Сыграем в любовь? - Шарлотта У. Фарнсуорт

Глава двадцать девятая. Харпер

– Ну, как тебе? – наверное, в тысячный раз спрашиваю я.

Дрю наконец закрывает ноутбук. Прислоняется к спинке кресла, поднимает взгляд, улыбается.

– Отлично, детка.

– Правда?

– Правда. Просто шикарно. Хоть Пулицеровскую премию[10] давай.

Я закатываю глаза и падаю на кровать. Как и всё в студии Дрю, она невероятно удобная и выглядит неприлично дорого. Быть у него в гостях – словно проживать в бутик-отеле.

– Да ты просто подлизываешься, чтобы я тебе дала.

Дрю смеется. Я слышу, как от его шагов поскрипывает пол. Затем парень ложится рядом.

– Солнышко, с твоего приезда мы переспали пять раз. Честное слово, я говорю правду.

– Я так погляжу, сегодня тебе правда нравится слово «правда».

Дрю снова смеется, а затем берет меня за подбородок и наклоняет мое лицо вверх. Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга.

– Харпер, я говорю искренне. Книга отличная. Отправь ее в издательства.

– Не знаю, хочу ли я, – шепчу я. – Такое чувство, что, если покажу ее всему миру, это многое изменит.

Дрю кивает. Поглаживает пальцем мою щеку. Движения мягкие, успокаивающие, и я постепенно расслабляюсь, лужицей растекаюсь по одеялу.

– Я люблю кататься на коньках где угодно, и неважно, кто на меня смотрит. Одно из лучших чувств на свете. Ты словно летишь. Но в том, чтобы делиться любимым делом с другими, есть нечто особенное. Играть в хоккей перед полным стадионом кричащих болельщиков – ни с чем не сравнимое чувство. Даже если за матчем пристально следят комментаторы и потом некоторые зрители пишут обо мне гадости в Сети. Суть в чем… твоя работа может многое значить и для тебя, и для других. Если, конечно, ты хочешь?

– Хорошо, – говорю я. – Я подумаю.

– Отлично.

Дрю наклоняется и мягко целует меня в губы. Его пальцы зарываются в мои волосы и перебирают пряди.

– А знаешь, кому еще бы правда понравилась твоя книга? – спрашивает он.

Я закатываю глаза, но все же улыбаюсь.

– Кому?

– Твоему папе.

Я прикусываю щеку. Эмоции захлестывают меня, словно огромная волна.

– Для него книга и писалась, – шепчу я.

– Знаю. «Конец не меняет ни начала, ни середины».

Дрю процитировал написанную мною фразу. Я и не ожидала, что это вызовет у меня столько чувств.

– К слову, а как тебе концовка? Она логичная?

– Нет. Но в этом и смысл, – отвечает Дрю.

Он понимает мою задумку! И от этого в груди словно рассыпаются фейерверки, звездная пыль… и уют.

Пришлось изрядно – и не одну неделю! – помучиться, но я все-таки нашла для книги подходящую, на мой взгляд, концовку. Предполагаемая жертва, Хэнк, решил свести счеты с жизнью, но так, чтобы никто не узнал. Поэтому он оставил различные улики, намекающие, что его убили, – хотел скрыть правду. Утаить терзавшие его мысли, спасти родных от вины за то, что они не успели его остановить.

Я постаралась показать действия Хэнка как жест заботы, а не эгоизма. Как попытку защитить дорогих ему людей от ужаса неминуемого финала.

Не знаю, правдоподобно ли у меня получилось. Мне никогда не услышать мысли папы, когда он покончил с собой. Думал ли он о том, где его найдут? О том, сколько счастливых воспоминаний разрушит у тех, кто ему важен?

Психические заболевания – явления непонятные и тяжелые. И для тех, кто ими страдает, и для близких. И книга – это, пожалуй, моя попытка рассказать об этом. Написать сюжет, который прольет на эти заболевания свет. Показать, что логики в них нет, – и это ужасно.

Я сжимаю хлопковую футболку Дрю и притягиваю его к себе. Целую, наслаждаясь мягким касанием его губ и теплыми ласками языка. Пальцы Дрю зарываются в мои волосы, проводят сквозь пряди. Я прижимаюсь к парню и тихо мычу, чувствуя, как его стояк утыкается в мое бедро.

– А посвящение ты видел?

– Какое посвящение?

– На последней странице.

Дрю встает и возвращается к письменному столу. Наклоняется и снова открывает ноутбук.

– Но я читал последнюю…

И тут он глядит на экран и замирает. Я кусаю нижнюю губу. Хороший ли это способ признаться Дрю в чувствах?

Я поднимаюсь и подхожу к нему.

– Я… действительно тебя люблю.

Дрю моргает – впервые двигается с тех пор, как увидел посвящение. Я разместила его в самом низу, под надписью «Конец». Хотела, чтобы сначала парень прочитал всю книгу.

– Я полюбил тебя, пока смотрел, как ты танцуешь под ту песню Spice Girls, – говорит Дрю. – А потом снова – когда увидел в том розовом бикини. Когда ты уронила лайм в супермаркете. Когда мы впервые поцеловались. Когда ты поймала рыбу. Когда мы танцевали на свадьбе Амелии. Когда ты пришла на мой матч в свитере с моей фамилией. И я влюблюсь в тебя еще тысячу раз.

По моей щеке катится слеза. Дрю нежно вытирает ее, а затем прижимает меня к сердцу. Я никогда прежде не плакала дважды за два дня.

– Я люблю тебя, – шепчу я.

– И я тебя люблю, Харпер.

Я думаю об истории, которую мама рассказала мне вчера в машине. Папа считал, что мы с Дрю будем вместе. И я вдруг чувствую невероятную благодарность судьбе за то, что папа и Дрю успели познакомиться. Рана на сердце, которая никогда не залечится полностью, затягивается чуть сильнее. Теперь я уверена, что Дрю мне предназначен и все трудности, которые на озере казались нам огромными, на самом деле маленькие и преодолимые.

Телефон Дрю вибрирует. Он со вздохом смотрит на экран.

– Это Трой. Хотелось бы сказать, что он не придет барабанить в дверь, но…

Я смеюсь сквозь слезы:

– Давай быстренько переоденусь, и пойдем.

Я подхожу к чемодану. Открываю и осматриваю содержимое, а затем снимаю рубашку, которую носила с самого приезда. Я смотрю на Дрю – он глядит на меня жадно и в то же время тепло. С любовью.

– Если бы ты читал быстрее, мы бы успели еще разок, – поддразниваю его я.

Мы собираемся пообедать с товарищами Дрю по команде. Моя первая вылазка в Сиэтле – не считая того, что я успела посмотреть по дороге от аэропорта до высотки.

– Харпер, в твоей книге больше четырехсот страниц. Большинство людей бы и за день ее не осилили.

– Ты что, по ней глазами пробежался?

Дрю закатывает глаза:

– Харпер, ну что это такое?

Я надеваю джинсы и свитер и подхожу к нему.

– Ты ведь все равно меня любишь.

– Да, – отвечает Дрю. – А еще невероятно, чертовски тобой горжусь!

– Спасибо, – шепчу я.

Дрю улыбается, а затем берет