Привет, красавица - Наполитано Энн

— Расскажи о Нью-Йорке, — попросила Сильвия. — Расскажи мне об Алисе.

— Алиса… — начала Джулия и замолчала.

Глядя на лучившуюся улыбкой сестру, она вспомнила, как Сильвия держала на руках малышку Алису. Эта фотография лежала в ящике ее прикроватной тумбочки. Сейчас Джулия видела на лице сестры правду, которая прежде ускользала от нее — Сильвия любит Алису, любит всем сердцем. Ей не приходило в голову, что своим отъездом из Чикаго она разлучила их. Она беспокоилась, что Алиса полюбит Сильвию, она не хотела так рисковать, но это уже произошло. Вон как Сильвии не терпится услышать новости о малышке, которой она шептала «Я люблю тебя» каждый раз, как видела девочку.

— У нее все прекрасно, — сказала Джулия. — Ну, может, не прекрасно, но хорошо. С отличием окончила колледж, просто блестяще. Получила достойную работу — она редактор. Что еще… Увлекается бегом, каждое утро бегает в Проспект-парке. — Уловив насмешку во взгляде сестры, Джулия вспомнила, как в детстве они, лежа в темноте, говорили только правду. Другим людям могли и приврать, но друг другу — никогда. — Только, боюсь, я все испортила.

Джулия рассказала, как редко улыбается дочь, как она пытается изображать беззаботность, как пытается убедить, что жизнь ее безоблачна. Джулия повторила недавние слова Розы, что Алиса живет, точно кошка, не желающая вылезать из своего картонного домика.

— Она же еще маленькая, — улыбнулась Сильвия. — Вспомни, какими мы были в двадцать пять лет. Ты еще успеешь все поправить.

«Поправить, — подумала Джулия. — Сможет ли она поправить?» Рядом с сестрой это казалось вполне возможным. Но она понимала, что для этого потребуется. Ей придется прыгнуть с утеса, не зная, сумеет ли она пережить падение.

— Мы с тобой так и не прикоснулись друг к другу, — сказала Сильвия. — Ты и я. Ты осознаешь это? Не обнялись. Что и понятно, если происходящее нереально. Призраки не обнимаются, потому что пройдут сквозь друг друга. Призраки просто наслаждаются обществом.

Джулия улыбнулась ее прихотливой мысли, по такому она тоже скучала. Сильвия была той ее частью, что сошла со страниц романа, что ради развлечения целовалась с мальчишками ровно девяносто секунд, что рассуждала об ином измерении и призраках с той же легкостью, с какой составляла список покупок. Может, они и вправду призраки или галлюцинация, но это неважно. Джулия сознавала, что уже давно не чувствовала в себе такой легкости, почти расслабленности. Сейчас она должна быть в другом городе, но сидит рядом с сестрой, которую четверть века назад удалила из своей жизни. Радость поднималась в ней, точно пузырьки в стакане газировки. На час-другой она освободилась от себя реальной и своей реальной жизни. И когда чуть позже Джулия уехала в аэропорт, обе сестры знали, что она вернется, хотя об этом не было сказано ни слова. Они нашли лазейку, которая позволяла им, никого о том не оповещая, быть вместе, что пока что ничего не означало и одновременно означало все.

Алиса

Ноябрь 2008

Алиса ждала мать в ее любимом греческом ресторане. Джулия запаздывала, но это даже хорошо. Днем Алиса с головой погружалась в работу, придирчиво проверяя каждую строчку рукописи, и потом с трудом перестраивалась на живое общение с его неловкими паузами, вопросами и перескакиванием с темы на тему. Ей нравилось ее дело, требовавшее тишины и кропотливости. Редактируя книгу, она все проверяла и правила, удостоверяясь в безоговорочной точности дат и событий. Начальство ценило Алису за то, что после ее редактуры рукопись обретала максимально возможный безупречный вид.

Официант вновь подлил воды в стакан, и Алиса сделала глоток, считая это данью вежливости за его хлопоты.

— Простите мое любопытство, — сказал официант, в очередной раз возникнув с кувшином, — но не играете ли вы за «Либерти»?

— Нет, я работаю в издательстве.

Официант покраснел.

