Город костей - Марта Уэллс

Ее кожа отличалась теплым коричневым цветом, длинные тяжелые темные волосы достигали талии и были заплетены в косы, в которых горели то ли кристаллы, то ли украшения из стекла, окрашенного каким-то серебряным пигментом. Черты лица по патрицианским стандартам были тяжеловаты, но улыбка на губах и в черных глазах превращала эти стандарты в сплошную фальшь. Женщина носила коротенькую светлую тунику и многочисленные нитки бус, которые не скрывали достоинств ее великолепной фигуры; талия женщины была тонка, как у юной девушки. Она сидела на табурете и, наклонившись, протягивала руку существу, игравшему у ее ног.

— Что это? — тихонько пробормотал Сагай.

Хет вдруг обнаружил, что сидит на корточках у самой картины, но так, чтобы не нарушить порядок этих бесценных кусочков мозаики. Сагай стоял рядом с ним.

— Может, такой безобразный ребенок? — спросил он.

Существо выглядело как сморщенный, ссохшийся старикашка, покрытый короткой рыжевато-коричневой шерстью и с длинным, похожим на змею хвостом. Он улыбался женщине с довольным идиотским видом, но Хет понимал, что, если б лично он, Хет, оказался в положении этого существа, у него на лице появилось бы точно такое же выражение.

— Я не думаю, что это человек, — сказала за их спинами Илин. — У него всего четыре пальца. Это какое-нибудь мифологическое существо, может, даже животное.

Несколько кусочков мозаики лежало на полу, дожидаясь своей очереди. Другие лежали подальше на низких полках из светлого дерева. Возможно, их только что очистили от грязи и пыли, которая покрыла их за бесчисленные годы.

— На первый взгляд, — сказал Сагай, все еще разговаривая сам с собой, пять тысяч пятьсот дней.

— Шесть тысяч, а может быть, семь, — поправил его Хет. — Ты только взгляни на эту синь! — Небо было чистого драгоценного цвета лазури; по небу скользило белоснежное кружево облаков. Современные изразцы со временем теряли свои цвета, а здесь они были такими же яркими и живыми, как и в день изготовления. По отдельным деталям было видно, что эта работа необыкновенно тщательно исполнена и что не только голубое небо сохранило свое великолепие, но и красная краска осталась красной, а не ржаво-коричневой, как это нередко бывало с древними изразцами, в остальном сохранившимися очень прилично.

— Ах, да! Ты прав. Шесть или семь тысяч дней. По меньшей мере. Я не уверен, что смогу правильно оценить такую работу.

Вероятно, Сагай был прав. Даже если учесть другие изменения, которые время оставило на этой мозаике, она выглядела почти так же, как выглядела когда-то — еще до того, как Пекло сожгло облака и расплавило голубой цвет неба, дав ему сегодняшнюю режущую глаз окраску.

— Она была найдена на Восьмом ярусе, под развалинами рухнувшего свода, — сказал чей-то тихий голос.

Илин выпрямилась и инстинктивно отступила назад. Сагай же только поднял глаза.

— И сколько времени ушло у тебя на это?

— Год. Теперь дело пошло быстрее.

— И где будет находиться мозаика, когда ты закончишь? — Хет впервые поглядел на человека, вошедшего в зал.

Арад-еделк был невысок, его глаза над чадрой казались совсем черными, в них светились усталость и подозрение. Смуглая кожа у глаз испещрена морщинками — следами забот. Вторая часть имени объяснялась старинным обычаем, ведущим начало еще от времен Выживших. В большинстве городов этот обычай давно вымер и сохранился он, вообще говоря, лишь на нижних ярусах Чаризата. Арад-еделк мог происходить из старинной семьи, но не из такой, членам которой удавалось выйти за пределы Пятого яруса. Он настороженно взглянул на Илин и ответил:

— Во дворце.

Хет и Сагай тоже обернулись к Илин. Она ответила им бешеным взглядом.

— А неплохо иметь под руками имперского представителя, которого можно сразу обвинить в грабеже.

— Но мы же ничего подобного не говорили, — хрипло ответил Хет. — Или ты думаешь, что нам следовало бы тебя обвинить?

— Но вы это имели в виду.

Еказар стоял в дверях за спиной Арада и с подозрением смотрел на всех присутствующих, а Арад не отрывал глаз от Илин, как будто считал ее безумной. Видя, как она не только разговаривает с дилерами с нижних ярусов, но и спорит с ними, он, вероятно, чувствовал, что никаких других подтверждений ее сумасшествия ему не нужно. Илин, казалось, поняла это, взяла себя в руки и даже улыбнулась Араду.

— Извини. День был уж очень тяжелый. Не сможем ли мы поговорить где-нибудь наедине?

Арад неуверенно взглянул на остальных ученых. Еказар что-то недовольно буркнул и вышел. Другой ученый, привратник, слегка поклонился Илин и последовал за ним.

— Ты ученейший Арад-еделк? — спросила Илин.

— Да. — Признание было сделано крайне неохотно.

— И ты недавно купил некую редкость у предсказателя будущего по имени Раду?

— Нет.

Арад лгал и при этом смотрел прямо в глаза.

«Ишь, коротышка поганая», — подумал Хет.

Илин пристально всматривалась в ученого. Потом сказала:

— В покупке редкостей нет ничего незаконного. И стыдного ничего нет. Но купленная тобой вещь представляет большую опасность для своего владельца.

Арад был упрям.

— Я не покупаю древностей в Четвертом ярусе. Я покупаю их у мусорщиков.

Илин не упоминала Четвертого яруса, говоря о Раду. Хет прочистил горло, надеясь, что она заметит эту оговорку Арада. Она снова бросила на него злобный взгляд, из чего он заключил, что оговорка замечена.

Сагай держался так, будто ничего не слышал вообще. Он изучал мозаику, как будто хотел запечатлеть в памяти каждый дюйм ее поверхности. Однако сейчас он взглянул на Арада и тоном вежливого сомнения спросил:

— А это чудо ты тоже у мусорщиков Восьмого яруса купил?

Глаза Арада сузились, но он ничего не ответил.

— Раду мертв, — еле слышно произнесла Илин. — И убит он из-за той реликвии, которую продал тебе.

— Мне все это ни о чем не говорит. Спутали меня с каким-то другим ученым. Я требую, чтобы вы ушли отсюда, я должен вернуться к работе.

— Тебе следует выслушать нас, — настаивала Илин. — Ты можешь попасть в большую беду.

— Нет, вы меня путаете с кем-то другим, — упрямо твердил свое Арад. Уходите немедленно.

— Все это бесполезно, — поднялся Хет. — Пошли отсюда.

Арад смотрел на них все с той же настороженностью.

Еказар больше не появлялся, но старик ученый вернулся, как только они вышли из дома Арада, и молча довел их до ворот.

— Он ничуть не удивился, — тихо сказала Илин, когда они покинули стены Академии. — Но почему он от всего отпирался?

— Он купил древности у Раду на академические жетоны, но скрыл свои приобретения от других, а это может привести к неприятностям, — объяснил ей Сагай. Потом пожал плечами. — Это довольно распространенная практика, но такое прегрешение может стать поводом для изгнания ученого, который впал в немилость у своего начальства. Вопрос вот в чем: знал ли Арад заранее, что эта редкость опасна для владельца?