Детство - Василий Сергеевич Панфилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пять-шесть часов за учебниками, оно больше и не надо. Можно и почитать ещё чево лёгково – Бодлера там на французском, иль про сыщика Путилина. А остальное-то время куда девать?
Коленца танцевальные потренировать иль кулачное всяко-разное, ещё часа два-три. А дальше глаза сами начинают искать, чем бы заняться. Обычно находят, но всё больше такое, што приключенистое, да притом дурное. Хитровка всё-таки, трущобы, приключения здесь соответственные. Не голубей над крышами гоняют, а всё больше блудняки всякие, с последствиями.
А может и правда?! Чем дальше, тем больше мне нравится ета мысль. Научиться ремеслу сапожницкому – не так, штоб шить, а хотя бы чинить. А?! Пусть и решил пойти по умственной части, но жизнь, она по-всякому повернуться может!
Если не просить денег за учёбу, а самому платить, так небось не годами учиться нужно будет. Ремесло серьёзное, но и не так, штобы хитрое.
Деньги нет-нет, да и перепадают! То купцы плясать зовут, то Иваны. Поменьше сильно выходит, чем в первый раз, но грех жаловаться. И не всегда ети деньги учителкам передать можно, а так вроде и на дело потрачу, а не на спиритус вини для соседей да угощенья шпаны хитровской.
А потом, как выучусь, и по жестяной части можно, по слесарной, по металлу вообще. Не зря же я, пока попаданцем не стал, в ПТУ учился! Небось, вспомнят руки. А главное, голова! Ведь быть такого не может, штоб не вспомнилось чего полезного.
Глава 37
– Коротким – коли!
Делаю резкий выпад тщательно выструганным деревянным ружьецом, и подвешенный на балках мешок, туго набитый истлевшим тряпьём, отлетает к потолку.
– Вольно!
Выпрямляю ноги и свободно опускаю ружьё, не выпуская из рук.
– Недурственно, – Снисходительно хвалит Максим Сергеевич, почёсывая через рубаху впалый живот, не вставая с нар, – Передохни немного.
Деньги у меня бывший офицер брал не раз и не два, и отдавать, понятное дело, не собирается. Другое дело, што хочется ему в собственных глазах выглядеть не вовсе уж опустившимся типусом, а человеком чести, хотя бы и по меркам Хитровки.
Вот и взялся обучать всему, чему умеет. Вроде как научив меня английскому и уверившись в собственных педагогических талантах, Милюта-Ямпольский запнулся.
Познаний у бывшево офицера немного. Три класса прогимназии, откуда был выгнан за леность, дурость и ненадлежащее поведение.
Несколько лет болтался по родственникам, почитывая романы и ввязываясь в сомнительные истории.
С наступлением возраста выпнут был с превеликим облегчением в юнкерское училище. Принимают туда всех подряд, не спрашивая документов об образовании, без различия сословий. Ну и народ соответственный, всё больше из мещан да разночинцев, да и крестьяне встречаются, хотя и нечасто. В основном из тех, што только числятся в крестьянском сословии. Дворяне если и есть, то такие, што оторви да выбрось, навроде Максима Сергеевича.
Вызубрят юнкера устав наизусть, шагать научатся, да глаза браво пучить и солдатиков гонять, да и всё на етом. Ну и конечно – «коротким коли» и прочим нехитрым премудростям.
Ещё вроде как считается, што в училищах юнкерских не только военное, но и среднее образование дают. Максим Сергеевич говорит, што дают не среднее, а ниже среднево, и смеётся дурным смехом. Не шибкое образование, ей-ей!
Большой карьеры после юнкерсково училища не сделаешь – до штабса разве што, но ведь кому-то нужно тянуть лямку и в провинциальных гарнизонах. Весь костяк офицерский такой и есть: дворяне негодящие, которые нигде больше по скудоумию приткнуться не могут, да мещане с разночинцами, которые служат ради статуса и возможности вывести детей в люди.
Есть пехотные училища, в которые можно попасть только после гимназии, реального училища или кадетсково корпуса, и ето вроде как уже серьёзным образованием считается. Но господа туда не шибко спешат, если только кому вовсе некуда податься. Аттестат совсем плохой или денег на дальнейшую учёбу нет. Отдельно родовитые, с прицелом на гвардию и карьеру.
Жизнь у военново, она ни разу не мёд, даже и в офицерских чинах. Жалование невелико, да и то расписано до копеечки. Мундир, который ни разу не дешёвый, есть положено только в ресторациях, а в трактир ни-ни! В театры ходить хоть изредка, тратиться на культуру по всякому. Словом, блюсти себя. А не на што!
В начальники коли выйдешь, то да, совсем другая жизнь. Но штоб в начальники выбиться, оно или ум и усердье куда как выше среднего иметь надобно, ну или связи такие же. А если ум и усердье есть, то на гражданских должностях и побольше зарабатывать можно, и куда как!
– Готовсь! – Прервал Максим Сергеевич мой отдых, – Длинным коли! Закройсь! Перевод! Повтори так пятьдесят раз.
Утерев рукавом пот со лба, принимаюсь за упражнения по комментарии соседей, с ленивым любопытством наблюдающими за муштрой.
Оно не то штобы надо, но и отказываться от знаний не хочу. В армию меня не тянет, но если заместо ружья кол представить, да в драке прежестокой, то оно ого-го! Не лишнее. Не в Эдеме, чай, живу, а на Хитровке. Здесь на кулачках реже дерутся, чем дреколье в ход пускают.
У годков моих ещё по-божески всё, а кто постарше, вечно норовят всякую пакость в руки взять. Не нож, так дреколье, а то и табуреткой норовят. А уж кастет у каждово первого!
– Под конец смазано было, – Покачал давно немытой головой Милюта-Ямпольский, соскакивая с нар, – но ладно, для новичка сносно. А сейчас гляди!
Взяв купленный мной на Сухарёвке бебут, Максим Сергеевич крутанул плечами и на секунду прикрыл глаза. Затем приоткрыл, и будто взорвался! Как закружился с бебутом – быстро, да плавно, с шагами приставными, падениями на одно колено и перехватами клинка… загляденье!
– То-то! – Тяжело дыша, он довольно смотрел на меня, – не всё ещё пропито! Впечатлился?
Посмеявшись, он похлопал меня по плечу и отошёл.
– Хватит на сегодня!
Раздевшись до пояса, я обтёрся влажным полотенцем и натянул сухую рубаху подрагивающими от усталости руками. Голова такая пустая и звонкая, как ето и бывает при хорошей работе. Когда выложишься весь до донышка, и уже не то што руками-ногами шевелить, но и думать не можешь.
Скрипнула дверь, и в дверном проёме нарисовался пьяненький Живинский, потихонечку сползающий вниз, безуспешно пытаясь ухватиться за косяк неверными пальцами. Подскочив, подхватил ево и оттащил в нумер. Тяжёлый! Мелкий вроде старикашка, а будто кости свинцовые.
– С нужными людьми пил, – Смрадно выдохнул мне в лицо Аркадий Алексеевич и пригорюнился, кулем обвисая в руках, – и