— Извините, я просто подумал…

— Все нормально. — В хорошем расположении духа Алису забавляло впечатление, производимое ее ростом. В людях — обычно мужчинах — тотчас проявлялась их натура. Таращится как дурак — значит, дурак. Возможно, официант и не дурак, но показал себя не с лучшей стороны, не сумев представить иного, кроме спорта, занятия для высокой женщины. Ну или хотя бы помалкивать.

Уловив движение в дверях и запах знакомых духов, Алиса повернулась ко входу.

— Привет мам, — сказала она.

От двери накатила волна прохладного воздуха — начало ноября, Нью-Йорк уже подумывал о зиме. Алиса не виделась с матерью несколько недель, что было необычно. Джулия постоянно была очень занята на работе.

Алиса сморщила нос:

— Слишком много духов.

— Да? — Джулия села напротив и сразу раскрыла меню, хотя всегда заказывала одно и то же: греческий салат и бокал белого вина. — Наверное, по рассеянности побрызгалась второй раз, уходя с работы.

Алиса, разглядывая мать, отметила свежую помаду. Обычно перед встречей с дочерью Джулия сбрасывала свой офисный облик, однако сегодня как будто его усилила. Волосы собраны в пучок, только одна прядка исхитрилась остаться на свободе.

— У меня очень серьезные новости, — сказала Джулия.

— Очень серьезные? — улыбнулась Алиса.

Наверное, речь пойдет о новом клиенте и новых сотрудниках или покупке очередного произведения искусства. Порой Джулия рассказывала об удачных сделках, находя это захватывающим и не замечая, что дочь ничуть не интересуют ее деловые успехи и накопление богатств. Когда Алиса начала свою редакторскую деятельность, Роза сказала: «Я знаю, ты выбрала эту работу, чтобы взбесить мать. Что ж, у тебя получится». Она имела в виду маленькую зарплату, отсутствие карьерного роста и всяческих «побед». Алиса рассмеялась: «Отчасти ты права, бабушка». Но она любила свою работу, свободную от политики. Осенью обвалился фондовый рынок, и Алиса подумала, что карьерная лестница, столь ценимая матерью, сооружена из гнилого дерева. Все ее друзья испытывали финансовые трудности, несмотря на хорошее образование. Кэрри, работавшая барменшей, опубликовала в литературных журналах шесть стихотворений и готовила сборник. Роан вместе с тремя братьями обитал в однокомнатной квартире и получал гроши в библиотеке искусств, невзирая на свою степень магистра.

— Моя сестра Сильвия умирает, — бесстрастно сказала Джулия.

Алиса вернулась в настоящее.

— Умирает? — Она вспомнила фотографию, которую когда-то давно нашла в прикроватной тумбочке. Четыре кудрявые сестры. — Сочувствую. Вы с ней почти ровесницы, да?

— Когда я была беременна тобой, мы с Сильвией порой вместе спали на кушетке. В детстве жили в одной комнате. Мы были очень близки.

Алиса постаралась представить мать маленькой девочкой, которая делит спальню с другой маленькой девочкой. За полторы минуты Джулия рассказала о собственном детстве больше, чем за всю жизнь своей дочери. Алиса не знала, что и думать, — будто в пустую комнату вдруг внесли мебель.

— Ты поедешь в Чикаго? — спросила она.

Джулия как-то странно сморщилась, словно сдерживая то ли всхлип, то ли смешок.

— Нет. — Она откинула прядь со щеки. — Сильвия замужем за твоим отцом.

Алиса мысленно отредактировала последнюю фразу, конструкция которой прогнулась под собственным весом от неверно выбранного грамматического времени.

— Сильвия была замужем за моим отцом.

Джулия покачала головой. У Алисы внутри возникла гулкая пустота, как в пещере.

— Мама, это какая-то бессмыслица.

— О болезни Сильвии мне сообщил твой отец.

— Но он умер!

— Я так сказала тебе, поскольку он отказался от тебя, когда ты была совсем крохой. Он страдал психическим расстройством и, видимо, не находил в себе сил на отцовство. Но я не желала, чтобы ты чувствовала себя отвергнутой или в чем-то виноватой, потому что…

— Погоди.

Джулия замолчала.

Алиса хотела удостовериться, что верно поняла услышанное.

— То есть отец нас бросил, и поэтому ты сказала мне, что он умер?