Осуждённые грешники (ЛП) - Сомма Скетчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это будет тебе дорого стоить.
И снова он ничего не говорит, только пристально смотрит на меня. Его рука скользит в карман двери, и затем пачка банкнот с глухим стуком падает на мою картошку фри. Я смотрю на стопку стодолларовых купюр, перетянутых резинкой. Господи, да там не меньше тысячи баксов, гораздо больше, чем я когда-либо мечтала заработать за ночь, тем более за один танец.
Но это будет не просто танец для какого-нибудь мужчины.
Стиснув зубы, я расправляю плечи и встречаюсь с ним взглядом.
— Ты серьезно?
— Абсолютно.
Жужжит обогреватель. По радио Wham!44 напевает что-то про прошлое Рождество. Я провожу потными ладонями по пиджаку Рафаэля и пытаюсь не упасть в обморок.
Дождь барабанит по стеклу сильнее, чем когда-либо, но я уверена, что мое сердце бьется громче. Каждый толчок внутри грудной клетки, подобно звуковому удару, прокатывается по моей нервной системе и вызывает пульсацию в моем клиторе.
Я скорее вырежу себе глаза, чем проиграю игру Рафаэлю Висконти, так что, похоже, у меня нет другого выбора, кроме как разоблачить его блеф.
— Хорошо, — мое признание срывается с моих губ и расцветает в воздухе между нами. Щелчок отстегивающегося ремня безопасности напоминает мне, что назад дороги уже нет, если только Рафаэль не признает, что пошутил. Но что-то в его напряжении подсказывает мне, что этого не произойдет. — Но никаких прикосновений.
Когда я бросаю свою еду и его пиджак на заднее сиденье и приподнимаюсь, я замечаю, как его большие руки сжимаются в кулаки на бедрах.
— Я знаю, как устроены танцы на коленях, Пенелопа.
Конечно, знает. Это будет не первый его приватный танец, но это не мешает жгучей ревности завязываться узлами у меня в животе. Это также не мешает мне случайно наступить ему на ногу, когда я проскальзываю в щель перед ним.
Он издает шипение, и я чувствую, как это пробегает по всему телу. Даже упиваясь мыслью о том, чтобы снять с себя мокрую одежду для Рафаэля в такой близости, у меня хватает здравого смысла повернуться лицом к лобовому стеклу. Если бы мне пришлось наблюдать, как его взгляд блуждает по моему телу вблизи, я не уверена, что пережила бы это.
Вцепившись в руль одной рукой, другой я поворачиваю регулятор радиоприемника.
— Должно быть что-то, под что можно танцевать, — бормочу я.
Когда музыка наполняет воздух, Рафаэль издает вздох забавы. Я знаю почему: песня Driving Home for Christmas не совсем популярна в стриптиз-клубах.
Понимая, что медлить больше нельзя, я сосредотачиваюсь на конденсате на лобовом стекле, медленно опускаясь, пока задняя часть моих бедер не упирается в колени Рафаэля. Джинсовая ткань шуршит о дорогую шерсть, когда я сдвигаю задницу вперед, к его коленям, и выгибаю спину.
Несмотря на дрожащие руки, мой топ скользит через голову, как растаявшее масло. Бедра под моими напрягаются, и тихое шипение, доносящееся со стороны Рафаэля, заставляет мои соски напрячься под лифчиком.
Подстегиваемая жаром нетерпеливого взгляда на моей спине, я медленно и чувственно поднимаю свою задницу с колен Рафаэля. Все сомнения по поводу того, чтобы смотреть на него, сметаются пьянящей смесью похоти и адреналина, и внезапно мне нужно увидеть выражение его лица.
Я оглядываюсь через плечо, и когда мой взгляд встречается с его, я забываю сделать следующий вдох. Его челюсть сжата, а тело напряжено, как будто он не доверяет себе пошевелить ни единым мускулом. Опасность, пляшущая в его глазах, одновременно возбуждает и пугает меня, в этих радужках нет ни малейшего следа джентльменского нрава. Больше нет.
Сделав глубокий вдох, я не отрываю от него глаз, пока спускаю влажные джинсы по изгибу бедра. Его взгляд прослеживает мои движения до самых лодыжек, а затем поднимается по задней поверхности бедер, прокладывая путь к полоске черных стринг.
Я скидываю кроссовки и джинсы между педалями и опускаюсь обратно к нему на колени. Теперь передняя часть его бедер касается моей обнаженной кожи, и от ощущения теплой, мягкой ткани, касающейся моих самых чувствительных мест, у меня текут слюнки, а низ живота покалывает от предвкушения.
Держась за руль, я выгибаю спину и скольжу попой в направлении паха Рафаэля. Гортанный тон его мычания посылает волну удовольствия к моему клитору. Это так по-животному, так не по-джентльменски, что я отчаянно хочу услышать это снова. Поэтому я отодвигаюсь еще дальше, пока кончик его набухшего члена не упирается между ягодицами моей задницы.
Блять. Он твердый. Действительно очень, блять, твердый. Осознание этого посылает электрический трепет по моему телу и проникает теплым, влажным жаром в ластовицу моих трусиков. Я схожу с ума. Сердце учащает ритм, а я снова и снова двигаюсь вперед и назад, с каждым движением бедер поднимаясь все выше по эрекции Рафаэля. Я могла бы утонуть в звуках его неровного дыхания, выгибаясь от твердости его мышц.
Грубый палец скользит под мои стринги. Щелчок и жжение резинки, встретившейся с кожей, вызывают мой собственный стон.
— Я знал, что твои трусики будут возмутительными, — ворчит он.
Задыхаясь, я запрокидываю голову к крыше и позволяю векам сомкнуться.
— Я думала, у тебя раньше были приватные танцы? Ты должен знать, что за прикосновения полагается штраф.
Прохладный ветерок проносится мимо моего уха, и когда я резко открываю глаза, то вижу, как еще одна пачка банкнот отскакивает от лобового стекла и скользит по приборной панели.
Мышцы подо мной сдвигаются, а затем горячее, прерывистое дыхание касается моего горла.
— Повернись, Пенелопа.
Не в силах придумать остроумный ответ, я поднимаюсь на дрожащих ногах и поворачиваюсь к нему лицом. На этот раз я не готова к тому, как он смотрит на меня. Его взгляд настолько напряженный, что граничит с отчаянным. Он обжигает, поднимаясь по моему бедру и опускаясь ниже живота.
— Красивая, — бормочет он. Это сказано скорее себе, чем мне, но все равно я вздрагиваю под тяжестью этих слов.
Рафаэль Висконти считает меня красивой. Испытывая головокружение от новой волны уверенности, я хватаюсь за спинку его подголовника и медленно опускаюсь к нему на колени. Однако все идет не по плану: моя нога подворачивается на упавшем кроссовке, и я падаю спиной на руль. Я тихонько вскрикиваю, когда раздается сигнал клаксона, но Рафаэль наклоняется вперед и ловит меня, прежде чем я снова упаду.
Большие руки горячим, жадным прикосновением скользят за
