И скоро день - Барбара Майклз

Она не двигалась. Постепенно его голос смягчился, в нем послышались просительные нотки.

— Она все время врала тебе, неужели ты не понимаешь? Ты что, веришь этой лгунье, которую едва знаешь? Ты не хочешь верить мне?

Барт знал, что он победит. Он торжествовал. Его рука сильнее сжала мне горло, я уже не могла дышать. Перед глазами у меня начали расплываться очертания предметов, замелькали разноцветные круги.

Франческа резко выпрямилась. Она произнесла несколько слов негромко, но так внятно и четко, что даже я сквозь туман и звон в ушах услышала ее.

— Альберто. Ружье. Забери его. Принеси и отдай мне.

Альберто вытянулся в струну, он отнял руки от своего кровоточащего носа и преданно посмотрел на графиню. Раздался крик Эмилии — это был единственный всплеск эмоций в безмолвной сцене, но и она тут же умолкла. Альберто направился к Барту.

Видимо, Барт никак не ожидал такого поворота событий. Он что-то закричал по-итальянски, обращаясь к Альберто. Его голос напоминал визг. Альберто надвигался, Барт медленно отступал. Я была теперь ему совершенно не нужна: он небрежно отшвырнул меня, нисколько не заботясь о том, куда я упаду, ему было просто необходимо освободить себе руки. Я вновь растянулась на гравии. Я даже не почувствовала боли, я была измучена морально и физически. Ко мне подбежал Дэвид, нежно поднял на ноги, и мы отошли в спасительную темноту зарослей.

Голос Барта уже потерял к этому моменту свою изысканность и глубину, он звучал хрипло и монотонно. Барт то обращался к Франческе, которая по-прежнему стояла на лестнице, как мраморная статуя, то к Альберто, который, не обращая внимания на его слова, медленно приближался к нему, он взывал к Эмилии... Потом начал обращать свои мольбы ко мне.

— Кэти прошу тебя, скажи ей, что ты солгала. Это ты втянула меня в эту историю. Скажи ей, это твоя вина...

Это были его последние слова. Барт был уже возле самой лестницы. Он начал подниматься спиной, медленно нащупывая каждую ступеньку, его взгляд не отрывался от приближающегося Альберто. Тот был близко, он поднял руки.

Барт вскинул ружье на плечо. Дуло оказалось у лица Альберто, когда Барт нажал на курок...

Темнота ночи была разорвана яркой вспышкой.

Выстрел отбросил Альберто назад, прямо на камни, которыми была выложена подъездная аллея. Он рухнул, широко раскинутые руки несколько раз дернулись. Падая, Альберто задел ногу Барта, и тот потерял равновесие. Если бы он отбросил ружье и схватился за балюстраду, то, возможно, ему бы удалось спастись, но он упал на спину, и его красивая голова резко ударилась о каменные ступени. Раздался неприятный звук, который еще долгое время стоял у меня в ушах. Окружающие меня люди казались персонажами какой-то страшной трагедии, они замерли на своих местах после окончания спектакля в ожидании аплодисментов и занавеса. Единственная подлинно трагическая фигура — женщина, молча и неподвижно стоящая на самом верху лестницы. Она напоминала неземное существо, словно живое воплощение справедливости и возмездия. Мгновение она молча смотрела вниз, потом повернулась и медленно проследовала в дом.

Эмилия бросилась вниз, ее лицо было мокрым от слез. Но она устремилась не к своему супругу, а к моему, осторожно приподняла его безжизненную голову и прижала к груди. Его глаза оставались широко открытыми. Они были тусклыми и мутными, как озера стоячей воды.

Впоследствии я часто задумывалась, понимала ли графиня, отдавая свой последний приказ Альберто, чем это может закончиться. Она должна была осознавать, что Барт не потерпит, чтобы какой-то слуга отбирал у него что-то в доме, где он уже считал себя полновластным хозяином. Франческа все-таки поверила мне, хотя совсем не знала меня. Возможно, она все же испытывала ко мне симпатию. Это, конечно, была не любовь, не привязанность, но что-то гораздо более важное. Однажды она сказала: «Я уважаю ваши принципы, хотя и не могу восхищаться ими».

Я уже никогда этого не узнаю. Я больше не увижу эту женщину. Она не ответит ни на одно мое письмо, если я вдруг решу написать ей. Все, что я могла сделать для нее, это с уважением относиться к ее стремлению остаться в одиночестве.

Мы с Дэвидом сразу же покинули виллу. Он был больше похож на калеку, да и мне каждый шаг давался с трудом. Мы молчали. Как позже сказал Дэвид, невозможно было поддерживать беседу, которая ни казалась бы банальной и неестественной.

Ворота были открыты настежь, как их и оставил Барт. Только когда мы добрались до них, я смогла обратиться к Дэвиду.

— Подожди здесь. Я только возьму свою машину.

— Договорились, — подумав, ответил Дэвид. — Старая бейсбольная травма, — добавил он, указывая на свое распухшее колено.

Я слабо улыбнулась. Он взял меня за руку.

— Кэти, — нежно произнес он. — Не задерживайся.

Вершины гор темнели на фоне светлеющего неба.

— "Не бойтесь за меня, нет ни души на улицах, дорога мне знакома, и скоро день, чтоб черт его побрал!"

До меня донесся его ласковый смех, который решительно отличался от хохота, преследовавшего меня весь этот безумный день. На сердце у меня стало легко, и я поспешила навстречу огромному солнцу, поднимающемуся над горами. И скоро день!

Примечания

1

Смотровая площадка на панорамной террасе, с которой открывается вид на Флоренцию. (Прим. ред.)

2

Настоящее имя писателя Марка Твена. (Прим. ред.)

3

Роберт Браунинг (1812 — 1889) — известный английский поэт викторианской эпохи. (Прим. ред.)

4

Героиня романа Ш. Бронте «Джейн Эйр». (Прим. ред.)

5

Отцы-пилигримы — первые английские колонисты, прибывшие в Америку в 1620 году. (Прим. ред.)