Пора предательства - Дэвид Кек

— Я поплыву, — подал голос Дьюранд, вспоминая рокочущие угрозы озерного демона. Никого больше он не пропустит. А вся эта компания Дьюранду уже до смерти надоела.

Хонфельс опустил широкую ладонь на плечо молодого рыцаря.

— Подозреваю, приятель, едва ли нам удастся найти того, кто устал бы больше тебя…

— Пусть плывет, — буркнул Сванскин и проворчал себе под нос что-то насчет дураков.

Дьюранд посмотрел на отца — судя по виду, тот готов был уже прикрикнуть на Сванскина.

— Господа, чтобы пробраться мимо дозоров Радомора, я должен плыть после наступления темноты. Я пойду прилягу на несколько часов, а потом двинусь обратно. Времени хватит.

Саллоухит растопырил пальцы.

— Он уже один раз переплывал залив…

Дьюранду показалось, будто его отец хочет что-то сказать.

Проснувшись, молодой рыцарь увидел перед собой лицо брата.

Луны последней зимы не оставили на этом лице заметных следов. Хэтчин выглядел точно так же, как когда волновался о Дьюранде в Коле. За спиной у него, на западной стенке шатра, золотился солнечный свет.

— Мне сказали, уже пора, — произнес Хатчин. — Ты поплывешь, как только будешь готов.

После совета Дьюранд не стал искать родных, а провел весь день на соломенном полу чьего-то шатра — не столько по сознательному решению, сколько потому, что просто взял и свалился.

— Хэтчин, — сказал Дьюранд в виде приветствия.

Хэтчин изобразил умеренно-пылкую радость.

— Вести о твоих подвигах постоянно доходили до нас в Коль. Я слышал, ты сумел даже вытащить Ламорика из Орлиной горы — опасное место для заложника теперь, когда Рагнал созывает баронов на…

— Меня ждут у озера, — пробурчал Дьюранд. Пока он спал, кто-то накрыл его одеялом. После вчерашнего все мышцы болели, точно надорванные.

— Отец снаружи, — сообщил Хэтчин.

Дьюранд уже шагнул из шатра. Огромный лагерь, виденный им на рассвете, исчез. Из тысячи шатров сейчас оставался только один — тот, в котором он спал.

Отец Дьюранда стоял, сложив руки на груди. За ним над гладью озера — уже не серебряной, а золотой — сверкало Небесное Око.

— Дьюранд, — промолвил барон Хрок.

Юноша кивнул.

— Так ты в Акконеле?

Дьюранд чуть не рассмеялся.

— Да.

— Гм-гм… С Ламориком.

Прозвучало это почти неодобрительно.

— Теперь он наследник, — напомнил Дьюранд.

Отец кивнул.

Они стояли в теплом вечернем свете, не очень-то зная, что сказать друг другу.

— Ты поплывешь передавать герцогу сообщение?

Дьюранд посмотрел отцу прямо в глаза.

— Да.

Барон поскреб бородатую шею, глядя куда-то в землю между башмаками сына.

— Твоя мать постоянно о тебе говорит — с тех пор, как ты уехал, она многие часы проводит на коленях: молясь то о том, то об этом. Она, конечно, не знает, что сейчас ты в Акконеле.

— Мне пора возвращаться.

Завершив столь глубокую и содержательную беседу, барон кивнул.

Они спустили на воду одну из гребных лодок и направили ее нос в блестящую гладь озера. Кивнув на прощание, Дьюранд взялся за весла и погреб прочь от берега, а отец и брат, прищурившись, смотрели ему вслед. Сын вайрийца тоже смотрел, и свет Небесного Ока ярко пылал у него на лице. Налегая на весла, Дьюранд следил, как три фигурки уменьшаются вдали. И когда они наконец повернулись и ушли с берега, он даже охнул от острого чувства одиночества.

В лунном свете башня Гандерика торчала над темной полосой берега, точно светлый зуб.

Дьюранд слышал, как плещет где-то неподалеку морской демон, хотя тот больше не приближался.

Однако когда Дьюранд подгреб ближе к разоренному городу, в волнах заколыхались какие-то тени. Одни из них оказывались просто-напросто бочками или ящиками, но большинство представляло собой разбухшие от воды трупы, вынесенные в залив течением Бейндрола. Дьюранд не раз и не два задевал веслами что-то твердое. Если он перегибался взглянуть, что это такое, бледное лицо на миг показывалось из воды и вновь погружалось обратно. Юноша бормотал себе под нос оберегающие молитвы.

Постоянно поглядывая на стены замка, он подобрался к устью гавани настолько, насколько мог, не рискуя привлечь внимание стражников Радомора, и вскоре начал явственно различать голоса и видеть отблески лунного света на шлемах. Тогда Дьюранд положил весла на легкую рябь волн и осторожно скользнул за борт — каждый всплеск, каждый вздох далеко разносились над водой. Опустевшая лодка заскользила прочь легко, как скорлупка.

Дьюранд вцепился в весла и замер, ожидая, что в любую секунду ночь взорвется градом стрел и острых дротиков — но все было тихо.

Прищурившись, Дьюранд начал двигаться против течения Бейндрола. Некоторое время он плыл изо всех сил, уворачиваясь от ящиков и трупов. Одному Небу известно, сколько их вокруг!

Поглядев вперед, чтобы проверить, далеко ли он продвинулся, Дьюранд обнаружил, что остался практически на прежнем месте. Подхваченная течением лодочка неслась прочь, точно пушинка, вода была просто ледяной. Поток тянул пловца за собой, стены замка даже принялись удаляться. Дьюранд с удвоенной силой заработал руками и ногами.

Радоморовы стражники, верно, скоро услышат его…

И тут послышался всплеск — совсем рядом.

На фоне неба темнела башня Гандерика. Хорошо, что мертвых тел в темноте было не разглядеть. Неужели где-то рядом бродит водяной бес?

Или звук ему просто примерещился?

Резкий удар не дал Дьюранду додумать эту мысль. Юноша извернулся. Может, его просто задела выпрыгнувшая из воды рыба? Вокруг было ничего не разглядеть уже на расстоянии вытянутой руки. Что бы ни издало непонятный звук, оно настигнет его, он и понять ничего не успеет.

После очередного всплеска Дьюранд решил, что хотя бы попытается поиграть с неизвестным врагом в салочки — и со всех сил пустился к башне Гандерика.

Пальцы его коснулись какого-то мокрого пузыря — словно бурдюка с салом. Юноша резко дернулся, и тут ледяная рука ткнула его в ребра.

Волны вокруг забурлили. Со всех сторон над водой высовывались пустые лица — мужчин и женщин, которых видел Дьюранд на улицах Акконеля, детей, что играли на перекрестках. Бродячие духи заселили их тела, и теперь все глаза были подобны серым стеклянным бусинам, все руки тянулись к пловцу.

Далеко уйти Дьюранду не удалось. Мертвые пальцы ухватили его за воротник, сковали запястья. В рот хлынула вода — но утонуть ему не грозило: его разорвали бы на куски прежде, чем он захлебнулся бы. Повсюду кругом виднелись белые лица, глаза которых сочились тьмой. Дьюранда тянули вниз. Он подумал о гарнизоне в крепости, что так и не дождется вестей о движущейся к нему на помощь армии.