Уманский «котел»: Трагедия 6-й и 12-й армий - Олег Нуждин

Последним плененным в Зеленой браме генералом стал генерал И.А. Корнилов, его взяли 10 августа. Покинув ранее группу С.Я. Огурцова, утром 10 августа он вышел к селу Небелевка, где наткнулся на немецких саперов и вступил с ними в перестрелку. В бою генерал был ранен в щиколотку и оказался в плену[409].

В результате ошибок, совершенных командованием Южного фронта, 6-я и 12-я армии разгромить противника восточнее реки Синюха и вырваться из окружения не смогли. Цель командования фронта по восстановлению с их помощью связи с Юго-Западным фронтом осталась нереализованной. Напротив, немецкие войска, в основном, выполнили поставленную задачу, окружили и разгромили эти армии западнее Днепра. Но благодаря сопротивлению 6-й и 12-й армий значительная часть подвижных сил группы Э. фон Клей ста оказалась скованной, вследствие чего завершить окружение остальных сил Южного фронта, как прежде планировалось, противник уже не успел. Советские войска получили возможность отступить за Днепр, хотя между Южным и Юго-Западным фронтами сохранился разрыв более 150 км.

В ходе сражения Южный фронт потерял две армии (6-ю и 12-ю), были разгромлены 6 корпусов и 17 дивизий. В плен попали два командарма, четыре командира корпусов, одиннадцать командиров дивизий, погибли два командира корпусов и шесть командиров дивизий.

Заключение

Уже в начале августа 1941 года Генштаб, Ставка Верховного Главнокомандования и Командование Юго-Западного направления попытались расследовать причины поражения и определить виновных (хотя И.В. Сталин еще до окончания разбирательства возложил ответственность лично на командующего Южным фронтом И.В. Тюленева[410]). Были сделаны запросы командующему Южным фронтом от имени Главнокомандующего Юго-Западным направлением (7 августа) и Генштаба и Ставки (9 августа). Но И.В. Тюленев внятно объяснить ситуацию с окруженными войсками и их судьбу не смог. В последнем случае, говоривший от имени Ставки и лично товарища Сталина Г. М. Маленков, поняв, что командование Южного фронта не владеет информацией о действиях двух своих армий, отдал распоряжение разобраться и доложить к 14 часам 10 августа[411].

Очевидно, что Г.М. Маленков был прав, когда утверждал, что командование Южным фронтом вплоть до 8 августа не знало, что происходит с окруженными армиями, хуже того, оно не обработало даже те данные, которые уже поступили в его штаб.

Доклад И.В. Тюленева Главкому Юго-Западного направления содержал также оценку мероприятий командования фронта по обеспечению вывода окруженных войск. Командующий Южным фронтом утверждал, что были предприняты все необходимые меры, выход армий с 20 по 30 июля был обеспечен действиями 2-го механизированного корпуса и погранотрядов. Необходимая помощь была оказана со стороны 18-й армии и 223-й дивизии, вся авиация фронта работала на группу Понеделина. Главная причина, по мнению И.В. Тюленева, заключалась в неоправданной «медлительности выхода» со стороны П.Г. Понеделина, более того, командующий группой якобы проигнорировал указания командования фронтом о предпочтительности выхода в южном направлении и не проявлял инициативы («насчет движения Понеделина на юг – Понеделин в инициативе не связывался, а, наоборот, ему твердили постоянно об этом»).

Пленные красноармейцы ожидают отправки в лагеря Польши и Германии в глиняном карьере кирпичного завода известном как «Уманская яма». Данные о точном количестве прошедших через этот лагерь бойцов и командиров Красной армии и учете умерших отсутствуют

Еще одной причиной неудачи являлся запрет (видимо, со стороны командования Юго-Западного направления) на перегруппировку сил 18-й армии, что не позволило создать более выгодную группировку. В заключение делался вывод, что «отношение к Понеделину со стороны Военного совета фронта было и есть самое серьезное»[412]. Таким образом, И.В. Тюленев сделал все, чтобы снять ответственность за поражение двух армий с командования фронта, с себя лично и переложить ее на командование 6-й и 12-й армий, в первую очередь – на П.Г. Понеделина и, частично, на командование Юго-Западного направления.

