Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

Отец Гермоген вновь ткнул пальцем в его сторону. Причем это сделал так, словно хотел проткнуть его насквозь.

— ПОДВИЖНИК! За то Господь и даровал ему избавление от ран. Дважды раненный в самое сердце нечестивцами, он возрождался, как феникс. Не брал его метал, ибо Господь осенил его своей благодатью…

Поэт прямо кожей чувствовал, как на нем скрестились десятки и десятки взглядов прихожан. И в них читалось такое, что волосы дыбом вставали — массовое религиозное помешательство намечалось, не иначе.

— Он вернул православному миру великую святыню…

Пушкин увидел продолговатый ларец в руках у священника и еле слышно застонал. Понял уже, что там может быть лишь одно — тот самый наконечник копья, который по библейской легенде римский сотник Лонгин воткнул в живот распятого Христа.

— Православные, узрите! Это Копье Судьбы, одно из Орудий Страстей! — отец Гермоген поднял над собой обломок копья с длинным наконечником. — Оно еще хранит кровь Христову!

Чертыхнувшись, Александр резко развернулся и пошел к выходу. Не хватало еще святым при жизни стать.

* * *

Санкт-Петербург.

Раздосадованный утренним происшествием в церкви, Пушкин решил немного развеяться и съездить на место своей будущей школы для одаренных детей. Здание — бывший особняк купца первой гильдии Захарова — был выкуплен и там уже заканчивали ремонт. Это было добротное трехэтажное здание из красного кирпича с крышей из дорогой голландской черепицы.

Александр задержался у ворот, любуясь большой мраморной табличкой, на которой была выгравирована золотая надпись: «Особый Санкт-Петербургский интернат». Смотрелось внушительно, богато. Сразу понимаешь, что здесь очень серьезное место, и посторонних с улицы здесь никто не ждет.

— Хорошее место, — он прошел через кованые ворота и оказался во дворе, образованным с одной стороны господским домом, с другой стороны — домом для слуг и здоровенным каменным сараем. — На первом этаже будут учебные классы и администрация, на втором и третьем этажах — жилые комнаты. В доме для слуг можно устроить столовую и кухню, в сарае — учебные мастерские, лаборатории. Получится полноценный интернат, настоящий инкубатор для юных гениев.

Пересек двор, толкнул дверь, входя в господский дом. В холе встретил плотников, сколачивающих необычные для этого времени парты и странные скошенные стулья. Стучали молотками и топорами, сверлили, то и дело сверяясь с чертежами.

— Здравия желаем Ваше Высокопревосходительство! — хором поздоровались мужики, вытянувшись по стойке смирна при виде Пушкина, которого знали не просто как своего заказчика, а прежде всего как целого министра. — Больно чудные столы получаются. Нежто ребятишки на них учится разным наукам будут?

Столы, стулья, и правда, здесь и сейчас выглядели чудно. В этом времени школяры пользуются совсем другой мебелью — топорные массивные столы, простые лавки. Пушкин неопределенно кивнул. А что? Не будешь же простым плотникам рассказывать про эргономичность школьной мебели — про соответствие ростовым группам учащихся, про угол наклона рабочей поверхности, про регулируемость рабочей поверхности, про равномерное распределение нагрузки на все части тела. Не нужно им ничего этого знать, им нужно просто следовать всему, что написано в чертежах.

— Все сделаем, Ваше Высокопревосходительство, как надоть! — кланялись мужики, держа шапки в руках. — Не сумлевайте, Ваше Высокопревосходительство! С божьей помощью…

Поэт вновь кивнул, и вышел на улицу. Теперь решил посмотреть на будущие мастерские помещения, где ребятишки будут на практике подкреплять свои теоретические знания.

— Смотри-ка, и здесь уже почти все сделали! — приятно удивился Александр, заходя в сарай. Когда-то купец здесь держал лошадей, часть товара, а сейчас его встретили белоснежные светлые стены и потолок, четыре больших верстака, станки у стен — сверлильный, точильный, камнерезный и другие. — Вот что большие деньги делают. Достаточно только пальцами щелкнуть, чтобы на месте развалин вырос настоящий дворец.

Походил, потрогал руками верстаки, задержался у станков, попробовал, как все работает, крутиться, вертится. Душа радовалась, глядя на все это. Все это ему чем-то напомнило то ощущение, с которым он приходил в школу первого сентября — с новыми надеждами, с новыми планами, и новыми ребятишками.

— Хорошо, очень хорошо. С этого и начнем, поработаем, ребят подтянем, они себя покажут, а там, глядишь, все и завертится совсем по-другому.

Улыбаясь этим мыслям, планам, Пушкин вышел за ворота и едва не столкнулся с куда-то спешившей парой — высоким мужчиной в адмиральском мундире и дородной дамой с кружевным зонтиком в руке.

— Прошу простить за мою неловкость! — первым поспешил извиниться Пушкин, раскланиваясь сначала с дамой, а потом и с ее кавалером. — Я задумался, и не заметил вас.

— И вы нас простите! — тут же отозвался адмирал, возвращая поклон. Его дама чуть склонила голову с улыбкой. — Мы спешили…

— Александр Сергеевич Пушкин, — представился поэт. — Осматриваю будущую гимназию с полным пансионом для одаренных детей.

— Александр Сергеевич! — ахнула дама, закатывая глаза.

— Федор Петрович Можайский, моя супруга — Юлианна Ивановна Можайская. Между прочим, ваша большая поклонница, Александр Сергеевич, — посмеиваясь, моряк взял супругу за руку. — Представляете, вечерами читаем ваши сказки про Садко. Очень даже оригинально. Правда, вот про море вы несколько…

— Федя, как можно⁈ — с укоризной пробормотала женщина. — Оставь свой морской юмор.

Они так мило беседовали, пока Можайский не спохватился и не вспомнил о сыне, что все это время скромно держался позади них.

— Совсем забыл, — адмирал легонько шлепнул себя по лбу, сделав шаг в сторону и показывая на худенького подростка лет десяти. — Александр Сергеевич, позвольте представить вам нашего сына — Александра, вашего тезку. Александр, поздоровайся с Александром Сергеевичем.

Мальчик поклонился и пожал Пушкину руку, а потом также молча застыл рядом, демонстрируя отменного воспитание.

— Мы ведь с супругой ради Сашеньки и прибыли в Санкт-Петербург, — адмирал ласково взъерошил волосы на голове сына. — Хотим определить его в гимназию, и подыскиваем место, а то совсем от рук отбился. Одни шалости на уме, ни дня спокойно не проходит. То смастерит повозку на рессорах и станет кататься с пригорка, то для лодки в озере какой-то особый парус сделает. А на той неделе, знаете что учудил?

Голова подростка с каждым новым словом отца опускалась все ниже и ниже.

— Представляете, Чуть ли не у всех гусей со двора собрал перья, приклеил их на воск к веткам на манер крыльев, и собрался с дерева спрыгнуть. Хорошо, Спирька, конюх наш, его заприметил…

Пушкин, видя