет солнца падал на расписные фигуры тигров, они сияли на жестком экране боевого веера. Красивый и практический инструмент, который можно было использовать, как оружие убийства.

— Их тренируют с самого рождения, отбирая среди уже избранных пророками. И самые опасные и искусные убийцы столицы проводят с детьми разговор, содержание которого не разглашается. Во время столь значимой беседы ведутся записи и протоколы, как это делали задолго до создания смертоносных гарнизонов наши предки, оберегающие покой златой Империи. Это одна из самых влиятельных и хорошо обеспеченных профессий — писарь. Это должен быть высоко грамотный человек, преданный всей душою своему делу, добросовестный, без единой крупицы изъяна в репутации, — он остановился, оглядывая девушку, но сощурил глаза от яркости солнца, приподнимая голову, чтобы различить выражение ее лица.

Он тяжело выдохнул, и гримаса недовольства исказила черты его великолепного лица, когда он накинул капюшон на голову, чтобы хоть как-то уберечь себя от прожигающего ока.

— Диалоги детально заносятся в книги, скрепленные замками и печатями, и хранятся в особом архиве. Книги нельзя сжечь, бумага не горит, и не одно орудие не сможет пробить замок на запретных скрижалях. После собеседования с испытуемыми, выносится решение о принятии их в черные гарнизоны или же в обычную армию на службу к Императору. Здесь есть выходцы из нижних слоев и из достопочтимых родов, однако с самого своего омовения и посвящения, они служат одной цели и равны друг перед другом. Они будут одинаково следовать закону, равно получать наказания и трофеи в знак побед, и никто не вступиться за них.

— Посмотри, — говорил Асир, кивая головой в сторону человека, к которому был прикован ее взгляд, — он один из сильнейших здесь. Никогда еще не видел, чтобы его кто-то мог ранить или достать скрытыми в одежде кинжалами. Неуловим, словно огонь и ветер.

И она смотрела на него, на игру златых спиралей свивающихся в странные украшения на чарующей восточной маске с диковинными узорами цветов и хищных птиц, орнаментными восточными вставками черного оникса и изумруда, на темный кафтан, чьи полы вздымались при мощном потоке горячего ветра, словно крылья пепельного феникса, на сверкающее прозрачное стекло мечей в сильных руках. Женщины и мужчины, что выжили после страшной бойни, вставали в стройные ряды, образуя идеальные шеренги, гордо выпрямляя спины и поднимая головы. Те же, кто силился подняться, опираясь на окровавленные ладони и клинки, упирающиеся тонкими, искривленными остриями в мрамор, тяжело дышали и пытались вытащить из тел ножи соперников, которыми были ранены. К ним спешили целители, чтобы обработать полученные ранения, но что-то в их фигурах, в опущенных плечах и поджатых белых губах, в опустошенных глазах и скованных лицах было такое, что пугало даже ее, пережившую столь много кошмаров.