Пленный полковник Красной армии, захваченный солдатами 125-й пехотной дивизии

Командующий 6-й армией генерал-лейтенант И.Н. Музыченко (1901–1970) в плену

В своем докладе И.В. Тюленев, мягко говоря, был не совсем искренен. В пунктах 5 и 6 указывалось, что «авиация фронта все внимание концентрирует на помощь Понеделину», тогда как она имела задачи по оказанию содействия также и 9-й и 18-й армиям Южного фронта. Непосредственная поддержка пехоты, борьба с авиацией противника над полем боя не велась. Утверждение в пункте 6 о том, что командование Южного фронта постоянно твердило Понеделину о необходимости прорываться на юг, вообще не соответствует действительности. Ведь именно И.В. Тюленев своей волей отменил приказ Главкома Юго-Западного направления от 3 августа о прорыве на юг, распорядившись выходить из окружения в восточном направлении. И, если вспомнить о том, что в штабе И.В. Тюленева приказ И.Н. Музыченко от 4 августа обнаружили только 9 августа в нераспечатанном виде, то слова о «самом серьезном» отношении Военного совета фронта к группе Понеделина выглядят как неумелая попытка самооправдания.

Командующий 12-й армией генерал-майор П.Г. Понеделин (1893–1950) и командир 13-го стрелкового корпуса 12-й армии генерал-майор Н.К. Кириллов (1897–1950). Немцы широко использовали факт сдачи в плен столь высокопоставленных офицеров Красной армии, в том числе и эту фотографию, в пропагандистских целях

Тем не менее своим докладом И.В. Тюленев сумел снять с себя ответственность. Во всяком случае, никакого наказания он не понес и в вину ему гибель двух армий никогда не ставили.

Но доклад наряду с другими обстоятельствами сыграл свою пагубную роль в судьбе самого генерала П.Г. Понеделина. Уже 16 августа 1941 года Ставка издала приказ № 270, в котором командарм-12 был фактически объявлен предателем, командиром, добровольно сдавшимся в плен и бросившим свои войска на произвол судьбы. 25 августа 1950 года по приговору Военной коллегии Верховного суда за потерю управления войсками и сдачу в плен П.Г. Понеделин был приговорен к высшей мере наказания.

Наиболее ярко масштаб поражения характеризуют потери, понесенные в сражении. Как известно, исходными данными, зафиксировавшими количество попавших в плен советских военнослужащих, стала немецкая статистика. Первые цифры были названы уже спустя несколько дней после окончания битвы в приказах XXXXIX корпуса и 17-й армии, непосредственно принимавших участие в сражении. Трофеи XXXXIX корпуса составили: 513 орудий всех калибров, 85 противотанковых и 60 зенитных орудий, 36 минометов, 663 пулемета, подбито 54 танка и 58 бронемашин. Еще 186 танков и 603 орудия были записаны на счет частей 1-й танковой группы.

Всего к 8 августа взяты в плен:

– частями 17-й армии – 52 800 человек;

– частями 1-й танковой группы – 45 507 человек[413]. Всего, таким образом, в плену оказались: 98 307 бойцов и командиров.

В итоговом документе об итогах Уманского сражения, подготовленном штабом XXXXIX корпуса, количество взятых пленных определено так: 381 командир и 62 230 красноармейцев, 2 300 раненых, всего – 64 911 чел. Если суммировать их с количеством пленных, взятых 1-й танковой группой, получится 110 418 чел., что больше обычно указываемой цифры в 103 тыс. чел. На поле боя обнаружено 18 500 тел погибших красноармейцев и командиров[414]. Следовательно, на основании данных противника в окружении оказалось не менее 128 900 командиров и красноармейцев.

В советской историографии немецкие данные встретили ожесточенную критику. Один из непосредственных участников событий, бывший начальник разведывательного отделения штаба 6-й армии полковник В.А. Новобранец, в своих воспоминаниях, заочно полемизируя с немцами, привел иную численность группировки советских войск. В своем рассказе об Уманском сражении он назвал цифру окруженных в 45–50 тыс. человек[415], из чего следовало, что приведенные немцами данные являются существенно завышенными. С ним солидарен другой очевидец этих трагических событий – Е.А. Долматовский. В своем документальном повествовании «Зеленая брама» он написал так: «Как участник тех событий, хочу сказать, что в названном районе и всего-то вряд ли было 103 тысячи советских военнослужащих»[416]. Поэт, а в 1941 г. – батальонный комиссар, – Е.А. Долматовский допускал, что в окружении могло оказаться до 100 тыс. советских бойцов, но считал, что в плен попали не более половины из них. Немцы же удвоили количество пленных, «а поскольку известно, что круглым цифрам меньше доверяют… приписали еще три тысячи»[417]. Как видим, непосредственные участники событий с советской стороны, не имея под руками точных данных, называли существенно меньшее количество окруженных и плененных войск, чем немцы. И В.А. Новобранец, и Е.А. Долматовский полагали, что в плен попало ок. 50 тыс. бойцов и командиров, тем самым невольно преуменьшая размеры катастрофы, постигшей 6-ю и 12-ю армии.