Архив еврейской истории. Том 12 - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде чем разобраться, в чем же именно заключался «филологический маневр» Черткова, представляется необходимым пересказать в общих чертах содержание сказки об ассирийском царе – в том виде, в каком Толстой предлагал ее для русского издания в «Посреднике» и в каком мы ее читаем сегодня в его Полном собрании сочинений[835].
Ассирийский царь Асархадон завоевал царство царя Лаилиэ, разорил и сжег все города, поработил всех жителей, перебил воинов, самого же царя Лаилиэ посадил в клетку, приговорив к смерти. Один старец убедил Асархадона окунуть голову в купель, до краев наполненную водой. И едва он это сделал, сразу же превратился в царя Лаилиэ и почувствовал те самые страдания и мучения, которым он подверг других существ.
Асархадон очнулся и сказал себе: «Ведь я не Лаилиэ, я Асархадон». Спустя мгновение он высунул голову из воды и услышал голос старца: «Ты и Лаилиэ, ты и Асархадон. <…> Понял ли ты теперь, – продолжает старец, – что Лаилиэ – это ты, и те воины, которых ты предал смерти, – ты же».
В последующие дни Асархадон освободил Лаилиэ и других пленников, отменил казни, передал власть своему сыну, а сам удалился в пустыню и «стал ходить в виде странника по городам и селам, проповедуя людям, что жизнь одна, и что люди делают зло только себе, когда хотят делать зло другим существам».
VII
В русском тексте, изданном «Посредником» (1903), нет эпизода с «ослицей и осленком»; не найдем мы его и в Полном собрании сочинений, где сказка публиковалась на основе версии, подготовленной Буланже для «Посредника»[836].
Упомянутый Чертковым эпизод присутствует как раз в английском переводе, вышедшем во Е А. Р. и отправленном Чертковым Толстому вместе с письмом от 17 декабря н. с.[837] Нигде в Полном собрании сочинений Толстого – ни в комментариях к сказкам, ни в комментариях к письмам Толстого к Черткову за 1903 год – нет указания на существование этих двух печатных версий сказки об Асархадоне.
Впрочем, в неизданных «Примечаниях к переписке» между двумя друзьми сохранилась заметка (почерк явно принадлежит Черткову), относящаяся к письму Черткова от 12 сентября 1903 года н. с., из которой вытекает, что
в английском переводе Ч[ертко]ва сказка о царе Ассархадоне появилась в первой версии, т. е. с упоминаемым в письме эпизодом об ослице, причем в из [дании] С. А. Толстой <…> выпущен эпизод про ослицу с ослинком, о котором говорится в письме В. Г. Черткова, необходимо иметь в виду этот вариант для напечатания его в выпусках «Толстой. Памятники жизни и творчества»[838].
В версии, скомпилированной Чертковым, Асархадон, прежде чем поднять голову из воды и окончательно очнуться, превращается в несчастную ослицу, которая беспомощно наблюдает смерть своего осленка, пораженного стрелой и потом заколотого «существом на двух ногах» («two-legged being – a man»)[839].
Этот своего рода «сон во сне» еще более усиливал обличительный пафос Толстого, поднимая тему насилия над животными, столь важную для писателя (вегетарианца по этическим соображениям с середины 1880-х годов) и еще более важную для Черткова, чье самое первое эссе было яростным выступлением против охоты[840]. И если бы Толстой уничтожил письмо, это стало бы еще одним доказательством того, что Чертков «фальсифицировал» сказку – это предположение, несомненно, подтверждается и абсолютным совпадением текста английской версии, изданной Е А. Р., с французским переводом Бинштока.
Разрешение издать именно эту версию, которого Чертков просил у Толстого в письме от 17 декабря н. с., было необходимо, чтобы защититься от возможных обвинений в манипуляциях с произведением. И Толстой дал другу согласие – почти не задумываясь: «Перевод ваш Асархадона получил и вполне одобряю»[841].
Возможно, писатель вообще не читал перевода. Многие из текстов, созданные по чьей-либо просьбе, не удовлетворяли Толстого и потому переставали интересовать его сразу по окончании работы над ними – настолько, что он часто даже не читал корректур. То же случилось и со сказками, написанными ради благого дела. С самого начала Толстой считал их слабыми: «Написал три сказки. Еще плохо, но может быть порядочно»[842], и еще: «Только нынче кончил сказки, и не три, а две. Недоволен»[843]; «Сказки плохи»[844].
Компиляция Черткова, конечно же, была основана на рукописях Толстого, но на каких именно? Разные редакции сказки о царе Асархадоне хранятся вместе с рукописями остальных двух сказок в московском архиве писателя[845].
Эпизод с «дикой ослицей» появляется уже в раннем автографе (№ 3) Толстого, датированном 24 июля 1903 года: «Ас[архадон] содрогается, делает последнее усилие и просыпается не быком уже, а дикой ослицей, кормящейся на горах с своим сосущим ее осленком. Небо чисто, никого не видно, но вдруг со свистом летит что-то и ударяет в бок…»[846]
В этом автографе, как и в последующих редакциях сказки о царе Асархадоне, сохранившихся в машинописных копиях с исправлениями Толстого (я ссылаюсь на машинописные копии № 16 и 20), Асархадон – осознавая себя Лаилиэм, прежде чем окончательно очнуться, – «просыпается» «уставшим поселянином», затем «воином, которого ведут в войну», «ребенком девочкой», «быком, тащащим плуг», и, наконец, «дикой ослицей с осленком»[847].
В машинописной копии, которой в архиве присвоен номер 23, Толстой значительно сокращает количество превращений царя:
«Окунись еще», – строго сказал старец и опять зачерпнул в кружку воды и опрокинул ее на темя Асархадона.
Асархадон, не чувствуя в себе силы ослушаться, опять окунулся головой. И вот Асархадон видит себя дикой ослицей. Вокруг него, играя, скачет кругом темно-серый с ремнем на спине длинноногий осленок. Небо чисто, никого не видно, но вдруг со свистом летит что-то и ударяет в бок Асархадона, чувствующего себя ослицей[848].
Однако же в более поздней копии, обозначенной в архиве как № 26 и содержащей значительные исправления автора, читаем:
Асархадон, чувствуя себя <Лаилиэм> этим воином, <вскрикивает> испытывает непереносимый ужас и <вспоминает, что это может быть сон> делает еще боль<ш>ее, чем прежде, усилие, чтобы проснуться, и он просыпается, но просыпается опять не Асархадоном Царем, и не Лаилиэм, и не воином, а <дикой ослицей> каким-то четвероногим животным. <Вокруг> Подле него кругами скачет, играя, темносерый с ремнем по спине длинноногий осленок, и он понимает, что он ослица
